Близкое и далёкое

Вскоре обе сестры были у дома Рамиресов. Встретивший их слуга тут же побежал докладывать сеньоре, что к ней сёстры Бальмаседа: Фелисидад и Долорес.

– Хорошо, Педро, пусть войдут, – послышался женский голос.

Донья Беатрис встретила сестёр с холодной вежливостью. И хотя она старалась держаться, от них не укрылось то смятение, в котором она пребывала. Фелиса не стала ходить вокруг да около, а предпочла сразу перейти к делу.

– Я хозяйка таверны. Это меня Ваш супруг не позволил обесчестить. Я и моя сестра хотим его спасти. Но без Вас, сеньора, мы ничего не сможем сделать.

– Увы, – горестно ответила жена Рамиреса. – Я здесь тоже бессильна. Даже мой отец, генерал, герой войны, ничего сделать не может. Хотя и роду знатного, и среди горожан пользуется большим почётом.

– Тогда нам остаётся прибегнуть к колдовству.

– Колдовство? – испуганно прошептала Беатрис. – Нет, нет, это ужасно! Я на такое не пойду. Даже ради Антонио.

– В таком случае, мы ничем не можем помочь, к сожалению, – ответила Фелиса, вставая. – Извините, сеньора, что побеспокоили Вас… Пойдём, Долорес.

Долорес молча поднялась вслед за сестрой и вместе с ней направилась к выходу. Они готовы были уже покинуть дом, как вдруг хозяйка закричала:

– Постойте! Что я должна сделать?

Договорившись встретиться с женой Рамиреса в полночь на пустыре, сёстры, попрощавшись, отправились домой. Уходя, Долорес заметила, как слуга, которого назвали Педро, провожает Фелису восхищённым взглядом.

Беатрис появилась на пустыре ровно в полночь. Сёстрам даже не пришлось её ждать. Как и условились, она была без перчаток. Собирать крапиву надо голыми руками, чтобы растение чувствовало их тепло.

– Но мне не нравится, что мы втягиваем в это дело Долорес, – сказала Беатрис. – Она же ещё ребёнок.

– Варить зелье должна я, – ответила за сестру Долорес. – Я получила дар.

– Запомни, Долорес, – выражение лица Беатрис вдруг стало жёстким. – Ты ничего не знаешь, и в эту ночь тебя здесь не было. Ты спала и до рассвета не просыпалась.

– Но…

– Никаких но, – перебила сестру Фелиса. – Слушай, что говорят старшие.

– Хорошо. Давайте собирать крапиву. До рассвета нужно успеть сварить зелье.

Сеньора и сестра послушались.

Напрасно Долорес и Фелиса опасались, что им придётся выносить стоны и причитания аристократки, не привыкшей к такими приключениям. Беатрис, к их удивлению, терпела стойко и ни разу не вскрикнула, хватаясь за жгучие стебли. Казалось, она не замечала, как покрываются волдырями её нежные руки, и всё больше беспокоилась за Долорес.

– Всё в порядке, сеньора, я привыкла, – бодро отвечала девочка.

Старая Марисоль жалостью свою ученицу не баловала.

Вскоре на кухне в таверне кипел котёл. Долорес медленно размешивала крапиву, которую подбрасывали Фелиса и Беатрис, и шептала слова на понятном ей одной языке. Затем в ход пошло коровье молоко, луковая шелуха и порошок из яичных скорлупок.

Когда зелье, наконец, было готово, девочка налила его в чашу, бросила туда золотую монету и протянула Беатрис.

– Выпейте половину, сеньора. Уже завтра Вы и Его Величество должны поменяться телами.

– Хорошо, – кивнула Беатрис. – Только я прошу вас меня запереть. Я не знаю, что предпримет король, оказавшись в моём теле.

Фелиса, также опасавшаяся возможных действий монарха, с удовольствием согласилась.

После этого Беатрис взяла чашу из рук девочки и залпом выпила половину.

Пожелав сеньоре доброй ночи, Фелиса закрыла её на ключ в одной из комнат. А сама на пару с сестрой принялась убирать на кухне, чтобы ни следа от ночного колдовства не было видно.

– В котле осталось немного варева. Сходи вылей.

Долорес послушно взяла котёл и отправилась на задний двор.

Полная луна заглядывала сквозь решётки маленького окошка. Её рассеянный свет падал на белую рубашку сидевшего на соломе человека. Узник шёпотом молился. И увлечённый этим, не заметил, как в щёлочку юркнул маленький ёжик. Увидел только когда колючий комок, оглядевшись, несмело к нему приблизился.

– Ну и глуп же ты! – проговорил узник. – Все только и думают, как бы отсюда выбраться, а ты сюда залез.

Ёжик подошёл поближе, подставляя колючую спину. Тут только узник заметил наколотый на длинные иголки листок бумаги.

– Странно! Неужели голубиную почту заменили ежовой?

Звеня кандалами, он аккуратно отцепил листок и, развернув, прочитал:

"Сеньор капитан, завтра Вы будете свободны. Не падайте духом! Доброжелатель".

– Это правда, – Рамирес невесело улыбнулся. – Сначала мне отрубят голову, а потом я стану совершенно свободным.

Ёжик фыркнул не то обиженно, не то сердито и поспешно юркнул обратно в щель.

Казни на площадях – зрелища, на которые собирается весь город. Фелиса никогда не была до них охотницей, но сегодня спозаранку отправилась на площадь. Долорес увязалась за сестрой.

Там уже собралась толпа. Чуть в стороне стояли родственники осуждённого и домашняя челядь. Среди них был и Педро. Увидев сестёр, он очень обрадовался.

На высоком балконе расположился король со свитой. Рядом с ним на почётном месте сидел Алькантара.

– Вот из-за таких господ я и оказался на улице в десять лет, – сказал Педро, с ненавистью глядя в сторону Его Величества. – Один богач моего отца в тюрьму за долги упрятал. Там он и умер. А я, голодный и оборванный, бродил по улицам. Если бы не Рамиресы, пропал бы с голоду. Или закончил бы свои дни на виселице.

– Они тебя приютили? – спросила Фелиса.

– На улице подобрали. Я третий день ничего не ел – стянул в хлебной лавке краюшку. Булочник догнал, отобрал краюшку, а самого излупил так, что я думал, с душой распрощаюсь. Лежал я на дороге избитый, а мимо сеньор Рамирес проезжал, отец сеньора Антонио. Сжалился он надо мной, взял в услужение. Десять лет уже в его доме. Сеньора Антонио с детства знаю, можно сказать, выросли вместе.

Вскоре привели осуждённого. Оттолкнув стражников, капитан взобрался на помост с гордо поднятой головой. Заметив в толпе своих родных и Фелису с сестрой, он поприветствовал их кивком.

Бледный, измученный пытками, он смотрел на собравшихся с таким достоинством и решимостью, что взиравший на него с торжествующей ухмылкой Алькантара казался жалким, напыщенным. Это был тот же капитан Рамирес, каким сёстры видели его в таверне.

Возбуждённая толпа, выкрикивая ругательства, принялась кидать гнилые яблоки, помидоры, протухшие яйца.

– Варвары неотёсанные, что вы творите? – вскричал Педро, выскакивая на помост и закрывая хозяина своим телом.

– Не надо, Педро, – сказал капитан. – Пусть себе глумятся.