Божена Прекрасная

Божена Прекрасная
Ольга Пустошинская

На праздничной деревенской ярмарке появляется красавица-полька, в которую сразу же влюбляется простоватый парень Илья, забыв про свою невесту, скромную Зиночку. Вскоре после скоропалительного венчания, молодая супруга разочаровывается в муже и находит для себя более подходящую партию – генерала-вдовца, охмурить которого отнюдь не трудно.

Божена Прекрасная

1

Когда уже вечерело, в дом тётки Дарьи постучали. Собака залилась лаем, показывая, что недаром грызёт свою корку хлеба.

– Хто там?

– Тётя Даша, это я, Божена… Моя маменька вам двоюрной сестрицей приходится…

– Боженочка! – Тётка Дарья поспешила открыть дверь. – Да как же ты тут оказалась-то? Неужто из Питера приехала? Или случилось что, не дай бог?

Она провела племянницу в горницу, усадила на лавку, а сама захлопотала у самовара. Божена оглядела бедную комнату, выскобленный стол, печь, с которой свешивались три детские головки с любопытными глазами.

Хороша девка выросла, вся в мать пошла: высокая, статная, белокожая. Волосы что твой лён, глаза серые, ресницы тень на стены отбрасывают. И выглядит как барышня. Платье-то, платье… такое только в великие праздники надевать, полусапожки кожаные с пуговками, причёска затейливая.

– Осиротела я, тётя Даша.

– Да неужто Аннушка умерла? – ахнула тётка.

Божена кивает.

– Матерь Божья!

– Из квартиры велели съезжать… Я мебель продала, рояль матушкин… и вот к вам приехала.

– А папенька твой, Станислав Павлович, оставил вам с Аннушкой что-нибудь?

– Что оставил, то на долги ушло.

– Вот горе-то… – вздыхала Дарья, а сама думала, что совсем некстати ей эта племянница, седьмая вода на киселе, своих деток трое.

Божена словно услышала её мысли и сказала:

– Можно пожить у вас? Не бойтесь, я у вас надолго не задержусь. Я замуж выйду, как найду подходящую партию.

– Что найдёшь? – опешила Дарья.

– Жениха.

«Ну, такая-то краля и впрямь найдёт», – подумала тётка, а вслух сказала:

– Да живи сколько потребуется… Бедная Аннушка, горе-то какое…

***

У бабки Татьяны радость – сынок единственный, Илюшенька, из Ярославля погостить приехал. На тройке, слышь, прикатил, в костюме и жилетке бархатной, рубаха на нём как снег. Чемоданы добра всякого с собой привёз.

Бабка Татьяна радостная, обнимает и целует свою ненагляду, а парень кривится:

– Мамаша, вы меня обслюнявили всего.

Уж как радовалась бабка Татьяна! Всем бабам у колодца рассказала, что Илюша приехал невесту искать. Найдёт красавицу и умницу, увезёт к себе в город, заживут не хуже царей. Илья в Ярославле своё дело имеет – трактир держит. Бога-а-атый…Рубашек шёлковых полный чемодан привёз, костюмы разные…

Илья стал ухаживать за Зиной, дочерью бондаря. Зина хоть и не из красавиц, но огонь-девка, на гуляньях нет ей равных. И рукастая такая: и ткать, и прясть умеет, и за скотиной ухаживать, и печь истопит, и хлеб испечёт. Бабке Татьяне Зиночка по душе пришлась.

Мать с отцом Зины приданое припасали, да о свадьбе на покров поговаривали, как вдруг на Казанскую всё рухнуло.

Бабы говорили, что та девка на ярмарке сама к Илье подошла, совсем стыд потеряла. Илья её квасом угощал и кадриль танцевал. Девушка была очень хороша, где там курносенькой Зине до такой королевны! Высокая и тонкая, с почти льняными волосами, белокожая, будто Снегурочка, глазищи серые, бездонные.

Бабка Татьяна заволновалась к вечеру, когда Илья не вернулся домой. Заскочившая за солью соседка Макариха с удовольствием рассказала, что Илья был на гулянье с чужой девкой, а потом ушёл с ней.

– Что ты мелешь?! Какая девка?

– А я почём знаю какая? Не наша, из Митяевки, видать. Я спрошу у Марьи, у неё там родня живёт… А Зина-то плачет, сердешная, ей уже донесли.

Марья действительно припомнила эту девушку. Сирота, из пришлых, живёт у дальних родственников. Ни кола, ни двора, ни курицы…

Отшумела Казанская с весёлой ярмаркой, наступили будни. К дому бабки Татьяны подкатил тарантас.

– Сундук в дом, – бросил вознице Илья, а сам вышел и помог спуститься своей спутнице в белом платье и маленькой шляпке на льняных волосах.

Илья под локоток Снегурочку взял, на шаткое крыльцо ступил, в дом завёл.

– Мамаша! Где вы? Мамаша, это моя супруга Божена Станиславовна, мы обвенчались.

– Матерь Божья! А как же Зина? Как теперь людям в глаза смотреть, сынок?

– Зинаиде Платоновне я слова не давал и ничего не обещал. А с Боженой у нас взаимная любовь-с. Не смог супротив чувств идти. Боженочка, не стой на пороге, душа моя, заходи в комнату…

Всю неделю бабы ждали, что Зина пойдёт Божене косы рвать, ну или Илюшке волосёнки проредит – этот-то стервец заслужил! Но Зина даже взглядом не удостоила изменщика, когда столкнулась с ним в лавке. Яшка Сапог видел, он врать не станет. Глянула мельком и отвернулась. Гордая…

Бабка Татьяна рассказывала соседкам у колодца, что сноха белоручка, делать ничего не умеет, только книжки читает, наряды перебирает. А Илья сердится: " Много вы, мамаша, понимаете! Боженочке не надо поросёнка кормить и печь топить, у неё другое призвание".

– Гляди-ка, «призвание»! Молиться на неё теперь что ли? – зашумели бабы.

– Ой, не говорите… Ровно дурачок Илюшка стал. В сундучке еённом платья старинные, богатые. Говорит, от матери покойной остались. Перстенёк с зелёным камешком и браслетик такой же… А больше и нет ничего… Скоро, должно, в Ярославль уедут. Она всё теребит: когда, когда…

А потом разразился скандал на всю деревню. Илюшка-то никакой не богач, половым в трактире ошивался, выгнали, небось, если назад не торопится.

Почесали языками, перемыли Илюшкины косточки все до единой, да и забыли. В деревне что ни день, то новые новости. Приехал генерал-вдовец в усадьбу с сыном и дочерью. Баб из деревни звали дом прибрать, дом огромный, комнат, почесть, сто. Картины, зеркала кругом… И рояль в зале. Это чтоб дочь генеральская играла, не забывала музыку…

***

– Девочка! Тебя как зовут? Оля? Ты знаешь где усадьба?