Теория и методология когнитивной истории

Теория и методология когнитивной истории
Ольга Михайловна Медушевская

Монография представляет собой обобщение исследований автора по проблемам исторического знания и метода получения такого знания путем анализа и интерпретации исторических источников. Эти весьма принципиальные вопросы широко дискутируются в литературе. В центре авторской концепции – актуальные идеи о возможности достижения достоверного знания о человеке. Для историков и всех интересующихся проблемами исторического знания.

Ольга Медушевская

Теория и методология когнитивной истории

Введение

Философия, наука и повседневное знание, при всех различиях способов суждения и действия, направлены на достижение общей цели – постижение свойств и параметров мирового универсума, системных связей окружающего мира. Все они исходят из свойства мирового универсума, предполагающего наличие и функционирование в нем человека, обладающего способностью мыслить и познавать. Поскольку дело обстоит именно так, то человеческое мышление как особый феномен, в свою очередь, выступает в качестве научной проблемы, изучение которой требует взаимодействия наук о природе, наук о жизни и наук о человеке. В настоящее время сформировалась группа наук и дисциплин, представляющих различные подходы и методы, поставившие себе целью исследование проблем человеческого мышления. В ней представлены как науки естественные, так и гуманитарные. Их объединяет сама проблема и поиск взаимодействия в ее исследовании, в силу чего эти новые науки и подходы носят название когнитивных, т. е. формирующих общее исследовательское пространство когнитивистики. Среди них когнитивная психология, когнитивная лингвистика, компьютерные науки, теория информации, информационные науки, область исследования искусственного интеллекта, ряд новых подходов естественных наук. Поскольку человек представляет собой часть мирового универсума, системно связан с ним, то и познание этих связей возможно при том условии, что каждая из наук выявляет эти системные связи, изучая собственные конкретные объекты. Ориентация на проблематику когнитивистики актуализирует в каждой из наук специальное рассмотрение научной методологии и особенно ее эмпирического обоснования. В центре внимания оказываются проблемы соотношения теории и эксперимента, принципов верификации, критериев доказательности, корректности и точности научного утверждения и способов его аргументации. Для гуманитарных наук особенно актуален вопрос об эмпирическом объекте наблюдения.

Проблема человеческого мышления – центральная проблема философии и эмпирических наук, прежде всего наук о человеке. Сфера человеческого мышления в настоящее время стала рассматриваться как общая проблема, как общее пространство наук о природе, наук о жизни и наук о человеке: каждая из них через конкретные данные стремится раскрыть этот феномен. Когнитивистика, когнитивные науки очерчивают междисциплинарное пространство наук, которые рассматривают феномен человеческого мышления с разных сторон. Когнитивная психология, теория искусственного интеллекта и компьютерные науки, лингвистика, естественные науки изучают познавательные механизмы и процессы. Рассматривая собственные возможности в общем пространстве когнитивистики, каждая из них осознает относительную ограниченность и неполноту своей экспериментальной базы. Так, психология отдает себе отчет, что, как эмпирическая экспериментальная наука, она имеет дело, во-первых, лишь с процессами, которые только отчасти поддаются непосредственному изучению и наблюдению. Во-вторых, ее эксперимент возможен лишь в ограниченной сфере пространства и времени и не рассматривает поэтому поведение и мышление человека в свободном, не ограниченном условиями экспериментов режиме. И наконец, очень важно, что ведется наблюдение современного человеческого мышления и поведения, в то время как вполне возможны отличия в различных временных и пространственных рамках.

Каждая из наук ограничена своей экспериментальной базой, берет в качестве объекта одну из сторон человеческого мышления и поведения и потому не может настаивать на его абсолютной репрезентативности. Есть лишь одна наука, объектом рассмотрения которой в принципе является весь человеческий род, от его начала до современности, в его эволюционном и глобальном единстве. Эта наука – история, ее объект мыслится как адекватный человечеству. Исторический процесс – и есть время и место реализации человеческого мышления и поведения как универсального явления. Следовательно, лишь при условии привлечения исторической науки когнитивистика может получить адекватный своим целям объект.

Феномен человека определяется многими философскими направлениями. Мы в свое время обратимся к этим определениям. Но проблема состоит в том, чтобы рассмотреть метод науки о человеке как научный метод. Под наукой мы будем понимать научную деятельность, в которой достижение цели значит достижение нового, точного (градуированного по степени точности) и системного (т. е. соотнесенного с существующей научной картиной мира) познания. Когда мы говорим о науках о человеке, цель определяется тем, чтобы получить новое точное и системное знание о человеке, обществе и человечестве. Если мы поставим науки о человеке в единый сопоставимый ряд с другими науками, то сразу же возникает вопрос об объекте такого познания. Принято различать три типа наук – науки о природе, науки о жизни, науки о человеке. Понятно, что в едином и системном мировом целом они соотнесены между собой и объект каждого типа наук является частью мирового универсума, но в данном случае речь идет о том реальном объекте, который для каждого из этих типов наук является главным – источником нового знания. В науках о природе – это природный мир. В науках о жизни – вещественный мир живого, который рассматривается естественными науками как реальный объект. Сложности возникают с определением объекта в науках о человеке, которые имеют своей целью достижение нового знания о человеке. Трудности гуманитарного познания известны: внутренний мир человека ненаблюдаем и подвижен; внешнее поведение человеческих групп поэтому не охватывает сущностных свойств человека; эксперимент и непосредственное наблюдение возможны только фрагментарно и в связи с этим возникает вопрос о соотношении единичного и общего в данном явлении. Передача сигналов и информационный обмен присущи человеку, но являются свойством и других живых систем, и не прослеживаются критерии различения специфики человека и особенностей других живых систем. Более того, когда речь идет об исторической науке, возникает своеобразная иллюзия «исчезновения объекта», выражаемая обыденным представлением о том, что история «изучает прошлое», т. е., строго говоря, вообще не может претендовать на статус науки.

Таким образом, существует проблема – история может быть наукой в том случае, если: 1) она имеет реальный, доступный для повторных интерпретаций и, следовательно, стабильно существующий объект; 2) наука история должна опираться на данные такого объекта, который охватывал бы человечество в целом (исторический процесс), без чего установка на выявление общечеловеческих универсалий не будет обладать репрезентативным знанием; 3) этот реальный, существующий на всем протяжении исторического процесса объект должен отвечать главному условию, выражать системообразующее свойство феномена человека. Такая проблема стоит перед современной философией и методологией и не находит в них разрешения. Напротив, в них довольно часто повторяются обозначения данной проблемы как не имеющей рационального решения. Не остается ничего другого, как согласиться с этим.

Знание об истории, равно как и любое другое, можно разделить на знание констатирующее, знание процедурное и знание теоретико-методологическое. Под знанием констатирующим (описательным) понимается знание, уже добытое ранее и ставшее общественным достоянием: такое знание представлено в учебниках, оно транслируется в образовательной модели и постоянно используется. Под знанием процедурным понимается знание о том, каким образом можно что- либо делать, оно предполагает известную модель поведения, соответствующего достижению результата. Такое знание весьма эффективно в рамках постановки традиционных целей и в условиях стабильности исходных условий исследовательской ситуации. Но оно обнаруживает свою неэффективность каждый раз, когда цели исследования, с одной стороны, и исследовательские условия – с другой, существенно изменяются. В истории исторической науки новейшего времени достаточно хорошо известна позитивистская историческая концепция, которая в свое время, в рамках сложившейся историографической концепции, была достаточно эффективной и результативной. Позитивистская историография эффективно разрабатывала свои процедурные методики, например, методики изучения средневековых картулляриев, дипломатики, латинской палеографии. В изменившихся условиях, когда от исторической науки потребовалось обращение к глобальным моделям цивилизационного подхода, когда возникли новые проблемы, стала казаться упрощенной описательная история, выяснилось, что традиционные исследовательские методики неэффективны. Знание методик, излишне привязанных к конкретике эмпирических данных, проявляет свою ограниченность всякий раз, когда появляются новые эмпирические данные или когда в науке возникают новые исследовательские вопросы, этими методиками не предусмотренные. Этот третий путь есть путь теоретико-методологического знания, который и выступает в качестве нашей цели.

Это знание является общим, оно опирается на те аспекты картины мира, которые не меняются, существуют независимо от конкретных ситуаций, эпизодов или событий. Такое знание – главная цель любой науки. Мы бы определили его как знание пути (а метод – это и есть путь), который зависит прежде всего от цели движения и который намечается при условии предварительного знания общей конфигурации осуществления этого пути, с одной стороны, и наличия общих представлений о возможностях познающего субъекта – с другой.

В данной ситуации сообщество, разделяющее идею гуманитарного знания как истинно строгого знания, оказывается перед необходимостью определить свою позицию двояким образом: с одной стороны, как философской проблемы человека, человеческой природы и, с другой – как проблемы пределов и возможностей эмпирического (т. е. основанного на непосредственном наблюдении и эксперименте) знания о человеке. Точнее говоря, найти пути соединения и логически непротиворечивого перехода от философии к эмпирическому знанию и от него – к философскому обобщению, т. е. отыскивать, распознавать в реальных объектах, доступных непосредственному систематическому изучению, те признаки и свойства, которые указывают на глубинный механизм функционирования реальных процессов. Применительно к исторической науке эта позиция осознается как философская проблема об общих (универсальных) константных параметрах человеческой деятельности и, следовательно, исторического процесса в его единстве и целостности.

В свою очередь, вопрос о деятельности есть и вопрос о феномене человеческого мышления, человеческого способа познания. И, далее, из этого следует вопрос о путях и способах познания в рамках достижения нового, доказуемого и системного знания о человеке, его мышления и деятельности.

Следовательно, если подходить к проблеме таким образом, то в центре внимания исторической науки окажется человеческая деятельность как проявление способов человеческого мышления, действия и поведения. Таким образом, она окажется в пространстве когнитивных наук. Когнитивные науки – относительно новое понятие, которое возникло в новейшее время, когда исследование человеческого мышления стало возможным с помощью компьютерных технологий. На какое-то время появилась надежда на то, что можно понять тайны человеческого мышления, сопоставляя человеческое мышление и поведение с компьютерными моделями. В дальнейшем стали очевидны факторы, ограничивающие такое сопоставление. Тем не менее интерес к проблематике мышления и познания значительно вырос и в ряде наук о человеке обозначились соответствующие ориентиры. Со времени возникновения понятия когнитивистики конкретные науки не могут оставаться и не остаются неизменными. Они иначе воспринимают проблему соотношения своих возможностей с общим пространством когнитивистики и, соответственно, переосмысливают те области своего конкретного изучения, которые уже накопили известный опыт в данном направлении. Примером первого применения новых методов служит когнитивная психология. Стали очевидными узость эмпирического наблюдения и обращение (в самом общем виде, но здесь важна тенденция) к идее использования тех эмпирических объектов, которыми располагает историческая наука. Примером ситуации внутринаучного переосмысления познавательных возможностей служит ситуация с областью, непосредственно обращенной к изучению источников исторической информации, к источниковедению в его современном понимании.

Наиболее ярко это выразилось в развитии психологической науки, которая за несколько десятилетий обогатилась новыми понятиями, новыми методами и, главное, сформулировала для себя новые проблемы. Возникло понятие когнитивной психологии. В пространстве когнитивистики существуют изучающие проблемы человеческого мышления дисциплины, прежде всего естественно-научного характера, но также информатика, философия. Каждая из них имеет свой спектр возможностей изучения проблемы человеческого мышления и действия. Существует и другой путь исследования этой проблемы – путь изучения конкретных результатов человеческого мышления, деятельности: интеллектуальных продуктов как целостной совокупности, возникшей в ходе исторического развития. История до сих пор не раскрыла своих возможностей деятельного участия в метадисциплинарных исследовательских проектах в пространстве когнитивистики. Для этого необходимо развивать собственный познавательный метод. Объективные условия для этого историческая наука имеет. Именно она, как уже отмечалось, и только она одна рассматривает своим объектом человечество как эволюционно и глобально целостное понятие.

Индикатором перестройки внутри исторической науки может служить направление, специально ориентированное на исследование информационного ресурса реализованных продуктов целенаправленной человеческой деятельности. Это направление, имеющее свои перспективы развития, носит, как известно, название источниковедения. В его рамках специально рассматривается проблематика исследований информационного ресурса исторических источников. Однако источниковедение развивалось вплоть до настоящего времени в рамках исследовательских методов собственно исторической науки. Общефилософские, гносеологические возможности развития данного направления в настоящее время делают вполне допустимым рассмотрение метода истории как когнитивной науки.

Гносеологические возможности истории как когнитивной науки находят свое полное развитие в рамках феноменологического подхода. Имеются три уровня выявления этих реально существующих возможностей: эмпирически наблюдаемый, структурно-функциональный и системный. Феноменологический подход в принципе предполагает опору на реально существующий, эмпирически данный мир физических объектов.

Однако в отличие от позитивистского подхода феноменология обращает внимание на необходимость за эмпирической данностью увидеть явление, т. е. она предполагает специальные гносеологические устремления исследователя к тому, чтобы воссоздать в первозданной целостности то явление, которое нашло воплощение в некотором вещественном продукте. И, наконец, еще один, а по сути основной принцип феноменологического подхода – это понимание отношений между реальным миром и изучающим его научным методом, наукой. Мир представляется как целостный и системный. Наука не привносит извне или из идей познающего субъекта системности в первозданный хаос (что происходит, например, при неокантианском подходе к наукам о культуре). Напротив, феноменологический подход исходит из того, что в мире существует системность, взаимосвязанность, которую исследователь как раз и стремится открыть. При таком подходе можно сказать, что главная задача научного метода состоит в том, чтобы за внешними проявлениями выявить имманентный порядок вещей, ту реальную сеть отношений и взаимосвязей, которая дает о себе знать спонтанно возникающими эмпирическими явлениями.

История есть знание о человеке, его деяниях и событиях, с которыми эта деятельность каким-либо образом связана. В таком широком понимании историческое знание существует изначально и в повседневном массовом сознании, и в научном сообществе. В настоящей работе рассматривается метод научного исторического знания. Под научным знанием будем понимать знание новое, т. е. такое, которое является продуктом творчества. Творчество всегда личностно, оно существует как открытие нового, ранее не известного и ранее не существовавшего. Качество творческой новизны обязательно входит в понятие научности, но его недостаточно для полного определения научности. Научное знание далее есть знание доказательное, логически-выводное, т. е. оно открыто для представления обществу не только своим результатом, но предполагает открытость и логическую непротиворечивость по всему пространству исследовательского пути от замысла к результату. Это не означает, что каждое знание выступает как доказанное на данный момент. Имеется в виду то, что научное знание предполагает четкое различение доказанных утверждений и находящихся в процессе верификации альтернативных гипотез. Оно предполагает необходимые указания и соответствующие параметры для любых проверок представленного результата и тем отличается от интуитивных догадок и озарений, всегда присущих исследовательскому творчеству, но еще не подтвержденных соответствующими исследовательскими логическими выводами. И наконец, научное знание как результат творчества личности должно отвечать условию системности, т. е. соотнесения итогового результата с уровнем знания научного, но не нового, а уже функционирующего в обществе. Вопрос о том, как результат соотносится с научной картиной, уже имеющейся в распоряжении общества, есть один из вопросов, который исследователь решает для представления собственного открытия как нового. Таким образом, три составляющие научного знания – творческая новизна, логическая доказательность и логически представленная системность его включения в информационную картину мира – взаимосвязаны и взаимообусловлены и в целом дают новое качество знания научного.

Профессиональное сообщество историков находится в ситуации смены парадигм. Мы говорим не о парадигме лишь в узком науковедческом смысле – как разделяемой сообществом господствующей дисциплинарной концепции или нормативов принятого способа исследовательской деятельности, но прежде всего – о парадигме в более широком философском смысле, как общем для сообщества видении своего объекта и его соотнесенности с мировым универсумом, о предмете истории как науки и о пределах ее познавательных возможностей. По отношению к философии исторического познания следует говорить не столько о смене, сколько о сосуществовании и противоборстве двух взаимоисключающих парадигм. Одна из них, неотделимая от массового повседневного исторического сознания, опирается на многовековую традицию и в новейшее время идентифицирует себя с философией уникальности и идиографичности исторического знания, исключающего перспективу поиска закономерности и видящего организующий момент такого знания лишь в ценностном выборе историка как познающего субъекта. Другая парадигма истории как строгой науки, стремящаяся выработать совместно с науками о природе и науками о жизни общие критерии системности, точности и доказательности нового знания, не общепризнана и представлена исключениями. Сосуществование двух парадигм само должно стать предметом теоретического осмысления как особое поле напряженности в рамках общегуманитарного и естественно-научного познания. Вне такого осмысления остаются нерезультативными и повсеместные дискуссии о моделях университетского образования, поскольку наличие двух парадигм формирует на протяжении столетия различные модели профессионального исторического и, шире, гуманитарного образования. В силу своей адекватности повседневному историзму массового сознания парадигма нарративной логики преобладает в мире. Достаточно вспомнить о том, как представляет свою науку сообщество в преподавании в общеобразовательной школе. История преподается не как наука или научный метод, но как набор достигнутых знанием утверждений, сопровождаемых оценочными суждениями, ориентированными не на обсуждение, но на усвоение. Конечно, история рассказывается детям разных стран современного мира по-разному, но в общих рамках нарративной логики – передачи готового, уже достигнутого и многократно воспроизводимого набора знаний. Наука же, напротив, есть прежде всего способ добывания нового знания: современность, общество осознает проблему, наука история соотносит ситуацию с ситуациями исторического опыта, что выявляет как постоянные составляющие, так и особенности современной проблемы.

Соответственно строится и должна строиться образовательная модель для формирования гуманитария, способного предложить новое понимание смысла проблемной ситуации.

Конфликтный потенциал глобальной истории развертывается таким образом, что не оставляет перспектив для традиционного констатирующего знания, лишь обостряя противостояние разных нарративов, не открывая простора для выявления общечеловеческих параметров исторического процесса. Напротив, парадигма истории как строгого знания открывает путь для новых интерпретаций, для исторической компаративистики, для исследования общих механизмов, порядка вещей реального мира и познавательных инициатив человеческого разума. История возможна и перспективна как наука, чьим предметом остаются возможности и пределы человеческого мышления, а эмпирическим объектом является совокупность созданных человеческим мышлением продуктов интеллектуальной деятельности.

Способ выхода на новый уровень зрелой науки (Гуссерль) давно обозначен и аргументирован основателями феноменологии. Зрелая наука (Гуссерль) формирует в своей системе особую предметную область – учение о науке, осуществляя мониторинг своих познавательных стратегий и методологий. Учение о науке в этом смысле формирует и образовательную модель, обучая прежде всего методу в его достигнутых нормах и перспективах, поэтому теория и методология истории как науки вполне могут быть представлены и в виде университетского курса, что в свое время и было сделано основателем феноменологической концепции теории и методологии истории.

Наукоучение как предмет рассматривает познавательные возможности для изучения системного мирового универсума (философии науки), прослеживает динамику познавательных методологий в ее связи с реальностью (история науки) и тем самым стимулирует развитие научного познания.

Представляемая книга имеет своим предметом теорию и методы истории как науки среди других наук, стремящихся к достижению точного знания. История рассматривается как наука, чей предмет – феномен человеческого мышления, человеческого познания, реализовавшего себя в ходе целостного и единого исторического процесса. Поскольку это мышление выразило себя вовне, реализовало себя тем или иным образом, оно может стать в определенной мере познаваемым. История человеческого мышления (когнитивная история) есть наука о человеке мыслящем и творческом, ежеминутно формирующем свою рукотворную, человеческую новую реальность. Понятая таким образом, наука история имеет свои возможности и пределы познания, сопоставимые с возможностями и пределами наук о природе и жизни. История как когнитивная наука рассматривается в книге со стороны ее теоретических оснований (гл. 1–2), динамики становления ее метода (гл. 3), со стороны ее исследовательских проблем и методов исследования и преподавания (гл. 4–5).

Глава 1

ФЕНОМЕН ЧЕЛОВЕКА

В историческом процессе всего интереснее сам человек, его деятельность и мышление, его опыт постижения смысла, который он овеществляет в создаваемых им интеллектуальных продуктах. Человеческое мышление может быть познано в той мере, в какой человек захотел и смог запечатлеть свои мысли вовне, в продуктах своего творчества. Окружающая действительность меняется, меняется и человек, но универсальная потребность в постижении смысла сохраняется.

Наблюдая в рамках своих возможностей признаки происходящих в реальной действительности процессов и постигая механизмы их взаимодействий («смысл происходящего»), индивид соответственным образом выстраивает свою деятельность. При этом он фиксирует этапы своего целенаправленного поведения, создавая вещи. Вещь в данном определении характеризует свою материальность и свою структурированность, что и фиксирует ее информационный ресурс, который может быть закодирован в виде изображающих знаков или обозначающих символов или их сочетаний. Константность, устойчивость бытования эмпирической вещи изначально создает условия для опосредованного информационного обмена, что делает возможным живое функционирование человеческого сообщества. Следовательно, человек имеет условия для познания другого, себе подобного, как на повседневном, бытовом уровне, так и на уровне научного познания.

Вот тогда возникает возможность для науки, исследующей ретроспективу, через интеллектуальный продукт понять проект, замысел, ради которого осуществлялась деятельность, установить, как постигал смысл своей реальности исторический человек, понять также и смысл его выбора. И следовательно, появляется возможность приблизиться к тайне человеческого мышления, тайне внутреннего мира другого человека. Он был таков же, как и все люди, но в то же время совершено другой, и действовал он, осуществляя свой выбор в условиях реальности. Она, в свою очередь, в фундаментальных параметрах бытия всегда та же, но в то же время совершенно иная.

Постижение человеческого мышления и его опыт на всем протяжении существования человечества есть главная проблема науки вообще. Но только одна из наук рассматривает в качестве своего эмпирического объекта всю совокупность интеллектуальных продуктов, когда-либо созданных целенаправленно и осознанно в ходе исторического процесса. Предмет этой науки – человеческое мышление, человеческое познание, в той мере и поскольку оно являет себя в деятельности. Это – когнитивная историческая наука.

В данной главе поставим следующие вопросы, которые далее будем рассматривать с разных сторон на протяжении всей книги: возможность эмпирической науки о человеческом мышлении: проблема соотношения деятельности и ее интеллектуального продукта: параметры изучения исторического процесса путем интерпретации реального, единого и целостного макрообъекта.

1.1. Возможность эмпирической науки истории

Современные науки выделяют в качестве центральной проблемы процесс познания, процесс человеческого мышления. Импульсом для выхода данной проблемы на новый, а, по существу, – на междисциплинарный уровень, стало развитие компьютерных технологий. В ходе исследования связей человека и машины, первоначально развивавшегося на технологическом уровне, возникла идея о том, что между человеческим мышлением и работой компьютера существуют некоторые аналогии. Возникло такое понятие, как «компьютерная метафора», в рамках которого работает целое направление – так называемое направление искусственного интеллекта. В процессе исследования работы компьютера используются такие понятия, как ввод информации, ее преобразование, ее сохранение. Появилось даже понятие «компьютерная память», под которой имеется в виду сохранение информации. Продолжает эту схему выведение конечного интеллектуального продукта на выходе системы. Аналитики увидели в этой аналогии определенную возможность схематически представить модель информационного процесса, которая существует в человеческом организме. Внешнее сходство состоит в том, что мыслящее существо получает информацию извне, по-видимому, определенным образом перерабатывает ее и в результате каких-то преобразований выдает новый готовый интеллектуальный продукт. Заметим, что на языке компьютерных технологий любое произведение выступает именно как продукт.

Когда такая схема возникла эмпирически, она обозначила новое исследовательское пространство. Оказалось, что в этом пространстве могут присутствовать со своим профессиональным исследовательским опытом многие науки, прежде всего естественные, которые до того занимались каждая своим отдельным предметом. Так например, психология исследовала процессы восприятия, представления, формы человеческого поведения, их нормы, вариации. Науки о мозге рассматривали структуру мозга с естественнонаучной точки зрения. Информационные науки пытались совершенствовать технологические процессы преобразования с помощью компьютерных технологий. В данной схеме каждая из этих наук увидела определенное место для изучения отдельных секторов этой технологической модели. Исследовательское пространство было обозначено как направление «искусственного интеллекта». В настоящее время оно понимается более широко – именно как пространство, в котором компьютерная модель ввода, переработки и выхода информации сопоставляется с вводом, переработкой и выходом нового интеллектуального продукта в процессе познавательной деятельности человека. Условность аналогии хорошо передается возникшим тогда термином «компьютерная метафора». Метафора означает лишь фигуру речи, с помощью которой язык пытается передать впечатление от нового невиданного, необычного явления. Метафора не дает ни понимания природы явления, ни нового понятийного аппарата и поэтому пользуется тем, что есть, т. е. сравнивает с тем, что новое явление ему напоминает.

Привычный стереотип рассмотрения мышления как абстрактной философской категории мешает гуманитариям увидеть целиком свою главную эпистемологическую проблему: неразделимость этапов динамической ситуации «мышление – продукт» или, в обратном порядке (источниковедческий метод), «продукт – мышление его автора». Любое (пусть и условное, метафорическое) представление о наличии этих связей информативно.

Обозначилось единое пространство наук, которые осознали необходимость и в то же время ограниченность возможностей каждой для исследования феномена человеческого мышления. Некоторые из этих наук более четко осознали свою ориентированность на данную проблематику. Так, в частности, произошло в психологии, где закрепилось новое понятие «когнитивная психология», которая этим названием обозначила приоритетность проблем человеческого мышления как наиболее актуальных. На современном этапе очевиден междисциплинарный характер этих проблем, что передается понятием «когнитивные науки» – под не вполне определенным термином понимается как раз проблемная ориентированность данного познавательного пространства. Интегрирующую роль в нем пока не удалось занять ни одной науке.

Исследование мыслительных, познавательных возможностей человека в каждой из наук, относящих себя к когнитивным, затруднено тем, что эмпирический материал ограничен. На это в принципе уже обратила внимание психологическая наука. Вначале ее когнитивные идеи стали реализовываться посредством постановки новой серии экспериментов. Анализируя данный этап, аналитики обратили внимание на то, что эти эксперименты не адекватны замыслу целостного исследования природы человеческого мышления. Во-первых, процессы восприятия мышления и преобразования информации, которые можно наблюдать в эксперименте, принципиально отличаются от ситуаций человеческого мышления в его естественной внеэкспериментальной форме. Кроме того, и это как раз и есть самая главная проблема, современный психолог может говорить о природе человеческого мышления – категории общечеловеческой – лишь на основании относительно ограниченного и узкого поля наблюдения мышления отдельных индивидов современного общества. Основатели когнитивной психологии сформулировали эту противоречивую ситуацию, но они, правда, не предложили возможного выхода из нее. Тем не менее в их идее была обозначена актуальная тенденция – человеческое мышление исторично, оно проявляет себя на всем протяжении существования человеческого рода. Осталась открытой проблема привлечения исторического материала, без которого выводы психологии навсегда остаются нерепрезентативными, поскольку охватывают только текущий период времени[1 - Дильтей В. Описательная психология. СПб., 1996; Найссер У. Познание и реальность. M., 1981.].

Общие принципы человеческого мышления рассмотрены в рамках философии и философской антропологии. Но эти общие принципы необходимо в рамках философского метода познания соотнести с эмпирическим материалом.

Вопрос о познавательных возможностях исторической науки оказывается ключевым для всего научного сообщества, для перспектив развития когнитивистики. Получение строгого, доказательного знания о человеке в истории, в свою очередь, зависит от того, имеет ли эта наука эмпирический объект. Существует только одна наука, предметом которой является исторически сложившаяся совокупность человеческой деятельности. Эта наука – история. Она рассматривает человека в его эволюционном единстве и в глобальном единстве сообществ. Иначе говоря, для того чтобы, с одной стороны, рассматривать процессы человеческого мышления в их основных фундаментальных параметрах и с другой – прослеживать динамику развития на протяжении всего исторического процесса, необходимо обращение к основной науке о человеке. Вне такого информационного охвата всех форм и способов человеческого мышления общая модель этого феномена не может быть репрезентативна по определению. Что же препятствует применению этого исторического подхода к пониманию проблемы человека? Этому препятствует традиционное представление о возможностях исторической науки, согласно которому эта наука не имеет эмпирической базы и, если продолжать логику данного подхода, вообще не имеет объекта, доступного познанию с помощью научных методов. Человек определяется нами как живая система, имеющая дополнительные (по сравнению с тем, что имеют другие существа) возможности. Информация, воспринятая из окружающего мира и преобразованная человеческим мышлением в идеи и понятия, сохраняется не только в памяти, как у других существ, но преобразуется в особую опосредованную форму, форму вещи.

Иначе говоря, человеческая деятельность воплощает себя в окружающем мире, создавая интеллектуальные продукты. При такой постановке вопроса можно утверждать тезис о познаваемости исторического процесса. Человеческое мышление проявляет себя в том, что человек создает в качестве интеллектуального продукта.

Таким образом, возникает возможность исследования феномена человеческого мышления, человеческого познавательного процесса по его осязаемым, вещественным результатам. В пространстве когнитивных наук история занимает свое место, которое никакой другой наукой не может быть заменено. Историческая наука по характеру своего объекта может и должна быть наукой о человеческом мышлении. Необходимо реализовать эти возможности истории как когнитивной науки. Историческая наука исследует процессы человеческого мышления по их целенаправленным, осознанным и познаваемым результатам.

Данная постановка вопроса об истории как когнитивной науке нисколько не противоречит тому, что нам об этой науке известно. Она лишь акцентирует внимание на главном. Суть дела состоит в том, что в рамках исторической науки уже нашли свое институциональное оформление дисциплины, предметом которых как раз и является методология изучения человека через созданные им интеллектуальные продукты. Историческая наука рассматривает проблемы исторического метода достаточно давно и накопила в этом отношении уникальный познавательный опыт. В рамках собственно исторического изучения данный методологический опыт традиционно рассматривался в его относительно узких дисциплинарных рамках: считалось, что историк изучает продукты целенаправленной человеческой деятельности для узкопрофессиональных целей. При этом данный род занятий интерпретировался вне философской системы определений. В настоящее время возникла возможность исследовать проблемы познавательных методов исторической науки в рамках феноменологической парадигмы, которая рассматривает человеческую природу, феномен человека именно как творца интеллектуального продукта. Все это позволяет представить историческую науку как науку о человеческом мышлении, т. е. как науку когнитивную, а ее метод познания феномена человеческого мышления увидеть в его единстве и исторической динамике. Метод истории как когнитивной науки является таким образом одной из важных проблем современного научного знания.

Определение феномена человека, вопрос его сущностной природы и его отличий от других живых существ долгое время рассматривался на уровне философских абстракций, хотя и стал центральным в XX в. как вопрос исторической антропологии[2 - См.: Плесснер X. Ступени органического в человеке: Введение в философскую антропологию. M., 2004.]. Развитие компьютерных технологий и информационных сетей, изменив привычные соотношения времени и пространства, оказало глубокое воздействие на научное сообщество, способствовало смещению акцентов исследований с традиционного диахронического подхода, рассматривавшего явления во времени, на синхроническое исследование системных связей исторического настоящего. Вектор модификации общего исследовательского пространства гуманитарных и естественных наук способствовал их сближению. Он особенно важен для исторического сообщества, профессионализм которого слишком прямолинейно связан был с изучением «периодов», динамики изменений во времени.

Постановка вопроса об истории как когнитивной науке, т. е. науке, имеющей своим предметом человеческое мышление, требует прежде всего ответа на главный вопрос: что такое человек – в широком смысле? Как этот вопрос рассматривается в философской антропологии? Что составляет системообразующее, существенное качество человека и по каким основным проявлениям можно судить об этой его сущности? Философская антропология исследует такие понятия, как человек говорящий, создающий орудия, рисующий, человек, играющий в игры (в том числе языковые «игры»), и, разумеется, – человек разумный, человек мыслящий. Все эти определения так или иначе интерпретируют философское понимание человеческой природы и способов ее познания. Нельзя, однако, не заметить, что каждый из этих подходов встречает трудности при попытках перейти от общей концепции к познавательной модели, позволяющей в каждом конкретном явлении отделить то, что «не есть», т. е. найти собственно термин (по смыслу этого слова – четкую эмпирически данную границу определения). Напротив, возникает своя логическая «кайма неточности», отделяющая переходы – говорящего существа, или рисующего, или тем более играющего и даже мыслящего и чувствующего существа, – от собственно человека. В мировом универсуме с его открытыми, недискретными переходами от одного процесса к другому границ не существует по определению: недискретный мир открытого универсума не поддается, не укладывается целиком в логику дискретного человеческого упорядочения.

Принято различать три типа наук, каждая из которых имеет в целостном мире действительности свой, в какой-то мере различимый от остального объект: науки о природе, науки о живом (о «жизни» в ее реальных формах) и о человеке. Но, очевидно, и эти границы прозрачны.

В данной познавательной ситуации ясность необходима: какое сущностное, системобразующее и в то же время эмпирически наблюдаемое свойство человека следует взять за основу?

Для обоснования исследовательского метода науки о человеке необходимо теоретически аргументировать представление о том, что составляет фундаментальное качество этого феномена. Исходная позиция, взятая нами для различения свойства живых систем вообще, состоит в том, что этим общим свойством является информационный обмен. Под информационным обменом понимается способность любой системы преобразовывать воздействия окружающей среды в образы и представления. Они, в свою очередь, обусловливают поведение системы, а оптимальная стратегия поведения, закрепленная естественным отбором, становится ее главной характеристикой. Рассматривая далее специфику информационного обмена, характерную для человеческого индивида, мы выделили в качестве главного положение о том, что этот информационный обмен имеет особую схему. Информационный обмен любого индивида дискретен: наряду со свойственными и другим живым системам биологическими когнитивными способностями, этот обмен включает в себя также новый момент. Он состоит в том, что индивид способен не просто преобразовать воздействия внешней среды в идеи и представления, но и добиться качественно нового типа этих преобразований. Живая информация приобретает стабильную форму сохраненной информации как целенаправленно созданный материальный (в качестве физического тела) объект.

Подчеркнем различие двух форм информационного обмена, – информации живой и информации сохраненной (стабильной). Под живой информацией будем в дальнейшем понимать динамичный и подвижный процесс, суть которого определяется когнитивными способностями интеллекта индивида. В процессе восприятия воздействий внешнего мира, а также воспроизводства информационного ресурса, хранящегося в памяти, происходит живое и непрерывное изменение той картины мира, которую данный интеллект в себе создал. Эта картина беспрерывно пополняется новыми данными, а моменты наибольшей информационной активности связаны с общим подъемом сил организма. Такие моменты мы назовем информационной энергетикой. Соответствующие состояния психологам известны, и при изучении психологии творчества они обычно обозначаются как вдохновение, озарение и т. п. В этих приблизительных терминах выделим присущую им общую черту – получение новых идей и представлений, нового знания о мире. Особенность информационного обмена, характерная прежде всего для человека, состоит в том, что человек имеет возможность не только использовать в качестве дополнительного информационного ресурса свою память (соотносимую с непосредственным наблюдением), но и информацию в ее сохраненном, стабильном, овеществленном виде. Различие живой информации и информации сохраненной является весьма существенным, поскольку именно данная способность для понимания феномена индивида и социума становится системообразующей.