Космический принц и его заложница

Против воли мысли потекли в совершенно ненужном направлении.

А если все кончится не радужно? Если отец откажется сотрудничать или люди, на которых он работает, найдут нас раньше? Александр, может, и принц, но даже он не сумеет противостоять наемным убийцам или кого здесь отправляют на охоту за врагом.

А даже если и сумеет, то вариантов не долететь у нас масса. Сейчас он ушел на таинственный женский крик, который может быть всем, чем угодно. От реального человека в опасности до какого-нибудь монстра, подражающего человеческому крику.

Время все шло и шло. В моей комнате не было часов, в вещах, что принес Александр, копаться не хотелось. Я вообще не смогла бы сейчас подняться с постели, разрушить хрупкое спокойствие, которое вокруг себя выстроила. Никаких звуков не было, он словно вышел с корабля и сгинул бесследно в темноте враждебного леса. Чтобы не дать панике разгореться, я начала считать секунды. Это занятие вгоняло в транс, освобождало голову от всех мыслей.

Тысяча двенадцать…

Если он не вернется, что мне делать? Попробовать связаться с кем-то через корабль или найти людей на этой планете?

Тысяча пятьсот семнадцать…

Что случится раньше: нас найдут или я умру без лекарств и его поддержки?

Тысяча девятьсот девяносто девять…

А может, умру вместе с ним, ведь зависимость предполагает это… Тогда он еще жив, потому что мое сердце определенно бьется, да так сильно, что, кажется, не успевает и сбивается с ритма.

Две тысячи сто…

Дверь в каюту открылась, я вздрогнула. В следующий миг мозг опознал Александра, но сердце уже пустилось в пляс.

– Ты чего не спишь?

Он спрашивает, почему я не сплю?! Он всерьез это спрашивает, когда я здесь полуживая и едва дышу?! Псих!

Очень захотелось избить его туфлей. Я едва удержалась, но лишь потому, что была не уверена, что смогу встать и уверенно двигаться.

– Что там случилось?

Это что, мой голос? Вот это вот дрожащее жалобное нечто – мой голос? Хорошо, что не пошла в дикторы. Первый нервный срыв лишил бы меня работы.

– Девушка. – Александр устало стянул куртку и небрежно бросил ее на пол. – Говорит, заблудилась в лесу. Засекла наш корабль и решила, что ее группа послала дрон ее искать.

– Группа? То есть она ученый?

– По-видимому, из той группы, что изучает планету. Она столкнулась с каким-то членистоногим, я выстрелил ему промеж глаз, за что получил бурное осуждение.

Он скривил рожу и писклявым голосом передразнил:

– Нельзя вмешиваться в естественную среду планеты.

– Она на корабле?

– Нет, выдал ей спальный мешок и еды, утром буду разбираться, что делать. По протоколу я не должен отвлекаться на побочные миссии, так что снабдим защитницу экосистемы едой и направлением, а сами стартанем дальше.

Я молча наблюдала, как он расшнуровывает ботинки и стаскивает рубашку, оставаясь в одних штанах, и, по всей видимости, приходила в себя, потому что все это как-то настораживало. Неужели нельзя раздеться у себя?

– Брилли, что с тобой? Ты бледная.

Я отвела глаза. Все равно соврать убедительно не смогла бы, а если итог один, зачем мучиться? Александр сел рядом и без каких-либо усилий развернул меня к себе, заглянув в глаза.

– Ты испугалась? Что-то случилось, пока меня не было?

– Нет, все в порядке. Просто… тебя долго не было.

– И ты решила, что со мной что-то случилось? Надо научить тебя языку и дать эмирт.

– Что дать?

Он со вздохом уселся рядом. От Александра вкусно пахло: смесью парфюма и дождливого леса. Должно быть, снаружи свежо, хорошо. Если не считать гигантских гусениц. Даже жалко, что нельзя выйти.

– Средство связи, что-то типа ваших портативных телефонов, но мощнее. Сможешь связываться со мной, когда захочешь, читать книги и так далее. Но на твоем языке эмиртов не придумали. Завтра с утра разберемся. Но мне приятно, что ты беспокоилась.

– Я беспокоилась за себя! Не хочу умирать в окружении членистоногих. Хватит мне…

Я опасливо покосилась на шипы, поблескивавшие в слабом свете.

– Не бойся, – усмехнулся Александр. – Со мной не так уж просто справиться.

– Самоуверенные красавчики в фильмах обычно умирают первыми.

– Ну что ж, значит, я хотя бы умру с осознанием, что ты считаешь меня красавчиком.

Я насупилась и разозлилась. Ну вот как ему удается вести себя так по-идиотски в серьезной ситуации? Мы одни, ночью, в лесу, вокруг шныряют мерзкие твари, между нами какая-то немыслимая жуткая связь, которая медленно меня убивает. А он как будто в стенд-апе выступает, честное слово!

– Хорошо, я рада, что тебя не сожрали, но не пора ли вам, Ваше Высочество, отправляться в свою королевскую опочивальню?

– Императорскую, – поправил меня Александр. – И нет, не пора. Сегодня я переночую у тебя. На случай, если в твоей постельке решит погреться какой-нибудь мохнатый паучок.

У меня даже сил спорить не осталось. Поэтому я молча выпила таблетку, отползла как можно дальше от этого нахала и спряталась под одеялом. Вот так. Брилл в домике. И ни мохнатому паучку, ни впечатляюще эффектному Александру Фортему туда хода нет.

* * *

Итак, на повестке дня оказалось три проблемы.

Первая – и с ней он свыкся – за ними уже отправили охотника. Он перехватил несколько сигналов в этом секторе. Патрулей быть не должно, рейсовые корабли в такой близи от диких миров не проходят. В самом-то деле, галактика – это же не проселочная дорога, здесь сложно встретиться двум кораблям-одиночкам. Кноринг достаточно долго работал на внешние границы, чтобы обучить их выслеживать корабли. Скрываться с Бриллианой на борту становится все сложнее и сложнее.

Вторая проблема, возникшая совершенно не вовремя, – это ученый, которого он практически вытащил из лап огромного паука. На Александра все еще распространялись инструкции разведки. Ничто не должно отвлекать от задания. Даже если в другом полушарии будут убивать его мать, он не имеет права бросить Брилл и решать чужие проблемы. Чтоб эти ученые провалились. Ну как, годами живя на планете, можно умудриться заблудиться ночью в лесу и встретиться с хищником? Она что, в первый раз за пределы станции вышла?

Третья проблема лежала рядом. Делала вид, что спит, но сердце билось неровно, выдавая ее страх. Девчонка испугалась, что он уйдет, бросит ее. Пусть этот страх был скорее продиктован опасением за свою жизнь, он преобразил Брилл. Из разозленной, саркастичной и несгибаемой девушки превратил в испуганного, готового тотчас разреветься ребенка. Что ни говори, а мужчин такой образ возбуждает, даже если они стараются в этом не признаваться никому, включая самих себя.

Александр давно научился быть с собой честен. И откуда в нем страсть к мазохизму?

– Можно, я включу фильм? – спросил он.

– Мм… угу.