Тенеловы. Междусторонье

Нани снова запустила генератор в гроте и включила прожектор. Но на этот раз тень создавала доска ростом с человека. Нани воткнула ее в землю и прикопала, чтобы та не упала раньше времени.

Нырять в тень Нани не умела. Она прежде не бывала на радужной стороне, а потому нервничала не меньше Ксюши. Мы с Колей как бывалые ныряльщики в тень разве что не зевали от скуки.

У Нани не было реквизита ныряльщика, чтобы разрезать тень. Осколки цвета валялись у местных под ногами. Любой из них сгодился бы для ныряния. Но никто даже не пытался ими воспользоваться. Это так меня поразило, что я спросила у Нани, в чем причина их бездействия. Почему никто не догадался сбежать из цветоломен через тень?

– Ныряние в тень для самоучки в девяносто процентах случаев оканчивается плохо, – ответила Нани. – Опасность угодить в междусторонье и застрять там навсегда слишком высока.

– Очевидно, страх – воображаемый или реальный – надежнее любых решеток, – сделала вывод Ксюша. – Он так крепко их держит, что они не помышляют о побеге.

Страх мешал Нани нырять в тень или нет, а отдуваться за всех пришлось мне. Ксюше было не до разрезания тени, а Коля потерял свой реквизит – запонку с агатом, сделанную для него Вадимом. Хорошо запонкой никто не мог воспользоваться кроме Коли, так как реквизиты настраиваются на ныряльщиков индивидуально.

Протянув руку, я коснулась тени. Я – живой осколок цвета, а значит разрезать тень для меня плевое дело. Тень задрожала и съежилась от моей близости. Пальцы погрузились в ткань тени, кромсая ее подобно лезвию. Появившийся разрыв сохраняется недолго. Надо успеть нырнуть до того, как он затянется.

Я взяла за руку Колю, он Ксюшу, а она в свою очередь Нани, и вместе мы шагнули в тень, словно окунулись в черные воды. Уши точно ватой забила давящая тишина. Я передвигалась, не думая о том, где вынырнуть. Для упражнения с тенями это неважно.

Представьте мое удивление, когда мы вынырнули не где-нибудь, а напротив нашего с Ксюшей дома. Хорошо еще на улице никого не было, и никто не заметил, как мы появились из тени на заборе.

– Знакомый район, – Коля крутил головой, осматриваясь. – Да это же наши дома! Стоят себе, как ни в чем не бывало.

– Только нас в них нет, – вздохнула сестра.

Была вторая половина дня. Солнце светило нам в затылки. Я с наслаждением вдохнула родной воздух. На нашей стороне даже пахло иначе. Свежее, что ли. Вид красок радовал глаза, и я едва не прослезилась, до того приятно было снова очутиться в цветном мире. И не где-нибудь, а дома!

Рвануть бы к калитке, броситься маме с папой на шею, сжать их в объятиях и никогда не отпускать. Останавливала мысль о том, что они меня не узнают. Что им объятия незнакомой девушки? Нет хуже, чем быть чужой для родных.

В себя меня привел зной. Он горячими пальцами пробрался под одежду. На теневой стороне времен года не существует. Там ни тепло, ни холодно. Ни зима, ни лето, а нечто среднее. На нашей стороне солнце палило вовсю. Лужайки походили на зеленые ковры с рисунком из клумб.

? Жарко, ? Коля подул себе на лоб.

? Совсем забыла, как у нас тепло, ? я оглядела наши наряды. В штанах и рубахах из грубой ткани мы рисковали спечься на солнце как картошка в мундире.

? Повезло, что мы здесь ненадолго, ? обмахивая себя ладонью, сказала Ксюша. ? Хотя я бы с радостью осталась навсегда.

– Что дальше? – обратилась я к Нани, но взглянув на нее, поняла, что попала не по адресу.

Внешне это была все еще Нани, но суть изменилась. Место рассудительной женщины средних лет заняла жительница теневой стороны, впервые попавшая в мир красок. Глазами полными детского восторга она осматривалась вокруг. Ее губы двигались, словно она что-то шептала, а руки бесцельно хватали воздух.

– Эй! – Коля дернул Нани за рукав. – Приди, что ли, в себя.

Но Нани не отреагировала. Цвета безраздельно завладели ее вниманием. Особенно по вкусу ей пришелся наш дом, который папа в прошлом году покрасил в салатовый.

Я бросила попытки привести Нани в чувства и переключилась на сестру:

? Как ты себя чувствуешь?

Я, Коля и фантом, занявший место моей тени, застыли, ожидая ее реакции. Ксюша наклонила голову, прислушиваясь к себе.

? Вроде нормально.

Я улыбнулась. Наконец-то, хорошая новость. Но моя радость была преждевременной. Ксюша вдруг дернулась, как от пощечины. Ее и без того крупные зеленые глаза распахнулись на пол-лица.

? Что? ? я схватила сестру за плечи и встряхнула, но она не обратила на меня внимания. Ее взгляд был устремлен в сторону. Если посмотреть туда же, ничего не увидишь. Ксюша единственная ощущала тени, и нельзя сказать, что это была привилегия.

? Они меня заметили, ? прошептала Ксюша обескровленными губами.

? Отгородись от них, что ли, ? посоветовал Коля. ? Вспомни, чему тебя учила Нани.

? Я пытаюсь, ? ответила сестра. От напряжения у нее трепетали вены на висках.

Ксюшины попытки потерпели крах. Она схватилась за голову и протяжно завыла.

– Нани! Что нам делать? – я ущипнула женщину. Когда моя сестра страдает, мне не до церемоний.

– Ой! – щипок вернул Нани в реальность, и она переключилась с созерцания цветов на Ксюшу. – Что ты чувствуешь?

Ксюша не отвечала. Она кружилась на месте и махала руками, отбиваясь от кого-то.

– Пора возвращаться, – сказала я. – Разве не понятно, что она не справляется?

– Подожди, – возразила Нани. – Дай ей выставить защиту.

Нани взяла лицо Ксюши в свои ладони и велела сестре смотреть себе в глаза.

– Дыши, – сказала она, – глубоко и спокойно. Это поможет тебе сосредоточиться.

Но Нани самой впору было сосредоточиться. Она то и дело косилась на рекламный щит, где на красном фоне шли желтые буквы. Он и мне резал глаза, а ей каково?

– Хватит, – я оттолкнула Нани от сестры. – Мы уходим. Немедленно. И я никого ждать не буду.

У Нани нижняя губа задрожала совсем как у ребенка, который вот-вот расплачется. Но как бы ей не хотелось остаться в моем мире, она не спорила.

Мы с Колей подхватили Ксюшу под руки и поволокли прочь со двора, пока местные старушки не кинулись нам на помощь. Сестра не сопротивлялась, сопровождая наше отступление скулежом.

Я бросилась к ближайшей тени. Это оказалась тень того самого рекламного щита. В последний раз оглянувшись на дом, я разрезала тень на асфальте и прыгнула в нее, как в водоем, потянув за собой спутников.

Раньше я всегда погружалась в тень вертикально, фактически входила в нее. В этот раз погружение вышло горизонтальным. Нас немного покружило, я никак не могла сориентироваться в пространстве. Но я держала в голове образ грота в цветоломни, и – о, чудо! – мы вынырнули именно там. Это было мое первое точное попадание. Я определенно делаю успехи.

Генератор тарахтел, свет прожектора бил по глазам и первое, что я сделала – выключи их. Хватит на сегодня теней.

– Не верю, что говорю это, – выдохнул Коля, – но до чего же я рад вернуться на теневую сторону!

Мы походили на беглецов с того света. Всклоченные, вспотевшие, вздрагивающие от шорохов, мы привались к стене грота, отдышаться. У Ксюши дрожали руки, но хуже всего был сумасшедший блеск в глазах Нани. Тенеловы сходят с ума к концу жизни, но вдруг резкое перемещение в мир красок способно ускорить приход безумия?

Переведя дух, я взяла Ксюшу под руку, чтобы отвести ее в палатку. Нам всем требовался отдых. Лично я не отказалась бы вздремнуть пару часиков. И плевать, что сейчас середина дня.

Коля подхватил Ксюшу с другой стороны, и мы двинулись к выходу, обогнув Нани по кругу, точно она прокаженная. Объясняться с ней не было желания. Я бы так и ушла, не сказав ни слова, не заговори она со мной.

– Прости, – пробормотала Нани, и я обернулась. В ее глазах все еще витали призраки цветов, но и разум в них вернулся. – Я была не готова. Я потеряла контроль. Мне казалось, что после всех этих лет в цветоломни, я справлюсь, но это была ошибка. Мне не следовало переходить на другую сторону, да покарает меня первородная тень. Я ошиблась.