Город Дождей

– Да. Вернее, знаю, как он вышел. Могу показать. Что он там делает – я не в курсе.

– Кого называют инкубами? – неожиданно для него самого, вырвалось у Кроласа.

– Того, кого на третьем месяце беременности матери сдают властям, и потом их выращивают в инкубаторах. Их родители – не известны, они считаются не имеющими родителей. Известна только серия и номер партии, – ответил мальчик. – Про Оливера думали, что он – тоже инкуб. Потому, что он замкнутый и необщительный. Он сильно дрался из-за этого прозвища.

– Как тебя зовут? – спросил вран.

– Анатолий, – представился паренёк, привстав и с чинным поклоном. – Сейчас будет полундра, воспитки шарить будут по камбузу, вы уж простите, я тут снова бодягу запердолю, – и он вновь задрапировал под спящего соседнюю кровать.

– Пойдёте его искать? – с надеждой в голосе, спросил мальчик. – Я вас тогда просочу, как Оливер шныряет. Фомку только найду, – он пошарил под кроватью и нашёл небольшой складной ножичек.

Затем он провёл Кроласа какими-то невероятными закоулками подсобных помещений. Однажды, они даже пронырнули мимо открытых дверей в воспитательскую комнату. И в конце этого пути мальчик и Иоганн оказались перед шахтой грузового лифта. Анатолий нажал кнопку вызова. Лифт с грохотом подползал: мрачный и тёмный, он распахнул свои двери. В нём воняло чем-то едким и не было освещения. Спустившись на лифте в подвальный этаж, они вышли в узком коридоре, заваленном пустыми ящиками и всяким хламом. Было темно, лишь то там, то тут светились янтарные глаза котов. Анатолий двигался практически на ощупь, ведя взрослого за руку. Наконец, он что-то нашарил в темноте:

– Дофердыбачились, пахан! Оливер шныряет сюда… Почему сгинул – не догоняю, всё обычно путём. До шмона он на флэт – как будило в пять утра звякать. А тут – прокол, я воспитке лапшу заварил, что он болен, а для нового шмона я тему ещё не обмозговал. Сейчас жрать позовут, а следом – и шмон будет.

Руки Кроласа тоже нащупали запертую дверь.

– Вешай ту же лапшу, а в случае прокола – пердоль фанеру, что пахан слямзил. Оливеру, если только я его найду и доставлю, такая телега не повредит, – тихо, и в тон пацану, ответил Иоганн.

Анатолий, в темноте поковыряв фомкой замок, открыл дверь.

– Да, бойзов с паханами только больше уважают, воспитки на них себе на лапу стреляют, шмонают и шпыняют зато меньше, чем таких как я. Я – инкуб, – признался мальчик.

Кролас пожал в темноте его руку.

– Спасибо, друг, – сказал он. – Беги на камбуз. Надеюсь, ещё встретимся.

– Вы там поосторожней. Но, пособить не могу, никогда там не был. Только Кролас. Его у нас за то Кротом и прозвали, – шепнул напоследок Анатолий. А Иоганн, с враном на плече, «просочился» через открытую железную кованую дверь в сырой, пахнущий ржавчиной и плесенью, подвал. Дверь за ним вновь со скрежетом захлопнулась. К тому же, Анатолий вновь повесил и захлопнул замок, пообещав проверять эту «нычку», когда сможет, и снова открыть им дверь, когда они вернутся.

На ощупь, журналист пробрался через длинный, узкий коридор, идя вдоль одной из стен. За ним оказалось пространство пошире.

Там тьма была не полная, и постепенно глаза Кроласа к ней привыкли. И что теперь? Территория, ограниченная с четырёх сторон и заваленная каким-то старым хламом. Через вентиляционное отверстие сюда совсем чуть-чуть, тонкой полоской, проникал свет. Никакого мальчика, любящего уединения, где-нибудь на ящиках и с фонариком в руке, он не обнаружил.

Журналист смачно выругался. Что теперь делать? Начинать барабанить в дверь? Но зачем? Куда-то ж, кроме того, Оливер Кролас «просачивается» здесь… Он посмотрел на единственное вентиляционное отверстие: однако, через него даже кошка не пролезет. И тут Иоганн вспомнил, что у него в кармане есть журналистская ручка со встроенными часами и фонариком. Он достал её и включил на ней свет. Маленькая помощь, но всё же… При более тщательном осмотре, на стенах он так и не обнаружил ничего интересного. На потолке – тоже. А вот на полу… Там оказался плотно пригнанный к полу металлопластовый люк. И этот лаз, скорее всего, вёл в водопроводную сеть. Недолго думая, Кролас приподнял оказавшуюся неожиданно лёгкой прочную крышку люка, отодвинул её в сторону. Потом, спускаясь ногами вперёд, вскоре стал на какие-то трубы. Внизу, он не смог бы распрямиться во весь рост: пространство было достаточно узким, и Кролас пополз на четвереньках по трубам, держа в зубах светящуюся ручку. Здесь конец трубы упёрся в земляную стену – и ему пришлось вернуться и ползти в противоположном направлении. И он снова пополз в темноте, освещая себе путь только маленьким огоньком. После метров десяти, последовало расширение, в котором можно было двигаться, выпрямившись в полный рост. Потолок над ним здесь иногда вибрировал: наверху, по-видимому, пролегала проезжая часть улицы. Внизу, под ногами, шли более широкие трубы, под которыми, внизу, хлюпала какая-то жидкость. От этого узла, далее, ответвления труб, а следовательно, и проходы, уходили в разные стороны. И Кролас теперь не знал, куда же ему направиться.

Он, похоже, вышел в подземную канализационно – пещерную сеть, огромную, как город. Искать в ней человека… Было, мягко говоря, затруднительно. Тем более, что в нише неподалёку он обнаружил тайник – небольшой склад скафандров, таких, какие, примерно пятьдесят лет назад, во времена кислотных дождей, носили вынужденные выходить наружу жители Города. Такой скафандр закрывал всю поверхность тела. Кроме твёрдого шлема с прозрачными высокопрочными очками, весь остальной костюм имел чешую из пластметалла, закрепленную на гибкой и приятной на ощупь, как вторая кожа, пластрезине. Для лучшей терморегулировки скафандр полагалось одевать на нижнее белье. Он легко снимался и растягивался по любому размеру. Впрочем, восьмилетнему мальчику он всё равно был бы великоват… Рядом с несколькими скафандрами Иоганн обнаружил «бойзовский» полосатый халат, спортивные, вздутые на коленках, штанишки и домашние шлёпки.

Недолго думая, Кролас нашёл ближайший канализационный люк и вылез из подземелья. Он оказался на новочеркасской мостовой, выложенной ещё во времена Рима, наверное… С её просевшими и неровно выступающими булыжниками, мостовая уже более чем наполовину перемежалась с простой грунтовой дорогой и с кусками плит и асфальта более позднего наложения. К тому же, она была сильно разъедена кислотными дождями и обгажена незжами. А транспорт здесь практически не ходил.

С собой, в пластпакете, Кролас унёс парочку скафандров, позаимствованных им в тайнике.

– Ну и, куда ты теперь? – пронзительно и резко задал вопрос вран, вылетая следом за ним на поверхность. – Не будешь искать мальчика?

– Я думал, что ты меня оставил, Тенгу. Ничего не говорил: там, в темноте. Совсем ничего, – заметил Иоганн.

– Растер-рялся. Сам не знаю, что делать, – ответил тот. – Не ожидал такого обор-рота. Даже я не смог бы найти его… там. Очень запутанные пр-роходы. Много опасностей.

– Я не украл эту «чешую», и не бросил поиски. Но, мне необходимо посоветоваться со старым приятелем. Его зовут Шнобель-Пещерник. И он – крупный спец по городским подземельям, – сообщил Кролас.

– Потом ты просочишься обр-ратно? – спросил вран.

– Просочусь обр-ратно, – в тон ему, ответил журналист. – Можно и так сказать… Хотя, возможно, что погружаться будем в другом месте. Не обратно, значит, но в ту же реку, – уточнил он.

Глава 6. Подземка

Шнобеля – Пещерника оказалось найти не слишком трудно. Жил он в центре Ростова, неподалёку от Сковороды, но работал сейчас как раз таки в Новочеркасском районе, в его центре. А занимался Шнобель продажей флэшек, блоков и видеоблоков, кристаллов и гипнокристаллов со всяким экзотическим музоном и релакс-мантрическими напевами, ароматических и благовонных палочек, амулетов и прочей чепухи. Для того чтобы выяснить, где именно сегодня Шнобель стоит и не выходной ли у него, Кролас пошёл на главную точку продаж.

На точке сегодня стояла пару раз виденная Иоганном на каких-то тусовках девчонка, которую почему-то все звали Ансельмом. Она была страшно рассеянной, носила чёрную длинную майку с перевёрнутой пентаграммой и большие, кованые гвоздями и шипами из металлопласта, ботинки. В носу у неё была вставлена большая негритянская серьга, а чёрные волосы завязаны в огромный, вертикально вверх поднятый, пушистый хвост, который оплетала искусственная змея с открытой пастью.

Заметив Кроласа, Ансельм вынула из ушей наушники в форме бананов и перестала двигаться под «убойный» рэп.

– Тебе чего? – спросила она.

– Мне нужен Шнобель, он где?

– Ты за товаром, или – так?

– Так.

– Он эту неделю здесь стоит, замещает Зайку, тот заболел. Сейчас – не его смена, мы с ним по очереди торгуем, на пару. Он дежурил ночью, потом ушёл отвисать у меня, отсыпаться. Здесь будет завтра утром.

– Он мне нужен срочно.

– Ну, тогда пойди, здесь неподалёку, дом – свечка, двадцать четыре этажа, найди квартиру518. Только, спеши: Шнобель отоспится, и двинет в свои любимые пещеры…

Он без труда нашёл и дом, и квартиру. Дверь квартиры 518 открыл сам Пещерник. Он только что запарил себе огромный шопснаб и прямо с тарелкой побежал открывать Кроласу (дистанционка в квартире отсутствовала).

Шнобель, видимо, слегка приболел, так как его горло было замотано длинным клетчатым шарфом. В шопснабе торчала золотистая ложечка: друг Кроласа во время принятия пищи был законченный эстет. Под мышкой он держал книгу в зелёной силиконометаллической обложке с противокислотным покрытием. Книга называлась «Всемирная история хиппизма, том 2». Казалось, Шнобель не слишком обратил внимание на приход Кроласа. Щелкнув замком, он сказал:

– Проходи, – а сам ещё несколько минут, уже впустив приятеля, по-прежнему стоял перед дверью. Поставив шопснаб на полочку для обуви, он открыл книгу, и, по всей видимости, дочитывал что-то весьма интересное.

Потом, наконец, он её захлопнул. Протёр свой выдающийся нос, за который и получил одно из прозвищ, кончиками большого и указательного пальцев. И, наигранно моргнув три раза, воскликнул:

– Гип-гип-ура! Нас посетил Кролас!

И, наконец, они последовали в небольшую захламлённую комнату. Ещё несколько минут Пещерник был занят шопснабом, который он всё же не забыл прихватить из коридора. Всё это время, взгляд Иоганна постоянно задерживался на большой стопке книг, стоящей на полу. Книги, по всей видимости, ещё не были приведены в достойный вид: у верхней кое-где торчали наружу выпадающие листы, переплёт следующей был слегка разъеден кислотой. Рядом с книгами валялся скафандр с пробитой на голове оболочкой и с разбитыми очками.

– Н-да! Никогда такого не видел! – вслух удивился Кролас. – И всегда считал, что эти скафандры – весьма прочные.

– Расскажу тебе потом историю – зашатаешься. Но, вначале выкладывай: с чем пришёл? Вижу, что не просто отвиснуть, а дело есть. Или, даже – беда.

Шнобель нажал на кнопку кофемашины, и тут же Иоганн ощутил приятный запах натуральных, баснословно дорогих, жареных кофейных зёрен. Они шумно перемалывались. Минутой позже, кофе стало поступать в маленькие фарфоровые чашечки. Шнобель, а, по его приглашению, и Кролас, сели на пол, на циновки, поскольку армчеары и телекс в комнате принципиально отсутствовали. И стали пить настоящий кофе. Иоганн в двух словах растолковал Шнобелю суть дела. Вран пока не высовывался, сидя внутри вместительного жилета.

Во время рассказа, глаза Шнобеля потихоньку загорались, а в конце он выпалил:

– Мне б только понюхать какую-либо его вещь… По запаху я могу найти любого человека… Я ведь – нюхач, мой большой нос ещё и очень чувствительный. Я тебе никогда не рассказывал, что и книги я ищу по запаху? Кто-нибудь только избавится от книг, и валяются они в груде хлама… А я – тут как тут. А бывает, что книги были спрятаны в прошлые времена – так, мне стоит только оказаться неподалёку, и я их на расстоянии почую. Особенно, древние, совсем старые. Те, что напечатаны на простом папире. Тогда, я вылезаю на поверхность: начинаю шарить в старом, заброшенном доме… Здесь, в новочеркасском районе – таких уйма. В общем, я бы и пацана твоего легко снюхал, будь у нас его вещи. Только, нам скафандры ещё нужны, если идти на поиск. Нужно отправляться на барахолку или под Пирамиду.

Кролас вытряхнул наружу содержимое своего пластпакета.