Город Дождей

– Быть может, потому, что хотят выйти на связь отсюда, ведь выходить лучше с определённых точек. Тогда есть полная гарантия выхода. У Генриха есть ещё пара точек, откуда он смог бы выйти, – подсказал Оливер. – Одну из них я знаю и предложил нам туда сваливать. Только… Нужно, чтобы мы захватили и этот компьютер.

– Я уразумел, – мигнул Шнобель. – И где эта точка – в другом районе подземки?

– Нет, она здесь, недалеко, – ответил Оливер.

– Тогда всё это – опасно, однозначно, – подытожил Шнобель. – Вычислят. У них аппаратура. Вроде бы. И Генрих на ней уже «засветился».

Повисла тишина. Иоганн начал потихоньку выходить из лёгкого ступора, в который впал, и тоже слегка шевелить извилинами.

– Значит, так. Надо валить. Подальше. И прихватить с собой комп. Нельзя рисковать. Остальное обмозгуем позже. Очухается Генрих – поможет. Главное – свалить. Причём, оставлять здесь кого-то – рискованно. Серые могут решить не затевать вечерний выход, а просто вернуться, и гораздо раньше, и тромбануть комп. Мы ведь не в курсе их планов, – размышлял он вслух. – Вдруг их задача – только всё ликвидировать… Они получат дополнительное задание шефа – и вернутся, чтобы ещё и комп уничтожить, кроме людей. Я слышал, что их конёк – беспрекословное следование указаниям начальника.

– В этом есть своя соль, – заметил Шнобель, разгуливая по комнате. И его взгляд при этом то и дело падал на полки с книгами. – Кто-то из нас двоих, Кролас, должен сходить к началу пути, захватить мой пластпакет и «чешую» для Генриха. Заодно и комп отсюда упереть.

– А пластпакет для чего? – спросил Кролас. – Один у меня с собой и так имеется…

– Для книг. Я их попру.

Повисло небольшое молчание, и теперь они прислушались: за дверями снова безумствовали незжи. Вернулись и пытались проникнуть сюда… Скрежетали, пели что-то в совершенно диком диапазоне и царапали двери.

– Незжи… Почему сюда проникли незжи? – задал риторический вопрос Шнобель. – Ведь, посыпали здесь против них какую-то химию…

И получил неожиданный ответ мальчика:

– Химия… Эта – против людей. А не незжей. Если бы, Генрих всё же очухался, взломал дверь и пошёл, без скафандра…

– Жесть! – воскликнул Пещерник. – Однако, не хилого они мнения о твоём друге… Чтобы он – и сам очухался…

– Они… Серые… Очень боятся, на самом деле. Боятся хакеров.

Почему-то Иоганн тем временем представил в красках именно свою одинокую прогулку по тёмному лабиринту подземки, свои встречи с незжами и зелёными всполохами на стенах. А остальные? Им, что, будет лучше здесь, в ожидании?

– Ладно, придётся мне рисковать, – снова, и более решительно, нарушил глухое молчание Шнобель. И стал методично вытряхивать с полок шкафа всякое старое барахло: одежду, постельное белье. Затем загрузил в наволочку комп, а также стал складывать книги с полок в попавшуюся под руки простыню. И завязал её затем большим узлом. Действовал он отлажено и проворно. Остальные следили за ним с удивлением.

Шнобель запихал в шкаф узел с книгами, а сверху – упакованный в наволочку компьютер. Вынул из поясной сумки высокопрочную верёвку и лихо закинул её в проем между шкафом и стенкой, попросив Иоганна поймать конец. Затем, соединив оба конца верёвки, завязал её на шкафу хитромудрым и прочным узлом.

– Не знаю, можно ли от незжей шкаф заговорить, но книги я как-то раз заговаривал, – признался Пещерник.

Затем, все остальные услышали странное бормотание Шнобеля:

– Стань невидим,
дым и сбитень.
Сбит, но не сшит,
Сшит, но не порван,
вор не найдёт,
кот не украдёт,
незж не унесёт.

Незжу – незжево,
незачем наезжать,
нечего жрать, нечего видеть.
Видеть – обидеть,
Класть – не предвидеть.
Незж не заржавеет,
кот не околеет,
вещь не одряхлеет…

Затем Шнобель три раза плюнул через левое плечо и перекрестил шкаф. Потом, неожиданно для остальных, снял с себя скафандр и стал напяливать его на Генриха, который до сих пор был без сознания. Сам же стал копаться в хламье, предварительно вышвырнутом из полок шкафа, пока не извлёк оттуда старую джинсовую рубашку и потёртые кожаные штаны – самое подходящее и крепкое из того, что там было. Но, надев это всё на себя, зачем-то сверху напялил драные спортивные «портки» (как выразился бы Дорг) и «хламиду» (по его же определению) – то есть, длинную хлопчатобумажную рубаху с круглым воротом и небольшой застёжкой спереди. Всё это было Шнобелю мало по длине, но широко в объёме и болталось. Вдобавок, он всё верхнее тряпьё ещё и покромсал по краю ножичком: сделал бахрому.

– Красавчик, – не удержался вран, – загр-римируйся.

Пещерник хохотнул. Потом застыл, пораженно посмотрел на Иоганна:

– Кролас… Это не ты, это он сказал?

– Да, он… Это – мутаген ворона и попугая. И разумней нас с вами, – ответил тот.

– Как его зовут? – спросил тогда Шнобель.

– Я ещё не представил? Его зовут Тенгу.

– Однако, – задумался Пещерник. – Весьма странная птичка…

– Тэн-гу, небесная собака. Что-то типа демона в японской мифологии… И кто так птицу назвал? – не по-детски серьёзно, спросил вдруг Оливер.

– Он… Сам мне так представился, – извиняющимся голосом, ответил сыну Кролас.

– Вран прав, – сказал Шнобель, прекращая прения, – Мне нужно загримироваться, – и он достал из сумки какой-то флакончик. Обмазав содержимым лицо и руки, он повернулся к остальным и удовлетворенно хмыкнул:

– Ну как?

Постепенно, на глазах, его кожа становилась похожа на грязно-серую рыхлую кашу – как у незжа. Для убедительности, он ещё нарисовал себе другой гадостью синяк под глазом и нанёс искусственную бородавку на щеку.

– Кр-расавчик! – повторно каркнул вран. – Я знал, что ты – отличный гримёр.

Остальные были просто в шоке: теперь Шнобель сильно походил на незжа.

– А ну, не пяльтесь! Кролас! В смысле – Иоганн! Неси Генриха вертикально и прячься за входной дверью. Ты – тоже, Оливер, ступай туда же. Причём, ты спустишь дверной крючок, как только я слегка щёлкну пальцами, – распорядился Шнобель.

Потом он достал из сумки все шопснабы, что там были, и маленькую бутылочку с дурно пахнущей жидкостью.

– Зверская настойка чего-то гадкого на чём-то противном. Но незжи от неё реально прутся, – прокомментировал он, и понёс это всё на кухню.

Иоганн уже подхватил под мышки лёгкого, как подростка, Генриха и спрятался у стены, за дверью. Рядом с ним стал Оливер.

Пещерник откупорил бутылочку, по-незжевски принюхиваясь, скорчил глупую улыбку и щёлкнул пальцами. Оливер отдёрнул дверной крючок.

В дом ввалился первый из незжей, покрытый бурой шерстью, и с ворчанием ринулся на кухню, увидев там Шнобеля.

– Бр-р-матуха, братки, бр-р-матуха, – по-незжевски скривившись и кусая сухой шопснаб, не разворачивая, а срывая зубами упаковку, запричитал Шнобель. Вломилось ещё восемь-девять незжей самого разного вида, роста и калибра. Они тоже двинули на кухню.