Город Дождей

– А те компы, что, к примеру, у нас в редакции, могут выйти в это поле?

– Нет. На них стоят блокираторы. Я уже всё понял, по поводу ваших компов. Они не выходят ни в подобие инета, ни в инф-поле Магнус-Польского… Они не выходят никуда. И нужны только для внутреннего пользования. Связаны только между собой. Заметил, наверное, что с официальными лицами твой шеф, должно быть, общается только по телексу…

– Да, так и есть.

– Это говорит о том, что компьютерная сеть у вас чисто проводная и внутриредакционная. Однако, странные конструкции – эти ваши телексы, надо сказать. Устройства, совмещающие в себе функции телевизора и видеотелефона. Громоздкие, и потому их применяют только дома – или, в рабочих кабинетах. А мини-телексы, мобильные, очень и очень дороги… Ими владеют единицы. И все ваши гаджеты созданы, будто для людей, не умеющих читать. Ни один письменный текст нельзя на них набрать… Только, звуковое сообщение.

– Может, чтобы лучше прослушивать было?

– Кто его знает…

– А вы, враны, можете общаться между собой на расстоянии, и без всякой техники?

– Да. Мысленно. И нам не нужны ментальные костыли.

– А… можно этому обучить людей?

– Иоганн, а что тебе снилось, в последний раз? Ну, кроме сада профессора Тараканова?

– Мне снился… дождь.

– Значит, у меня получается… И ты уже обучаешься. Ты способен обучиться мысленному языку… Ты видишь мои сны. Я тебя уже обучаю. А теперь – спи… И пусть тебе снова приснится дождь…

И действительно, Иоганн сразу же провалился в сон. И во сне… Тёплый, летний дождь забарабанил по крыше…

Когда Кролас проснулся, он сел на топчане и опустил ноги вниз, и при этом нечаянно коснулся ногой Шнобеля. Тот приподнялся моментально, затем и вовсе вскочил.

– Сколько время? – спросил он сонным голосом.

– Семь пятнадцать, – ответил Кролас, посмотрев на часы.

– Гуд! – ответил Шнобель.

Они оставили пластпакет с чешуёй Генриху: волочиться сейчас с большим пластпакетом в общественном транспорте Шнобель счёл не безопасным и подозрительным. Можно нарваться на проверку документов: не страшно, но неприятно.

Когда они вышли потихоньку из кельи, то в узком коридоре уже не горели ни электричество, ни свечи. Но темно не было, поскольку кованная железом дверь, ведущая наверх, была открыта. За дверью были каменные ступени лестницы. Они поднялись по ним, и оказались внутри церкви. Вернее, в её подвальном помещении; там тоже был иконостас и велись службы. Выход наружу вывел их прямо в монастырский дворик, окружённый белёными длинными двухэтажными помещениями с оконцами. Похоже, там, в небольших комнатках, и жили монахи.

Один из молодых монашков подошёл к ним, и без слов указал рукой в направлении ворот, за которыми находились монастырские сады и огороды. Обширное пространство занимали теплицы с прозрачными стенками и крышами из пластстекла. Было видно, что там росли капуста, морковь, редис, огурцы, картофель и другие овощи. Следом располагался сад фруктовых деревьев. Монашек провёл их и по этому саду, где под деревьями росли ягоды, травы и цветы. В конце сада, близ прочной кирпичной стены, бил святой источник. Провожатый жестом разрешил им зачерпнуть воды в ладони. Она оказалась чистой и приятной на вкус.

Иоганн подумал, что источник, быть может, был вышедшим на поверхность подземным ручейком. Подобным тому, по которому они шли в глубине подземной пещеры.

Потом Кролас и Шнобель пошли следом за провожатым вдоль кирпичного забора, по небольшой дорожке, сбоку от которой, за деревцами, вскоре пошёл и другой забор: деревянный. Похоже, в монастыре разводили свиней, кур и уток, коз и овец, которых монахи шли теперь кормить и которые блеяли, хрюкали, крякали и кукарекали где-то за оградой.

Далее, другие два монаха подошли к ним, и, не задавая никаких вопросов, так же молча, проводили их до громадных массивных монастырских ворот. Они отодвинули тяжёлый засов и выпустили их через небольшую калитку.

Выйдя на улицу, Шнобель не сразу, но, вроде, сориентировался на местности. Но Кроласу этот район города был совершенно не знаком.

– Кажется, мы находимся где-то между Аксайским и Новочеркасским районами города, так как сразу за монастырём – остатки железной дороги. Ей теперь никто не пользуется. Видишь, там, вдали, за небольшими домами – высоченная стена?

– Это… Городская стена?

– Да. Здесь заканчивается Город… За стеной – уже сельский район.

– И трущобы…

– Может быть.

Шнобель повернул в сторону, противоположную железнодорожным рельсам. Долгое время они шли мимо зданий коттеджно-дачного типа, пока не вторглись в привычные просторы многоэтажек, шопов, эскалаторов, бусов и других средств передвижения. Выйдя «к цивилизации», как сказал Шнобель, они вскоре заметили станцию метрополитена. Это была конечная остановка одной из веток.

Проехав несколько станций метро, они вышли для пересадки. Дальше приятелям было не по пути, и Кролас здесь простился со Шнобелем.

– Ну… Мне теперь – на автостраду. Пересяду на бус. Что ж, до будущих времён! – сказал Пещерник.

– Пока! Надеюсь, скоро встретимся. Бывай! – отозвался Иоганн.

Он доехал до ближайшей к дому станции метро, и вышел. Вран, никем из прохожих не замечаемый, сидел у него на плече. Было раннее утро. До работы ещё оставалась уйма времени.

У подъезда своего дома Кролас с разбега налетел на гнусную фосфоресцирующую урну, забитую пластпакетами с мусором. Другой прохожий только что пнул её, подальше со своей дороги. Урна лихо подъехала к Иоганну по скользкому тротуару, только что промытому дворниками с порошком, до зеркального блеска. Кролас чуть было не растянулся, вписавшись в эту урну… Долго балансируя на скользкой поверхности, он всё же удержался на ногах.

– Блин! Эти заморочки с урной уже становятся традицией, – пробормотал Иоганн.

А вот и подъезд, до боли знакомый. Ему показалось, что он не был здесь, по крайней мере, с неделю. Ещё миг – и он вдохнёт родной запах наркосигарет, кошачьей мочи и почему-то «Ромашки-4»… Вдохнёт, даже с удовольствием.

«Я наконец-то дома, чёрт побери!» – подумал Иоганн.

Войдя в скоростной лифт и нажав этаж 17 надземного сектора 2, он расплылся в блаженной улыбке идиота, радующегося возможности сладкого отдыха. Дома Иоганн разделся, запихнув одежду в стиркомбайн «Мамонт», а своё тело в рейнрум.

А после, он накормил себя и врана шопснабом со вкусом клубники и сливок. Что, впрочем, не вызвало у птицы восторга.

– Не люблю сур-рогаты! – отреагировал вран, неожиданно мрачный.

Кролас пообещал купить ему шокпасту. И собирался, уже облачившись в свежеотстиранную и проглаженную «Мамонтом» одежду, двигать мослы в редакцию, как вдруг сработал телекс. Звонила Зинка.

– Наконец-то ты удосужился домой вернуться! А то сплошное «абонент недоступен…» Или ты просто нажал спецом в телексе кнопку «отсутствую»? – весело защебетала она. Зинка потягивала свой очередной утренний «полезный», по её обычному заявлению, коктейль, совершенно омерзительного вида. И закусывала его пророщенной пшеницей. Сейчас коллега Кроласа, по её понятиям, была одета строго официально. Она была ярко-зелёного цвета (в смысле волос), с бледно-перламутровой кожей и в чёрном строгом платье. Которое, впрочем, полностью обнажало груди, оставляя в их области только лёгкую сеточку. Сбоку в причёску Зинка вставила три павлиньих пера.

Иоганн сообщил игриво, что, действительно, весь вечер и даже ночь отсутствовал по причинам личного соображения.

– Нужно же мужчине отдохнуть, хоть в свой выходной день! – поспешил он оправдаться.

– Кобель! – констатировала Зинка с лёгкой ужимкой. Потом, после паузы, спросила:

– Помнишь ли ты, что сегодня – небольшой и скромный юбилей нашей дорогой редакции? Между прочим, на него приглашены именитые гости и даже кто-то из Отцов Города. Ну, а уж мы, журналисты, должны присутствовать в обязательном порядке.

– Ой, ёй! – Кролас провёл ладонью по лицу, сверху вниз.

– Не рад? А нам, между прочим, подарки дарить будут. И угощение – бесплатное.

– Бесплатным бывает лишь сыр в мышеловке. И где будет этот праздничек? Когда начало?