Оценить:
 Рейтинг: 0

В следующем году в Иерусалиме?

Год написания книги
2021
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 >>
На страницу:
6 из 10
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Пока что я не понимаю, где дом.

– В этом и фокус! Дом в глубине парка, только наберись терпения, надо немного подняться по лестнице. Мама, когда приезжает, правда, с трудом ее преодолевает, а мы спокойно. Ты же спортсменка, туристка, комсомолка, влезешь.

Позже я сосчитала, ступеней было девяносто. Если несколько раз в день взбираться, вспотеешь.

– Где же вы ставите машины?

– На стоянке, недалеко. Есть второй заезд с нижней улицы.

Дом тоже имел несколько уровней: с одной, нижней стороны, куда выходили окна квартиры, этажей было на два больше, чем с этой стороны, и на каждом этаже имелось по квартире. В Ленину вела еще одна лесенка, которую мы прочувствовали чуть позже. Пока что я обозревала ближайшие окрестности, кусочек парка со скамейкой и столиком в окружении цветов и высоченных деревьев. Конечно, приятно посидеть в саду, не в дачном, а городском и личном.

Из окна гостиной, а оно занимало всю стену и обрамлялось интересным занавесом, напоминающим рыболовную сеть, открывался чудный вид на дальние дали с морем на заднем плане.

– Нравится? Честно?

– Конечно. Ради такого вида можно было променять центр города на вершину горы.

– Но мы, когда сюда забираемся, не хотим никуда выходить, даже в концерты редко выбираемся. Завтра поедем в кибуц.

Среди голого пустынного ландшафта вдруг возник зеленый оазис – густой сад, даже парк с плодовыми деревьями, цветами, аккуратными чистенькими домиками, рядом с которыми паслись коровы, а на окраине стоял корпус, напоминающий маленькую фабрику. Еще один способ заработать коллективу деньги, помимо реализации сельскохозяйственной или промышленной продукции, это сдавать в аренду домики горожанам на weekend или на время отпуска. Мы остановились выбрать коттедж для будущего отдыха моих друзей, а заодно и перекусить в тени ветвистого дерева. Такие места для отдыха с перекусом есть во всех израильских парках. Обычно в тени стоят деревянные столы и лавки, а рядом урны для мусора, пей-ешь и не сори!

– Как здорово тут! Я бы обязательно снимала на weekend домик в этом кибуце.

– Ты не видела другие! Едем еще в один – «Ramot menashe». Он расположен в кедровом парке и обширном плодовом саду.

Здесь живут шестьсот человек, но поселение показалось малолюдным, видимо, все были на работе. Мы осматривали довольно обширное хозяйство. Коровник в кибуце – один из самых больших в стране. Коровы, довольно грязные и вонючие, не паслись на пастбище, а стояли целыми днями в стойлах. Овцы, лошади и пони резвились в загонах. Кибуц окружен садами, где выращивают авокадо. Это сельскохозяйственная часть кибуца, но есть здесь и заводик по изготовлению водомерных устройств. Члены кооператива жили в маленьких, с палисадниками домиках, кроме того есть детский сад, амбулатория, бассейн, дискотека и большущая двухэтажная столовая. Вот где было оживленно! Мы оказались там как раз в обеденное время.

– Ребята, давайте зайдем, посмотрим, как питаются кибуцники.

– Лама ло (а почему нет – иврит)? – Глеб поддержал меня.

– Мы не только посмотрим, но и поедим, ибо они очень гостеприимны: всякий гость достоин быть накормлен сытно и вкусно, – добавила знающая Лена.

Питание здесь происходит по типу шведского стола. Каждый подходит и кладет на тарелку салатов, сколько сможет съесть, потом возвращается за супом, за горячим, за десертами…

Мы поначалу смущались есть на халяву, но денег в кибуце нет в обращении, платить некому.

Последние десятилетия молодежь не очень-то хочет работать на одном месте и быть полностью связанной в действиях. Им подавай новые впечатления, возможность выбора места работы, партнеров, друзей. Поэтому в кибуце, где живешь как за оградой, молодых мало. К тому же о каждом шаге надо докладывать, спрашивать разрешения – это уж издержки коллективного существования. Кто, как не мы, знаком с подобным образом жизни? Кибуцы – наши коммунальные квартиры, только больше, комфортнее и современнее. И нет сексотов среди соседей. А может быть, есть?

В подобном тесном коллективе всегда найдется некто, из добрых побуждений сообщающий начальству о действиях товарищей.

Тот день закончился удачно – наконец, мы нашли сестрице босоножки, купили их, ура! Ни на какие продукты, вещи и сувениры я не смотрела, этого мне хватало в Холоне и Тель-Авиве. В Иерусалиме я наслаждалась исключительно духовной пищей.

В 8 вечера Лера на тахане мерказит посадила меня, обезноженную, в автобус Иерусалим – Тель Авив.

– Спасибо большое за приют и прогулки! Привет Регинке!

– Не сердись на нее, приезжай еще, буду рада.

Из окна автобуса открывался изумительный вид на огни этого удивительного города, они видны были далеко вверх и вниз. Последний взгляд на город в 1992 году.

Я мысленно произнесла «На следующий год в Иерусалиме!»

Октябрь 1995 года

– Олечка, в следующий раз приезжай с Катюшкой, я знаю, что Борис не может по работе. Вышлю вам двоим приглашение. По Тель-Авиву и окрестностям я сама вас повожу на машине, еще попросим кое-что рассказать Мирочку, она у нас ходячая энциклопедия. В удаленные места Израиля возьмем экскурсии. Договорились?

Мне очень хотелось показать Израиль дочке Кате, Элле очень хотелось познакомиться с моим семейством. После отъезда из Израиля мы интенсивно переписывались, сообщали друг другу обо всем: о событиях в наших странах, о работе и отдыхе, о своих делах, об учебе и работе детей и внуков. Если от Эллы месяц не было письма, я начинала волноваться. Мало ли что могло произойти в их ненадежном окружении. Конечно, можно было позвонить, но когда после гудков автоматический голос начинал на иврите называть какие-то цифры, я пугалась… Мои друзья и коллеги, которым я иногда читала отрывки Эллиных писем, написанных с искрометным юмором, часто спрашивали:

– Ну что тебе пишет твоя любимая женщина? Что еще у нее приключилось? Прочитай, пожалуйста.

Я с удовольствием читала Эллины эмоциональные письма о политических событиях в их нестабильном мире (теракты, убийства лидеров), о национальных праздниках (зимой ханука, весной пурим) и конечно, о семейных торжествах (например, прием больше сотни гостей в день ее рождения). У нее был явный литературный дар, который в сибирской ссылке не удалось развить, и бесспорная способность к иностранным языкам. С раннего детства в семье разговаривали на немецком, идиш и латышском, а в сибирской школе она быстро освоила еще и русский. Ссыльных из Прибалтики не принимали ни в какие высшие учебные заведения, да и в средние специальные брали с трудом. Ей после отличного окончания средней школы случайно удалось поступить в Томское медицинское училище, которое она через четыре года окончила с отличием. Дальнейшая долгая трудовая жизнь – сначала после возвращения в Риге и позже в Израиле была связана с медициной, а именно, с акушерством и гинекологией.

Только выдав замуж дочку, похоронив маму, сестру и любимого мужа, уйдя на заслуженный отдых, моя любимая женщина смогла вспомнить о своих литературных и лингвистических мечтах. На досуге она начала переводить рассказы о жизни своего томского друга, который эмигрировал в Германию и прислал в Израиль свои воспоминания. Процесс перевода и художественного оформления многостраничной эпопеи захватил «юного» переводчика. Кроме того, чужие воспоминания напомнили об очень непростой жизни ее собственной семьи. А что если попытаться напрячь память и описать их сагу? Ведь должны внуки, а их к тому времени было трое, знать о своих предках. Задача осложнялась незнанием внуками русского языка, они говорили только на иврите. Сначала надо было написать по-русски, а потом перевести текст на иврит. Все это поначалу казалось неподъемным, к этому следовало себя подготовить.

Отвечала я ей тоже с удовольствием, и в ответ слышала, что мои письма о нашей меняющейся жизни и моих приключениях в поездках и командировках она тоже вслух читала своим родным.

Моя любовь к Эллочке распространялась на все ее семейство – умницу – красавицу сестру Миру, очаровательную дочку Линочку – маму троих веселых ребятишек и ее мужа – серьезного инженера Селиг, что означало «счастье» на иврите. Я его назвала «турецкоподданный», спрашивается, почему? Да он был родом из Турции, там и сейчас жили его родители. С ним мы общались исключительно по-английски – русского он не знал, а я иврит не понимала.

Жили члены этой большой мишпохи (семьи) в разных городах и все дружно приглашали меня приезжать к ним еще и еще и привозить своих родных.

И вот прошло три года. Мы с Катюшей получили приглашение, я начала уговаривать дочку полететь в Израиль. Страна настолько меня в первый раз поразила разнообразием природы, людей и религий, достижениями во всех сферах деятельности, особенно в сельском хозяйстве, что хотелось показать это все это Катьке.

У нас в России, правда, с тех пор произошли некоторые улучшения в экономической сфере. Заработал рынок, о котором так мечтал и старался его внедрить Гайдар со товарищи. Магазины начали заполняться продуктами и товарами, но все равно с Израилем было не сравнить. Перестроечная общественная жизнь уже не бурлила, как мы иронизировали, перестройка перешла к мрачному времени перестрелки. Тем более, что началась и продолжалась не очень понятная, но кровопролитная чеченская война. Апогеем времени «перестрелки» смело можно было назвать день убийства любимого телеведущего Владислава Листьева первого марта 1995 года.

Многие интеллигенты заговорили, да и не только заговорили, а начали оформлять документы на выезд из страны, в России становилось страшно. Представителям еврейской национальности Германия открыла возможность въезда, многие наши знакомые устремились туда. В нашей семье после ужина шли бурные дебаты о происходящих событиях, мы с Катюхой возмущались происходящим, наши мужья относились к происходящему более терпимо.

Мое настроение подогревалось полной «жопой» в Гидроэнергетике, где я всю сознательную жизнь трудилась. Активные десятилетия строительства великих ГЭС (Братской, Красноярской, Саяно-Шушенской и десятков других) закончились, гидростанций больше не строили, на поддержание их в безопасном состоянии не хватало ни сил, ни средств. За исследования технического состояния плотин нам платили не деньгами, а натурой.

Например, из Карелии, куда сотрудники института продолжали ездить в командировки, в качестве оплаты слали бумажные мешки и банки с рыбными консервами. Рязанская тепловая станция расплатилась автомобилем, на нем с удовольствием ездил директор института. В основном я выезжала на объекты в составе министерских комиссий, которые пытались следить за состоянием всего, что было построено ранее. А уж если в одной из главных сфер экономики такой упадок, что же ждать в других!

И вот в это «черное» время мы с Катей собрались в путь. Я взяла очередной отпуск (начальство порадовалось, что можно не платить), Катя смогла оставить семью и работу в их собственной туристской фирме только на две недели.

Элла выполнила свое обещание, предложила плотное расписание знакомства Катюхи со страной, дополнив поездки к моим школьным подругам. Сразу после праздничного первого завтрака она сообщила:

– Вот свежая русскоязычная газета, видите, в ней несколько страниц с объявлениями об экскурсиях по стране. Выбирайте, какие хотите. Мы с Мирой вам дарим экскурсию «Иерусалим иудейский». Оленька, вы сможете там заночевать у Леры? Ты ей звонила?

– Да, звонила. Везу ей письмо от любимого брата и очередные подарки ей и Регинке.

– Я по твоим рассказам хорошо представляю эту невоспитанную девицу. Она за эти годы, наверно, мало изменилась. Но два дня, думаю, вы ее выдержите.

– Постараемся. Катюшка, ты получишь удовольствие от общения с этим ребенком.

– В первые два дня мы покажем Катюшке Холон, а потом, мама, ты будешь знакомить ее со страной, согласны?

Дальнейшее происходило по израильской системе «бекицер».

После прогулок по Холону Катя задавала вопросы Элле.
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 >>
На страницу:
6 из 10