Молчанием предаётся Бог

– Нет, нет, Алексей! Простудитесь, заболеете!

– Это мой Шот заболеет! – заплакал Алеша и, сорвав с себя башлык, укутал в него малыша.

Домой вернулись быстро – в санях.

– Никогда больше так не делай! Слышишь, дурашка? Пожалуйста, будь осторожным! Ведь ты мой единственный близкий друг… – Пес грелся у камина на ковре, а мальчик костяным гребешком расчесывал его влажную шкурку. – Я однажды уже потерял собаку – твоего брата, его тоже звали Шот…

– Бэби, – большая хозяйка подошла к маленькому, – я думаю, нехорошо называть твоего нового друга именем умершего. Будет лучше, если ты назовешь его Джой, что по-английски – «радость». Ведь животные приносят нам только счастье, не так ли?

– Согласен, мама! Я очень хочу, чтобы жизнь моей собаки была длинной и прекрасной!

Спаниель Шот (Выстрел) родился в частном питомнике охотничьих собак великого князя Николая Николаевича Романова и был подарен им внучатому племяннику – маленькому цесаревичу Алексею.

Николай Николаевич вкладывал огромные деньги в развитие отечественных охотничьих пород. Большинство современных российских гончих, борзых, спаниелей, легавых ведут свою родословную от его четвероногих питомцев.

К великому горю, Алешин щенок умер в младенческом возрасте, и Николай Николаевич привез безутешному мальчику однопометника, очень похожего на брата. Шот номер два, а теперь уже Джой, хоть и был по рождению предназначен для охоты за водоплавающей птицей, после случая с прорубью долгое время боялся воды.

Весной, когда в Александровском парке распустились листья на деревьях, освободились каналы ото льда и стало совсем тепло, мальчик посадил собаку в лодку, сам сел на весла: пора навестить Детский остров, убрать прошлогоднюю траву, прополоть ландыши…

Песик со страхом смотрел на темную колебавшуюся воду за бортом. Даже в жаркую погоду, казавшуюся ему холодной, лапы дрожали…

– Трусишка! Пора перестать бояться! Летом отправимся в плавание на яхте – будем купаться, собирать грибы на берегу… Говорят, у судовой кошки опять котята родились, надеюсь, вы подружитесь!

Лодка мягко причалила у гранитных ступенек маленькой гавани:

– Мыс Доброго Саши! Это и есть наш Детский остров!

Подаренный когда-то Николаем Первым сыну Саше – будущему императору Александру Второму – остров был любимым местом отдыха всех юных великих князей дома Романовых. Здесь проводили детские праздники, отмечали дни рождения, собирали грибы, ягоды, и каждый из детей имел свои соб ственные садик и огород.

Джой радостно прыгнул на твердую почву и сразу уткнулся носом в землю: кто тут обитает? Надо оставить метку: «Здесь был Джой!». Обнюхал маленький, похожий на игрушечный, домик скульптуры и выскочил на полянку, посреди которой стояли четыре гранитные башенки – то, что нужно собачке! Песик поднял было уже заднюю лапку, но окрик хозяина остановил:

– Фу, Джой, некрасиво! Это памятники собакам! Вот, смотри! – Мальчик тронул рукой вырезанную надпись. – Ворон – любимый колли папа, а тут Иман – тоже колли! Здесь – собачка мама, Эйра, далее Шилка – подружка Имана! От них осталось большое потомство – одиннадцать собак! Это те колли, с которыми часто гуляет папа! Ты же знаешь, они живут в специальном помещении. На этом острове много могил наших питомцев, здесь и мой Шот похоронен… – Алеша на мгновение задумался, потом продолжил: – Такой же памятник есть под окнами дедушкиной спальни в Гатчине. У него был друг – Камчатка. Совсем беспородный пес, хоть и называли его лайкой. Любил его дед как собственного сына! Не было лучше друга! Камчатка всегда рядом был: днем, ночью – много лет! Но однажды случилась беда! Поезд, в котором ехала семья, сошел с рельсов. Вагоны поломало, помяло… Много людей погибло… А дед, сильный, как богатырь, встал в полный рост, подпер собой крышу искореженного вагона и держал ее на своих плечах, пока все не выбрались. Вот только Камчатку раздавило балкой… Говорят, дед всегда плакал, когда вспоминал пса. При случае обязательно покажу тебе его могилку! Там и Типа похоронена – собака бабушки.

Задумчивость мальчика вдруг сменилась энергией:

– Моей Камчаткой будешь ты, Джой! А сейчас займемся делом, дружок! Очистим землю, посадим цветы! Давай копать! Я – лопатой, ты – лапами!

Джою нравилось рыть ямки: в них хозяин положит луковицы лилий, гладиолусов – засияет цветами Детский остров!

Вскоре на пароме прибыли сестры Алеши: Ольга, Татьяна, Мария, Анастасия – ОТМА – этим общим именем они называли себя для краткости. Весна пришла – пора свой детский уголок привести в порядок!

Удивительным и таинственным был Александровский парк! Здесь причудливо сочетались широкие липовые аллеи и узкие тропки в непроходимом лесу, ухоженные газоны и поляны, заросшие луговой травой, каналы и пруды с островками, мосты, павильоны, строения в китайском стиле…

На лужайках свободно паслись косули, козы, лошади. По деревьям прыгали белки, в кустарниках – зайцы. В каналах и прудах обитали белые, черные лебеди – Одетты и Одиллии, живые иллюстрации к сказочному «Лебединому озеру».

Дикие кабаны, олени, лоси, зайцы жили здесь еще с петровских времен. Зверинец – огороженная глубоким рвом часть елового леса – был когда-то царскими охотничьими угодьями. Но благодаря Екатерине Великой, изменившей отношение к нашим «меньшим братьям», в любви к животным воспитавшей своих внуков – будущих российских императоров, охоты прекратились. Зверинец превратился в домашний зоопарк, и на его территории появились постройки – домики для крупнорогатого скота, лошадей и даже лам! Условия их содержания были максимально приближены к природе.

Дабы предотвратить заражение обитателей зверинца бешенством, ограды парка были оборудованы специальными сетками, исключавшими проникновение на его территорию бездомных собак и кошек. Периметр охранялся четвероногой стражей – служебные собаки воспитывались в питомнике села Александровка близ Александровского дворца.

Любовь к животным была свойственна всем представителям дома Романовых.

Свои собственные питомцы – кошки, собаки, кролики, попугаи – были, как правило, у каждого члена традиционно многодетных императорских семей.

В 1865 году в России было основано первое общество покровительства животным, и его главной задачей было формирование у россиян милосердного отношения к братьям нашим меньшим. Главным попечителем организации в конце XIX века становится вдовствующая императрица Мария Федоровна – мать Николая Второго.

Часто в качестве подарков царской семье преподносили кроликов, медвежат, волчат, рысей, хорьков… Конечно, хищников в зверинце держать было нельзя – их приходилось отправлять в зоологические сады Москвы и Петербурга.

Самым экзотическим подарком российскому императору был слон, привезенный в августе 1896 года из Абиссинии.

Словно океанский лайнер, он медленно и величаво «проплывал» между деревьев парка под присмотром специального наставника-дрессировщика – татарина Алексея, всегда одетого в красную рубаху и черную шапочку с кисточкой.

Толстое существо с развесистыми, постоянно шевелившимися ушами – гигантскими опахалами, маленькими, хитрыми глазками и длинным, похожим на щупальце хоботом вызывало у Джоя приступ безостановочного лая.

Летом слона ежедневно водили купаться в пруду. Он так и назывался – Слоновый. Гигант радостно бросался в водоем, набирал воду хоботом, с удовольствием себя поливал, иногда шутливо направлял струю в сторону собаки. Джой удирал, его лай переходил в жалобный визг, а слон громко трубил, «улыбался» и щурил от удовольствия глазки.

Слон трепетно любил своего дрессировщика, слушался его и быстро освоил несколько цирковых трюков. В праздничные и воскресные дни на слоновьи представления в парк приглашали окрестных царскосельских ребятишек. Гигант ходил по пенькам деревьев, расставленным по спирали тумбам, бил в колокол, приветственно трубил.

– Станция Березайка, вылезай-ка! – «переводил» его послание наставник.

Затем по команде ложился на бок, Алексей забирался в слоновье ухо, укрывался им, широким и развесистым, словно одеялом. Зрители восхищались и аплодировали. После каждого представления слону давали сахар, кормили французскими булками. Далее начиналось самое интересное! На гиганта надевали специальное приспособление с несколькими сиденьями по бокам, усаживали детей. Алексей забирался на его толстую шею, и в сопровождении целой свиты зевак отправлялись в длительную прогулку по парку. Детской радости не было предела! Радовались и маленький Алеша, и его сестры, и, конечно же, Джой, обожавший праздничную суету.

Все животные чувствовали себя здесь в полной безопасности, были ручными, брали еду из рук. Карманы Алеши, его сестер всегда были полны приготовленными для них угощениями. Каждое утро дети спешили навестить своих четвероногих друзей. Девочки бежали к пруду кормить водоплавающих:

– Доброе утро, лебеди-лебедушки! Доброе утро, уточки с утятками!

У Алеши была другая забота: грациозной козочке, беленькой и кудрявой, словно облачко, он носил собственноручно приготовленные соленые ржаные сухарики.

Коза поджидала мальчика с собакой в одно и то же время у «пенсионных конюшен». Радостно подпрыгивая, бежала навстречу, опустив маленькие рожки, кокетливо вытянув шейку, просила ласки. Мягкими губами осторожно принимала угощение, аппетитно хрустела сухариком, а потом шершавым язычком слизывала с ладоней Алеши остатки соли. Ласковым вниманием одаривала она и спаниеля, шаловливо-нежно подергивая его за длинные лохматые уши.

У конюшен встречали старого, с провалившейся спиной коня вороной масти – Эмира. Для него всегда были приготовлены мелко нарезанные морковка и яблоки. Почти слепой конь даже траву не видел – ориентировался по запаху и постоянно тяжко вздыхал.

Как и все старые лошади, спал стоя, опасаясь, что однажды просто не сможет подняться с земли. Прикрыв глаза, тихонько ржал, церемонно переступал, словно видел себя во сне на военном параде.

Эмир подпускал к себе Джоя близко, принюхивался, осторожно губами, как слепцы пальцами, ощупывал спаниеля и фыркал: «Кто ты? Ворон? Иман? Не помню тебя…».

Эмир когда-то был любимым конем Алешиного папа – императора Николая Второго. Отслужив ему много лет, конь жил на пенсии в специальных теплых конюшнях, построенных на территории парка еще Николаем Первым. Постаревших лошадей отправляли «на пенсию» в двадцать лет.

Здесь в довольстве и любви они доживали до тридцати – тридцати пяти лет!

Одному же из коней Александра Второго благодаря постоянной заботе довелось прожить шестьдесят два года!

Рядом с «пенсионными конюшнями» расположилось единственное в мире лошадиное кладбище, где под мраморными плитами к началу 1917 года находилось 120 захоронений. Последней была могила Эмира, умершего в начале Первой мировой войны, – лег однажды старик на травку и уснул навечно.

Алеша часто посещал конюшни, ухаживал за лошадьми, расчесывал гривы и ужасно завидовал собственным сестрам, ловко гарцевавшим верхом.

– Когда же я буду обучаться верховой езде? – спрашивал он у родителей.

– Бэби, ты же знаешь, доктора не разрешают, подожди, может быть, потом…