Молчанием предаётся Бог

Смертная казнь путем сожжения в Московии применялась крайне редко.

В отношении быта Московии тоже нечему было учиться у Европы.

Русские крестьяне мылись в бане чаще французской знати, скрывавшей духами зловоние своих грязных тел. Европейцы, считавшие русских варварами и извращенцами, на чистоту смотрели с отвращением, вшей считали признаком святости, называли «божьими жемчужинами». Широко распространенный в Европе сифилис был законодателем мод. Дабы скрыть один из признаков этой болезни – исчезновение растительности на лице и голове, мужчины и женщины одевались в парики. Эту моду Петр и прививал насильно русским людям: «Я желаю преобразить светских козлов, то есть граждан, и духовенство, то есть монахов и попов. Первых, чтобы они без бород походили в добре на европейцев, а других, чтоб они, хотя с бородами, в церквах учили бы прихожан христианским добродетелям так, как видал и слыхал я учащих в Германии пасторов».

«Западный мир, куда прибыл Петр I, был уже безрелигиозный мир (благодаря влиянию материалистических идей) и объевропеевшиеся русские, прибывшие с Петром Великим, стали агентами этой европеизации, не стремясь нисколько принимать форму западного христианства», – писал английский историк Арнольд Тойнби.

«Европеизацией, – пишет И. Солоневич, – объясняются и петровские кощунственные выходки».

Источником вдохновения всех хулиганских, антихристианских проделок Петра («всепьянейший Синод», непристойности с Евангелием, крестом) служили издевательства лютеранства над католицизмом. Петр применил их против православия.

Для «царя-кутилки», «мироеда», «беса на царстве» не было ничего святого – ни жизни, ни смерти.

С большим удовольствием он принимал участие в пытках, казнях, допросах, когда хрустели суставы, свистели батоги, рвались жилы, трещали кости…

«Смертью не казнить. Передать докторам для опытов» – таковы резолюции Петра на следственных делах.

Петр отменил принципы судопроизводства XVI века: неприкосновенность личности без решения суда, суд присяжных (целовальников), обеспечивавших принципы независимого суда (который Россия пыталась возродить во второй половине XIX века). Прежним судопроизводством Петр запретил пользоваться под страхом каторги. Новые же законы не «суд вершили», а «розыск учиняли», выбивая показания под пытками.

Пытали же теперь и казнили медленно, варварски, изощренно, словно наслаждались страданиями несчастных. Ни о каком христианском милосердии речь уже и не шла.

Кто мог получать удовольствие от страданий живых существ? Несомненно, Антихрист! И за распространение писем, слухов о пришествии Антихриста людей подвергали суровым наказаниям, в частности, некоего Талицкого в 1701 году долго «коптили» на костре. Сжигали и «чародеек» – «ведьм», как в «просвещенной Европе» того времени. Казнили и тех, кто не доносил на еретиков, за «пособничество в богохульстве».

Заполыхали костры по всей Московии… Кроме сжиганий часто сажали на кол.

Так, в 1721 году бунтовавших жителей города Торовца в Сибири по приказу Петра Первого всех поголовно посадили на кол. Смерть пришла к ним лишь через несколько дней…

Повешенным за ребро иногда удавалось бежать, сняв свое тело с крюка, однако их ловили и вешали второй раз.

Убийц-мужей закапывали в землю живьем, и агония несчастных продолжалась до месяца…

Самым главным преступлением для Петра было неповиновение его царской воле – приказам, хотя подчас они были совершенно нелепы и невыполнимы, как, например, указ «сообщать о пожаре за полчаса до его начала»!

Изобретательным оказался ум «реформатора» и по части «легких» телесных наказаний: штрафных солдат приковывали цепью к столбу, ставили на спицы, сажали на деревянную «лошадь» с острой спиной, заставляли ходить по кольям, избивали шпицрутенами, кошками, линьками…

Для детей до 15 лет, «дабы заранее от всего отучить», в законах предусматривались розги.

У самого Петра «Великого» была целая коллекция дубинок, которыми он часто пользовал даже своих сановников. В гневе мог забить насмерть! Так, один из придворных служителей, не успевший снять перед Петром шляпу, поплатился жизнью за свою нерасторопность.

Самым жестоким образом расправился со стрельцами. Пытали не только стрельцов, но даже их жен и детей…

Бунт стрельцов не был восстанием защитников московского варварства. Он был направлен против порядков Петра, в защиту христианских, народных традиций, и застенки Преображенского приказа, так напоминавшие подвалы будущего НКВД, современники императора представляли земным адом, где бесы мучили православных за христианскую веру…

Трудно назвать православным царя, собственноручно отрубившего головы восьмидесяти стрельцам! Чувства жалости, сострадания были ему недоступны! Даже придворных своих заставлял он стать палачами: каждый боярин обязан был отрубить голову одному стрельцу. Как же не любил Петр, когда руки бояр дрожали! В гневе был ужасен: глаза, налитые кровью, вылезали из орбит, а перекошенное лицо дергалось в нервном тике. В этом состоянии он мог покалечить или даже зарубить любого, кто случайно встретится на пути…

Некоторые из стрельцов удостоились нового вида казни – колесования, новшества, привезенного Петром из-за границы. Священников мятежных стрелецких полков под сатанинское хихиканье присутствовавших вешал палач, наряженный священником, на специальной виселице в виде креста.

А после кровавой тризны сей монстр, по колено в крови, с удовольствием предавался беспечному веселью, пьянству, многодневным кутежам…

После гибели замученного в каземате сына, при пытках которого царь присутствовал, Петр с соратниками на следующий день шумно веселился до полуночи, отмечая годовщину Полтавской «виктории».

В 1718 году им был издан указ о преследовании раскольников – их пытали, выжигали им языки, их коптили на кострах, колесовали…

Дабы не попасть в лапы петровской инквизиции, тысячи старообрядцев с женами и детьми подвергали себя самосожжению, ибо такое самоубийство считалось богоугодным…

Кто, как не сам Антихрист, мог так упоенно наслаждаться муками православных?

Конечно же, он – «зверь, вышедший из бездны»! «Пришествие Антихриста свершилось! Конец света близок!» – шептались московиты.

Трупами казненных «украшались» стены Московского Кремля и Новодевичьего монастыря, как позже и брега Невы, и Финского залива, где «великий реформатор» на костях погибших от холода и истощения людей строил свой северный «парадиз» – рай…

Как же похоже на «великие сталинские стройки» 30-х годов возведение Санкт-Петербурга! Когда десятки тысяч крестьян, согнанных со всех уголков страны, вынужденных работать, стоя в холодной воде, не приспособленных к суровому – влажному, сырому, холодному – климату, «мерли как мухи» от недоедания, тяжелых заболеваний, полного отсутствия медицинской помощи!

Россия при Петре быстро превращалась в казарму. Во всем был введен регламент.

Любой, кто отдалялся на расстояние более чем в 30 верст от места жительства, считался беглым, объявлялся в розыск; его ждало жестокое наказание. Выходить на улицу всем, кроме дворян и духовенства, в темное время суток запрещалось. Одеваться, причесываться, играть свадьбу, хоронить покойников можно было лишь по определенным, установленным «великим реформатором» правилам. Родственники, священники, соседи обязаны были доносить на тех, кто «предписаний» не выполнял, как на «замышлявших преступление». Контроль за выполнением правил был возложен на новую службу – фискалов. Особые, карательные права получила гвардия: «ковать в железо» всех, кто вызывал хоть какое-то подозрение. Для судопроизводства Петром Первым были утверждены «гвардейские» тройки, состоявшие из майора, капитана, поручика. Дела рассматривались не согласно закону, а согласно «здравому смыслу», совсем как во времена революционных троек эпохи Октябрьского переворота.

За 36-летнее царствование Петра Первого политическим преследованиям подверглось более 60 тысяч человек.

«Реформы Петра были борьбой деспотизма с народом, – писал Ключевский. – Он создал фискально-полицейское государство с его произволом, его презрением к законности и человеческой личности, с притуплением нравственного чувства».

За время правления Петра «Великого» население России уменьшилось на два миллиона. Впрочем, убыль населения императора и не волновала. Русских он ненавидел: русские, по его словам, – животные («Я имею дело не с людьми, а с животными, которых хочу переделать в людей!»), недоумки и пьяницы!

Но еще в эпоху царя Алексея Михайловича богобоязненная Русь употребляла лишь медовуху. С пьяницами боролись – заливали расплавленный свинец в горло, курителей били кнутом и рвали им ноздри. При Петре же запойное пьянство было возведено в правило хорошего тона. Отказ пить алкоголь – ром, водку, коньяк – воспринимался как преступление. Каждое событие государственного масштаба, каждый праздник ознаменовывался повсеместным недельным и беспробудным пьянством. Сам Петр мог выпить до сорока стаканов вина в день.

Пьянство, табакокурение насаждалось царем посредством специальных указов:

«Не гнать мужиков-питухов из кабака, пока до нательного креста не пропьются!»;

«Закуску в кабаках не продавать!».

Спиртное он называл «Ивашкой Хмельницким», блуд – «Еремкой».

Будучи фанатичным и бездумным поклонником западного образа жизни, Петр приветствовал как высшее достижение европейской мысли модное в Европе масонство.

Г. Вернадский в книге «Русское масонство в царствование Екатерины II» пишет, что среди рукописей масона Ленского найдено письменное свидетельство, указывающее на то, что Петр Первый вместе с Лефортом, находясь в Голландии, был принят «в орден тамплиеров – разоблаченных поклонников Сатаны».

Сразу после возвращения Петра в Московию возникают и распространяются по всей стране масонские ложи. Петр пользовался у масонов особым, благоговейным почитанием, и на собраниях «вольных каменщиков» часто исполнялась державинская «Песнь Петру Великому».

Программой российских масонов, подхваченной позднее «прогрессивной» западнической, либеральной, революционной интеллигенцией, были борьба с православием как с «силой, тормозящей прогресс», гонение на Церковь, пропаганда ненависти к русской истории, обычаям и традициям.

«Петр Первый, – пишет русский философ В. И. Иванов, – стал жертвой и орудием страшной разрушительной силы, потому что не знал истинной сущности братства вольных каменщиков. Он встретился с масонством, когда оно еще только начало проявлять себя в общественном движении и не обнаружило своего подлинного лица.

Масонство – двуликий Янус: с одной стороны – «братство, любовь, благотворительность и благо народа»; с другой – атеизм и космополитизм, деспотизм и насилие… Эта программа сводилась к следующему: забвение или открытая ненависть к прошлому (!). Взгляд на религию и борьба с ней как с силой реакционной и враждебной прогрессу».

Русский народ рассматривался лишь как средство достижения цели.

Результатом церковной реформы Петра стала отмена патриаршества, замена его Священным синодом, состоявшим часто из лиц недуховного звания, – многие принадлежали к масонским ложам. Священников Петр превратил в фискалов: отменив тайну исповеди, обязал сообщать властям все, о чем говорили прихожане. Настоящую охоту устроил царь на непокорных церковнослужителей – многие русские епископы побывали в тюрьмах, священников били кнутами, лишали духовного сана… Гонения на русское духовенство при Петре сравнимо с его массовым уничтожением при большевиках.