Последнее зелье

Герман был знахарем. В то время как сам Георг всё больше занимался финансовыми делами. Ботаника его не заботила так сильно, как материальное состояние его маленькой семьи. Так или иначе, за годы преподавания в Школе волшебства для мальчиков, ему удалось собрать необходимые средства для открытия собственного бизнеса, который в свою очередь позволил семейству Тьери жить безбедно.

Герману было уже тридцать лет, и совсем скоро он должен был стать совершеннолетним. Он всё ещё выглядел как подросток лет шестнадцати, что создавало ему много проблем. Отец постепенно ослаблял контроль над его жизнью. Сам ученик колдуна всё чаще проводил время в уединении. Читать книги ему нравилось гораздо больше, чем слушать нравоучения отца. В последнее время, Герман стал замечать, что его ужасно раздражает, что Георг по любому поводу высказывает своё мнение. Это новое чувство заставило молодого колдуна задуматься. Никогда прежде он не чувствовал ничего подобного.

Как-то утром, Герман встал пораньше, чтобы помочь отцу в лавке. Он с трудом поднялся с кровати, тело словно отказывалось слушаться, перед глазами ходили круги. Он дошёл до ванной, включил воду и умыл лицо холодной водой. Стало легче. Теперь казалось, что всё в порядке. Колдун вспомнил, что вчера допоздна читал в постели. Найдя это причиной своей дурноты, он оделся и пошёл готовить завтрак.

Придя на кухню, Герман включил радио, разбил в глубокую миску яйцо, зажарил на сковороде грибы с диким чесноком и укропом, выдавил сок из апельсинов. Как раз в тот момент, когда наливал его в стакан, почувствовал, что через его тело прошла молния острой боли от плеча через грудную клетку, дальше по бедру до голени. Герман выпустил из руки стакан, и липкий сок пролился, каплями стекая на пол. Молодой колдун замер, судорожно соображая, что это может значить. Он подождал пару минут – ничего не происходило.

«Странно» – подумал он.

По пути на работу, ему казалось, будто его нервы воспалены. И всё что происходило вокруг, оглушало и злило его. В автобус набилось много народа, и ему несколько раз наступали на ноги. То и дело веяло зловонными сквозняками, все кто попадался ему на пути, казались уродливыми.

Войдя в магазин с чёрного хода, Герман остановился, чтобы отдышаться и в этот момент он не выдержал и произошёл «взрыв».

Георг, стоя за прилавком, услышал грохот и звон бьющегося стекла. Он извинился перед клиенткой и поскорее обслужил её. Зайдя в комнату, где только что побывал Герман, он увидел, что высокий стеллаж, на полках которого стояли сосуды с готовыми зельями и приготовленными для них смесями, был перевёрнут и всё его содержимое разбито вдребезги. Дверь на улицу была распахнута, а ученика нигде не было.

– Переход. – сказал сам себе Георг.

Младший Тьери осознал, что произошло, только когда прошёл, не видя дороги, уже два квартала и остановился, переводя дух. Теперь он чувствовал невероятную эйфорию. Как будто цвета в его голове поставили на максимум. Он дышал полной грудью, и воздух казался ароматным.

Прохожий громко и смачно высморкался прямо рядом с Германом, и юный колдун скорчил гримасу отвращения. Не понятно откуда взявшаяся радость тут же улетучилась.

Он решил вернуться домой. Обратная дорога показалась короче, чем путь к работе, только люди на улицах… Люди были повсюду! Герману казалось, что он не может переносить их присутствия. Его нервировало каждое слово, которое он слышал, их запах, звук их шагов… Так или иначе, вскоре, он был уже дома.

«Что происходит? Переход? Похоже на то.» – подумал он.

Он вышел на крошечный балкон своей квартиры и закурил сигарету. Мимо проходила молодая женщина, в общем обычная и даже малопривлекательная. Когда она проходила мимо, взгляд колдуна задержался на её груди. Округлые формы, плавные изгибы… Странное, горячее ощущение в животе, зудящее желанием, которое он не знал раньше, стало окончательным подтверждением его догадок.

В брюках стало тесно. Герман отвернулся, затушил только что начатую сигарету, и быстрыми шагами отправился в свою комнату. Там он достал с полки пыльную открытку, на обратной стороне которой, выцветшими чернилами был написан адрес. Ехать туда далековато, но выбора не было.

Он наспех собрал кое-какие вещи в военный рюкзак, оделся и вышел из дома. Направляясь на железнодорожный вокзал, он опустил глаза, и старался ни на кого не смотреть.

Небо заволокли серые тучи, накрапывал противный, холодный дождь. Герман старался дышать ровно, но при этом очень торопился. Его ботинки наполнились водой. Чертыхаясь про себя, он добрался до вокзала, который оказался невероятно грязным. Тьери почувствовал, что гул множества голосов, соединённый с эхом, отражающимся от высокого сводчатого потолка, звучал в его голове словно колокол, разрывая виски!

Герман закрыл уши руками и сел на скамью в зале ожидания. Минуту спустя он почувствовал знакомую слабую боль в руке. Всю свою жизнь ему легко удавалось не обращать на неё внимания, но теперь, руку ломило как никогда раньше. Герман закрыл глаза и постарался расслабиться. Скоро, головная боль прошла. Он поднял голову, и посмотрел перед собой.

Прямо перед ним стоял высокий старик с высохшим лицом и в шляпе с узкими полями. Герман сразу узнал в нём колдуна. Это на него среагировало неприятным и таким знакомым ощущением рука, где вскоре должно было появиться колдовское клеймо. Он медленно поднялся, изобразил, как получилось, короткий поклон и чуть слышно произнёс:

– Добра тебе, мастер.

– Добра тебе, молодой человек. – отозвался старик. – Ты что здесь делаешь?

Герман протянул ему открытку, на котором был написан адрес. Старик бегло просмотрел его, и сказал:

– Пойдём со мной.

Старый мастер повёл ученика через плохо освещённые переходы прямо к платформе, где уже стоял нужный поезд. Герман, поклонившись ещё раз, поспешил внутрь.

Поезд проезжал мимо деревень и крошечных городков, но большую часть пути за окном было черно. Ученик провалился в сон.

Кондуктор грубо растолкал его на нужной остановке. Наручные часы показывали полночь. Сойдя с поезда, Герман растерянно огляделся. Стало ещё холоднее, дождь усилился. Перед ним была просёлочная дорога и телефонный автомат. Одинокий фонарь освещал станцию, которая выглядела заброшенной. Герман пошёл прямо. Другого пути здесь не было.

Вскоре, он увидел высокую кованую ограду, за которой ничего не было видно. Подойдя ближе, в свете тусклых фонарей, он увидел трёхэтажный дом с большими окнами, весь увитый плющом. Свет в окнах не горел. На дверях висел почтовый ящик. Судя по адресу, указанному на нём, Герман, был на месте. Он нажал кнопку дверного звонка.

Дверь открыла немолодая ведьма, закутанная в лиловый палантин.

Вид у Германа был жалкий. Худой и бледный, промокший насквозь, он поклонился, и открыл было рот, чтобы объяснить кто он и откуда, но ведьма, едва взглянув на ночного гостя, жестом пригласила его войти.

Внутри было тепло и тихо. Небольшой холл продолжался просторной комнатой с барной стойкой и полками, на которых стояли бутылки с крепким алкоголем, и колбы с мутными зельями. На стене висела деревянная ключница, в которой не хватало нескольких ключей. На стойке лежала большая потрёпанная книга. Рядом стояли два старых кресла с крупными подлокотниками и высокой спинкой, обтянутые бордовой кожей и накрытые искусственным мехом.

Ведьма пригласила ученика сесть. Герман послушно опустился в одно из кресел, построив рядом рюкзак. Дама остановилась возле ученика, и слегка выставила ногу вперёд. Сетчатые чулки красиво очерчивали её колени. Герман отвернулся и сглотнул, прикрыв пах руками.

– Итак, – начала она низким, чуть хриплым голосом, – твоё имя?

– Герман Тьери. – ответил Герман.

– Который день переходишь?

– Первый.

Герман делал вид, что увлечённо разглядывает обстановку. Помещение, наверное, бывшее когда-то роскошным, теперь представляло собой убогое зрелище. Стены, потемневшие от времени, лепнина на потолке грязная, кое-где висела паутина. Бархатные бордовые портьеры на высоких окнах были пыльными. Справа от бара располагалась широкая лестница, ведущая на второй этаж. Там были видны двери, на каждой из которых был номер. Ведьма продолжала:

– Моё имя Жасмин. Я здесь хозяйка. Будешь делать то, что я скажу. И без фокусов. Это понятно? – говорила она вкрадчиво, с достоинством и твёрдостью.

Герману захотелось закатить глаза и послать её куда подальше, но он сдержался.

– Конечно. – согласился он.

– Хорошо, что ты такой покладистый. – хозяйка подняла голову и посмотрела на второй этаж. – Я сейчас слишком занята, чтобы объяснять тебе правила. Подожди здесь, я посмотрю, может, кто-нибудь из девушек ещё не спит.

Она поднялась наверх, поводя бёдрами. Стараясь на неё не смотреть, Герман повернулся в сторону бара, и остановил взгляд на бутылке текилы. В горле пересохло.

Жасмин прошла к двери, на которой не было номера, и скрылась за ней. Герман мог слышать голоса, но слов не разбирал. В голове опять нарастала тупая боль.

Прошло не более пяти минут, как хозяйка появилась снова.

– Я послала к тебе свободную девушку. Она объяснит, что делать и расскажет, как здесь подобает себя вести. – сказала Жасмин.

Герман поклонился, больно стиснув зубы, чтобы не сказать какую-нибудь грубость. Жасмин довольно улыбнулась и тут же удалилась.

«За кого она меня принимает?! – раздражённо подумал Герман, – Думает, что я не знаю, как себя вести?»

Он понадеялся с ней больше не встречаться. Оглядевшись ещё раз, ученик подошёл к желанной бутылке. Алкоголь действовал на него бодряще.

Без задней мысли, он сделал большой глоток. Головная боль отступила, общее состояние улучшилось.

На втором этаже послышались шаги. Они были гораздо тише и легче, чем шаги хозяйки. Герман, апатично посмотрел в сторону лестницы. Из-за старой двери показалась женская фигура, которая направилась вниз. Её вид удивил Германа, ведь он представлял себе Первых женщин совсем иначе. Ему помнилось, что они должны были выглядеть как старые проститутки, носить чёрные сетчатые чулки, кожаные корсеты.

Но девушка, которая спускалась к нему невесомыми шагами, напоминала скорее миниатюрную статуэтку из молочного фарфора. Алебастровая кожа, нежные изгибы её тела, показались ему даже неестественно красивыми. Аккуратно уложенные светлые волосы коротко стрижены. На ней было, пожалуй, слишком короткое платье с запахом выставляющее её стройные ножки напоказ, и аппетитно обтягивавшее пышную грудь.