Божена Прекрасная

– Может, и не выгонит. Мадам вроде успокоилась…

А через три дня это и случилось…

– Женевьев, тебя мадам зовёт, – заглянула в детскую Жюли.

– А что она хочет, ты не знаешь?

– Не знаю. Да не бойся, настроение у неё как будто хорошее, – подбодрила горничная.

Няня пригладила волосы и пошла к мадам, правда, не без дрожи в ногах.

– А, вот и ты! – Божена встала с кресла-качалки и подошла, улыбаясь и протягивая обе руки няне. Та робко подала свои.

– Женевьев, я хочу перед тобой извиниться.

– За что, мадам? – изумлённо подняла глаза няня.

– Я была очень груба с тобой, дала тебе пощёчину и обвинила в воровстве. А это не так. Я знаю, что ты не возьмёшь чужого, ты честная девушка.

– Спасибо, мадам.

– Я хочу отблагодарить тебя. У меня есть чудесное голубое платье, всё в кружевах и ленточках, оно очень подойдёт к твоим небесным глазам.

– Спасибо, мадам, – ещё раз поблагодарила девушка, не смея отказаться.

– Залезь, пожалуйста, на антресоли, там найдёшь плетёную корзину, в ней лежит платье. Забери его себе.

Веря и не веря, Женевьев под немигающим взглядом мадам вышла в коридор, где находились широкие антресоли, и поднялась по массивной лестнице наверх.

Нужная плетёная корзина нашлась в углу, няня открыла крышку и достала из неё нежно-голубое платье, украшенное несколькими рядами кружев по подолу и лифу.

– О, мадам, какая прелесть…

Прижимая ношу к груди, Женевьев стала спускаться с лестницы, держась одной рукой за перила. Вдруг её нога соскользнула со ступеньки, она потеряла равновесие и кубарем полетела с лестницы. Божена молча смотрела, как Женевьев, перевернулась через голову и замерла на полу, а потом спокойным движением подтянула колени к груди. Божена подошла и тронула носком туфли ногу девушки.

– Ну вот и всё, – тихо сказала она, а потом закричала изо всех сил:

– О мон дьё! Женевьев! Николенька! Женевьев упала с лестницы!

Прибежал Николай Григорьевич, опустился на колени, взял несчастную за руку, проверяя пульс:

– Умерла… Бедная девушка… – трагически прошептал он. – Господи, Боженочка, как же это случилось?

– Я велела поискать Женевьев корзину на антресолях, наверно, она оступилась и упала.

Выскочили из кухни Жюли и кухарка, ахнули, закричали от ужаса, заголосили…

– Дайте же простыню, я не хочу, чтобы увидели дети, – бросил Николай Григорьевич.

Вызванный доктор Пётр Аркадьевич констатировал смерть.

– Сломала шею, не повезло девушке, – грустно сказал он.

Доктору пришлось оказывать помощь Божене, которая так расстроилась из-за смерти бедняжки, что слегла в постель, а Жюли так тряслась от рыданий и страха, что пришлось отпаивать её успокоительными каплями.

5

– Не беспокойте меня, – сказала Божена детям и прислуге, – я собираюсь написать несколько писем.

– Хорошо, мадам.

Новая няня Катрин подхватила Майечку и унесла в детскую, несмотря на её протесты.

Божена закрыла дверь на ключ, вынула книгу и чёрные огарки свечей, зажгла их. В сумрачной зашторенной комнате яркие огоньки мерцали, чуть подрагивая, создавая атмосферу таинственности.

И вот она уже в поместье, ходит незримая по комнатам, по бывшей людской, заходит в амбар. Несколько дней назад Божена умертвила лошадь и корову, хоть и жаль было своё добро. Стоя в стороне, она наслаждалась отчаяньем и слезами скотниц, окруживших павшую корову.

– Мало вам… Мой хлеб едят, моё молоко пьют…

Божена достала из корсажа платья мешочек с высушенными мухами и высыпала весь в лари с мукой, не пропустив ни один.

– Кушайте на здоровьичко, гости дорогие, – хохотнула она.

Дохлые мухи вдруг ожили, зашевелились, расползлись по муке.

Рант утром повариха пошла в амбар за мукой для лепёшек, набрала полный таз. А там опарыши! Её крик и на краю деревни, наверно, услышали.

– Мать честная! С такими на рыбалку хорошо ходить, – почесал затылок председатель. – Откуда это?

– Из ларя.

Вся мука оказалась усеяна толстыми белыми червями.

– Чертовщина какая-то…

– А я что говорила? А ты не слушал, – азартно подхватила повариха.

Игнат понюхал горсть муки, стряхнул и вытер ладонь о штаны.

– Нормальная… вроде не воняет, есть можно.

Коммунары просеяли всю муку, опарышей отдали курам. Божена смеялась – шутка удалась!

***

Шорк-шорк-шорк… Сидя на корточках, Жюли чистила щёткой ковёр в гостиной. Однообразные движения не мешали ей думать, и горничная сотый раз вспоминала скорчившуюся возле лестницы Женевьев. Не может ли такого быть, что её смерть подстроена? Вдруг это мадам столкнула девушку с лестницы? Жюли замерла от этой догадки. Ну а что, это возможно… Никто не видел, как упала Женевьев, а хозяйка была рядом.

"Хелен ещё не знает, что я знаю", – внезапно пришло ей в голову, и от этой мысли у Жюли по спине забегали мурашки.