Я шагаю по России и не только

Подъём на лестницу в квартиру на втором этаже проходил не так легко, как им бы хотелось. Сил у пса не хватало, он делал попытки взобраться, но не мог с первого раза поднять задние лапы.

– Рыженька, голубчик, давай, давай! Залезай!

Когда в первый раз подъём не получился, Ольга Денисовна даже попыталась поднять Рыжего, но не смогла: пес был большой и довольно тяжёлый. Взобрался он с третьей попытки.

Дочка ей тогда посоветовала не торопить его, а ждать:

– Рыжий умный, он соберётся с силами и сам влезет. Не паникуй, у нас тоже так бывает.

С тех пор прогулки стали спокойными. Вот и сейчас она подумала о том, что пёс ждёт, надо поторопиться. Ноги заскользили на углу, и она со всего маха брякнулась на левое плечо.

– Вам помочь? – две школьницы участливо смотрели на упавшую пожилую женщину.

– Да, девочки, помогите.

Боль пронзила плечо, сразу стало ясно, что дело плохо. Ольга Денисовна с помощью девочек с трудом встала, отряхнула куртку и брюки от снега и потащилась к Рыжику. Нет, конечно, она с ним не пошла на прогулку: левая рука не поднималась, пальцы не шевелились…

Верный пёс смотрел участливо и терпеливо ждал молодую хозяйку, которую пришлось вызывать по мобильной связи на помощь. Хозяйка быстро приехала с работы, вывела сначала взволнованного пса, а потом и свою травмированную маму в поликлинику. История почти по любимому фильму: «Упала, очнулась, гипс…» Перелом плечевой кости (слава аллаху, без смещения) потребовал наложения гипсовой повязки на верхнюю треть тела. В поликлинике почти на голое в гипсе тело накинули куртку, так как больше ничего из одежды не налезало, затем травмированную женщину погрузили в такси и привезли домой.

Так у Ольги Денисовны началась новая жизнь.

Странное дело, но эта новая жизнь с перетянутым телом и свободной правой рукой не вызывала отрицательных эмоций. Ночью болей не было, и болеутоляющие таблетки лежали, нераспакованные, на тумбочке. Если во время сна хотелось поменять положение, больная вставала, переходила в другую комнату, ложилась, кряхтя, на диван, принимала удобную позу и снова засыпала, а если и там через пару часов становилось неудобно, пересаживалась в кресло под плед и спала до утра.

Оказалось, что, владея правой рукой, можно было довольно споро одеться, то есть накинуть на себя большую футболку зятя, а сверху и его куртку. На третий день, когда Ольга Денисовна резким взмахом перекидывала через больное плечо рукав куртки, это движение показалось ей знакомым. Дежавю! Ох, да ведь так ежедневно делал когда-то её отец! Именно таким резким движением он перебрасывал через плечо тяжёлый ремень искусственной левой руки, потом его закреплял, сверху вскидывал рубашку, потом пиджак… И делал это всю сознательную жизнь после ранения до самой смерти. Во всяком случае, дочь это движение отлично помнила. Отец, военный хирург, потерял на фронте руку в возрасте 24 лет, переквалифицировался в невролога, да ещё какого серьёзного. Отец заведовал кафедрой, учил студентов, лечил больных, писал книги, а в быту умел делать (и делал!) одной рукой многое. Неужели она, дочь такого человека, не продержится без руки шесть недель?!

Обычно Ольга Денисовна просыпалась утром с плохим настроением, исправляла которое только чашкой кофе и длительной зарядкой. Теперь она бодро перемещала гипсовую верхнюю часть тела с дивана, после чего шла в ванную одной лапкой по-заячьи умывать лицо. Комплекс упражнений она пыталась делать больше ногами и нижней частью тела, нежели руками и верхней. Утренняя многолетняя геркулесовая каша тоже не претерпела изменений – банан в кашу легко резался одной рукой, чернослив она заглатывала целиком, после чего халтурно возила пальцами руки по кастрюльке, смывая остатки каши. И так перебьётся!

Конечно, после травмы кое-что в жизни пришлось перестроить. Во-первых, закончились прогулки с любимым псом. Он не выражал своего отношения, а Ольга Денисовна очень переживала, что подвела и его, и ребят своих, которые по очереди вынуждены были уходить днём с работы. Во-вторых, она подвела свою подругу, с которой через три дня после происшествия они должны были ехать в Москву и дальше – в Тарусу в гости к Цветаевой и Паустовскому. Пришлось срочно сдать билеты и отказаться от гостиницы. Но так как причина была уважительная, дамы не пострадали – деньги им вернули почти без потерь. В-третьих, говоря современным языком, накрылись регулярные физкультурные занятия спиральной йогой и ходьба с палками. Но зато освободилось время для культурной жизни, которая и до того была насыщенной. Об этой части бытия пенсионеров надо рассказать подробнее.

Санкт-Петербург – культурная столица России, центральный район – исторический центр Петербурга, где живут самые интеллигентные и образованные пенсионеры. Живут они в старом фонде, часто в коммунальных квартирах бывших доходных домов, построенных выдающимися зодчими. О своих домах и их создателях подруги по творческому клубу рассказывают в проекте «Дом, в котором я живу». Этот цикл встреч-презентаций возник недавно, понравился всем, постепенно набрал силу и зрителей. Оказалось, что каждой есть о чём рассказать. Ольга Денисовна, когда цикл только начинался, пару раз пропускала встречи, была занята. Сейчас в загипсованном корсете ходила смотреть и слушать про все дома, благо клуб был недалеко. Там она получала интересную информацию не только о замечательных людях прошлого, но и о своих современниках.

Нина Ивановна всю жизнь живёт на Надеждинской улице (с 1936 года – улица Маяковского), которая интенсивно застраивалась доходными домами в XIX веке, постепенно превращаясь из бедной окраины в респектабельную центральную улицу, выходящую на Невский проспект. Нина Ивановна назвала свой дом «неказистым без особого декора», встроенным между двумя домами в стиле «эклектика». Зрители, увидев фотографию дома, возразили: маленький эркер, белые наличники окон на жёлтом оштукатуренном фасаде и балкончик с красивой решёткой украшают здание, то есть являются декором. Самым интересным в рассказе Нины Ивановны было повествование о том, какие изменения претерпел этот дом и его жильцы в послереволюционные, предвоенные и послевоенные годы. В эти десятилетия большие барские квартиры постепенно превращались в квартиры коммунальные, состав жильцов изменялся, но их семья жила и живёт здесь до настоящего времени.

Юную маму Нины Ивановны, выпускницу института благородных девиц, пригласила пожить в большую барскую квартиру другая юная особа (дочь владельца квартиры – статского советника), с которой они вместе где-то музицировали. Дело было перед самой революцией, в Петрограде ходить по городу было опасно, с едой и водой были проблемы, а тут совсем недалеко от места работы освободилась девятиметровая комната для прислуги. Конечно, юная мама согласилась жить самостоятельно у богатых людей при кухне. Вскоре она познакомилась с симпатичным шофёром большой красивой машины, который недавно приехал в столицу из какого-то городка. Он стал подвозить девушку в интересные места, завязался роман… Вскоре они поженились и зажили вдвоём в маленькой комнатке большой квартиры верхнего этажа.

После революции в жизни квартиры, её обитателей и родителей рассказчицы происходили кардинальные изменения. Статский советник с семьёй съехал, большую квартиру разделили на три, сделав ещё пару входов. В каждую из пяти комнат советника вселили по семье, родители Нины Ивановны переехали в соседнюю комнату 18 метров, где и родилась героиня рассказа, а их бывшую комнатку трансформировали в туалет, которого в этой части квартиры не было. До войны папа закончил институт, стал инженером, мама преподавала в школе. После войны семьи, уезжавшие в эвакуацию, вернулись в свои квартиры, но нашли там новых жильцов – оставшихся без крова во время бомбёжек. Так и жили долгие годы вместе, как говорится, в тесноте, да не в обиде.

Нина Ивановна после школы поступила в Горный институт и стала учёным-геофизиком, изучала гранитные породы северо-западной части Байкала, вышла замуж, у неё родилась дочь. За это время удалось из коридора выделить ещё один туалет, на месте большой плиты организовать угол для ванной, пробить выход на лестницу. Теперь квартирка стала отдельной и приобретала современные черты. К тому же в доме появился лифт, центральное отопление, газ. Шла жизнь, полная труда и впечатлений, и как-то незаметно подошло время пенсии. И только уйдя на заслуженный отдых, Нина Ивановна получила возможность уделить время своему давнему увлечению – рисованию. Её презентацию, посвящённую дому, в котором она прожила всю жизнь, завершила фотография замечательной акварели «Вид на крыши».

Ольгу Денисовну эта презентация вернула к собственному детству. Она с родителями тоже жила в большой коммунальной квартире на пятом этаже, в послевоенные годы с ними жили тётя, сестра и бабушка, потому что их комната на Кирочной улице была занята, пока они два года находились в эвакуации. Однажды, когда Оля с сестрой возвращались из школы, у входа на лестницу за ними увязался какой-то дядька. Оля, хотя и была маленькой, ученицей второго класса, знала, что с незнакомыми людьми нельзя знакомиться. Об этом им неоднократно говорила учительница Татьяна Фёдоровна: «Вы знаете, девочки, что в городе бродит банда Чёрная кошка? Они крадут детей и едят их…» Сестра была старше, но почему-то стала отвечать на дурацкие вопросы дядьки.

– Молчи, давай скорей поднимайся…

На лестнице никого больше не было. Оля побежала изо всех сил наверх, а сестру дядька схватил за руку и не выпускал.

– Помогите! – изо всех сил кричала Оля и трезвонила в звонок квартиры на пятом этаже.

Кто-то открыл дверь, сестре удалось внизу вырваться из рук дядьки и с рёвом добежать до квартиры.

– Ты что, не знаешь, что нельзя разговаривать с незнакомыми? Опять устроишь взрыв?

Весной 1942 года сестра нашла на улице какую-то штучку, притащила её и сунула в буржуйку, которая грела комнату. Раздался взрыв. Это был патрон, каких много можно было найти на улицах. Никто не пострадал, но след от взрыва много лет оставался на полу в детской.

Но вернёмся в клуб. Ольге Денисовне давно была симпатична рыжеволосая моложавая Татьяна Михайловна, несколько раз выступавшая с сообщениями, связанными с архитектурой. Если первые её выступления были довольно лаконичными, то с каждым последующим разом она «расковывалась», говорила свободней, пространней, интересней. На конкурсах «Что? Где? Когда?», в которых непременным участником команды была скромная Татьяна, проявлялись её познания и в других вопросах, не только в архитектурных.

А совсем недавно открылась выставка работ Татьяны Михайловны «Архитектурный пейзаж». На ней были представлены работы разных лет, выполненные в технике акварели. В аннотации значилось: «Я родилась в Ленинграде. Рисовать любила с детства. Четыре года я занималась в детской художественной школе "Таврическая". Но я хотела стать архитектором и поступила на архитектурный факультет в Академию Художеств. Много лет я проработала в проектной организации, и на живопись не оставалось ни сил, ни времени. Сейчас свободного времени стало больше, но с этюдником уже не стою. Если пишу, то натюрморты, а пейзажи или из окна, или по эскизам и фотографиям».