Жили-небыли

Мальчишка обезоруживающе рассмеялся.

– Погода летная всегда, если у тебя с головой все в порядке.

– Точнее, НЕ в порядке.

Алена и сама не знала, что насторожило ее: то ли реакция Питера на ее невинный вопрос о его мешке, то ли его «блуждания» туда-сюда по возрастной шкале, но следовать за ним с верхнего этажа очертя голову она не спешила.

Вернувшись к мальчишескому облику, Питер вновь стал ершистым и, как на острове, топнул ногой:

– Так мы идем куда-нибудь или нет? Это же тебе надо, на самом-то деле! Я тут сбоку припека, у меня, между прочим, дети не терялись!

– Идем, – вздохнула она. – Но я спущусь по лестнице пешком, а взлетать буду с земли, учти.

– Ладно. Любите вы, взрослые, все усложнять, прямо слов нет. Ну ладно, ладно, что с вами поделаешь.

Он прикрыл окно, застегнул шпингалет и пошел к выходу. Следуя за ним, Алена бегло осмотрела стены в комнате и не увидела никаких часов.

– Уходя, гасите свет, – ерничая, процитировал он, нажимая на включатели. Воспользовавшись этим предлогом, она заглянула и в дальнюю комнатку, и там тоже часов не было.

– Спасибо этому дому, пойдем к другому! – пропел Питер и повернулся к ней на пороге. – Теперь ты!

– Что?

– Говори заклинание.

– Спасибо этому…

– Нет, другое.

Он смотрел требовательно, как умеют только дети.

Алена снова вздохнула и сказала то, что пришло в голову:

– Пора не пора, иду со двора. Кто не спрятался, я не виновата.

– Отлично!

Он показал большой палец и пошел вниз по лестнице. Алена выключила свет в прихожей, притворила за собой дверь и тоже стала спускаться.

Глава 6

Алена спускалась по лестнице, глядя Питеру в затылок. В конце каждой лестницы он перепрыгивал через две-три ступеньки. Двери квартир были разными – металлическими, обитыми деревянными рейками или коричневым дерматином. В подъезде стоял типичный для таких домов запах – сырости, захламленности, жизни, бегущей по кругу. Все площадки, однако, были пусты, а лестницы – чисто подметены.

Невольно Алена задумалась: кто живет за этими дверями, как вообще могут выглядеть жильцы дома, где расположен портал между мирами? Догадываются ли они о таких соседях, ругаются ли вечерами, что снова «шастает тут кто-то, вечно люди новые»?

Питер придержал тяжелую входную дверь, и она поторопилась на выход, не успев кинуть взгляд на почтовые ящики. Кажется, в каких-то белели рекламные флаеры.

– Голову береги, – посоветовал ее спутник.

Машинально она пригнулась, хотя с ее небольшим ростом в стандартный дверной проем, конечно, вписывалась. Но тут они оказались не у подъезда хрущевки, а… Алена не поверила своим глазам: внутри пирамиды-лазалки на детской площадке!

– Что это? – сказала она севшим голосом, несмело коснувшись металла.

– Выход, – удивился Питер.

Алена запрокинула голову в поисках многоквартирного дома, но ничего, кроме сужающихся пролетов лазалки, не увидела.

– Ра… ракета, что ли.

– Ну типа. Не знаю, о чем там думали конструкторы. Главное, что под прутьями ты вряд ли пролезешь, тебе придется подняться повыше и выбраться через верх. Сможешь?

Сам он уже проскользнул низом и смотрел на нее снаружи через ледяные прутья, как на узницу. Деваться было некуда, Алена подтянулась, уперлась босыми ногами в облезлые перекладины и выбралась из круглого отверстия, но спускаться не спешила. Предположим, ей понравился обзор. Панельные многоэтажки, дорожки, заросшие льдом, как не полюбоваться.

– Почему не горка? – спросила она, махнув рукой в сторону резного деревянного домика на вершине комплекса. – Гораздо удобнее же в любую погоду.

Питер пожал плечами.

– В нашем деле важна прозрачность.

– Чтобы видеть, что там нет детей в момент приземления?

– Прозрачность вообще. Если ты прозрачна, тебе все равно, есть ли там дети.

– Недвусмысленность? Незамутненность?

Он кашлянул, как будто от смущения, и протянул ей руку, чтобы она слезала.

– Прозрачность как она есть. Ты такой неопытный призрак…

Алена об этом пока не задумывалась, хотя нельзя сказать, чтобы совсем не ожидала ничего подобного.

– Я не умерла, – уперлась она.

– Пфф! – он закатил глаза. – Какая разница. Ты хочешь, чтобы все видели, как ты разгуливаешь по снегу босиком? Не боишься, что тебя заберут в полицию, в больницу, в психушку?

Это был резонный вопрос. Она взглянула на себя как бы со стороны – босая, странная девушка в просторном балахоне и да, босиком, главное, босиком.

– А что же делать? – дрогнула она.

– Во-первых, спустись на грешную землю, у меня уже рука затекла.

Он дернул ее за ногу, не сильно, не так, чтобы она упала, а чисто по-мальчишечьи, из вредности.

– А потом?

– А потом мы с тобой, конечно же, взлетим. Если лететь на определенной высоте, никто нас не увидит. Это такая оптическая иллюзия. Да горожане вообще редко отрывают глаза от земли. Ну давай уже живее, сейчас собачники выйдут, а от собак отбиваться прозрачность мало помогает!

Она спустилась по перекладинам и спрыгнула в грязь.