Полночь: 12:09

Я перевела взгляд на мужчину. Он не смотрел в мою сторону. Словно, ему не было до меня никакого дела.

Очень беспечно с моей стороны садиться в автомобиль к незнакомому мужчине в незнакомой стране, снова. Однажды, я уже пообещала себе: не садись в автомобиль не узнав имя мужчины, который тебя везет. Но иногда и это не может спасти тебя от монстров.

Откинувшись на сидении, я принялась считать от ста до нуля. На пятидесяти двух, почти успокоившись, я заметила многочисленные огни. Мы приближались к цели.

Глава 5

Мария топталась с ноги на ногу. Она нерешительно смотрела в мою сторону. Я все понимала, но не хотела облегчить ее участь. Возможно, это было эгоистично с моей стороны, но мне хотелось, чтобы она немного пострадала. Вечер не задался, однако, не задался, кажется, он только у меня.

– Да, тетя….да….Я не могу. Понимаешь! Я не могу! Мы с Илонкой сестры…..Нет. Ты не понимаешь!....

Я прикусила губу. Все всё понимали. Тетя Наталья, так громко кричала в трубку, что nokia Марии не приглушала звук и его слышали все, кто находился в радиусе километра.

– Я не хочу, чтобы ты возвращалась домой с Илонкой. Она на тебя плохо влияет. Из–за нее ты прогуливаешь курс, из–за нее ты так плохо выглядишь! Быстро возвращайся домой, одна, иначе я позвоню твоей матери. Она все узнает! Все! – визжала тетя Наталья в трубку.

Я усмехнулась. Слова больно резали по-сердцу, но я сжала кулаки и глубоко вздохнула. Как это предсказуемо! И снова виновата именно Илона. Илона то, Илона сё. Но сейчас Мари покажет ей! Мы умеем справляться с такими ситуациями.

Помню, однажды шуточно боролись с Марией, кто кого повалит в снег и сядет сверху – тот и победитель. Я тогда случайно сломала ей нос. Ее пуховик был в крови. Огромные красные полосы, брызги, как будто прорвало трубу. Мы никогда не видели столько крови. Здорово перетрусили. Однако, даже тогда это было весело. Смеялись как ненормальные, пока шли в травмпункт.

Или когда мы вечером провожали друг друга. Если она гостила у меня, то я шла провожать ее домой, возле ее дома мы прощались, и она уже шла провожать меня домой. Так могло было продолжать до бесконечности, однако мы нашли место, середину, между моим и ее домом. С этого места было видно оба наших дома, и когда мы расходились в разные стороны, то попадали домой одновременно, это было очень по–дружески. Это было справедливо!

Не то, что утром, в аудитории. После лекции Мария что-то мямлила в свое оправдание и старалась не смотреть мне в глаза. Это было необычно. И тревожно. Я не хотела думать о ее поведении, почему оно так резко изменилось. Списала все на Алима.

Однако сейчас опять что–то изменилось. Мария смотрела на меня как-то странно.

– Прости, но я должна идти, – она помолчала. – У тебя же есть дядя. Ты не могла бы сходить к нему?

У меня как будто весь воздух выбили из легких, как будто кто-то ударил меня коленом под дых. Я смотрела на Марию и не могла ничего понять. Мне казалось, что она сейчас засмеется и скажет, что это просто шутка, что мы не пойдем в коммуналку тети, что мы будем гулять всю ночь, а утром пойдем в колледж. Завтра последний день нашего обучения. Осталось совсем немного. Почему бы не провести этот вечер вдвоем. Точнее втроем.

Я совсем забыла про Алима. Он же топтался в стороне от нас, как будто ждал продолжения. Его черные глаза были напряжены, губы поджаты. Кажется, ему было неприятно находиться тут. Он смотрел на меня как-то странно, словно хотел что-то сказать, но не решался.

Я снова повернулась к Марии.

– Мари, ты же знаешь, что я очень давно не общалась с дядей. Я даже не знаю его точного телефона.

Я старалась говорить так, чтобы не выдать дрожи в голосе. Мне не хотелось устраивать сцену ревности и не хотелось навязываться к Марии. Гордость не позволяла мне унижаться. Однажды, она меня и погубит.

– Илон, не будь маленькой! Тебе пора самой начать принимать решения. Я не могу сегодня ночью взять тебя в тетину коммуналку. Ей совсем плохо, я хочу провести этот вечер с ней. Она много выпила, возможно, ей нужна помощь.

– Или просто собеседник. Ой, собутыльник, я хотела сказать собутыльник. – Сострила я, но тут же пожалела, так как Мари напряглась и поджав губы процедила:

– Не будь такой черствой! В самом деле! Это всего одна ночь…

Я не узнавала свою Марию. Мне было больно и не понятно. Я не понимала, почему она вдруг решила провести вечер с тетей, с которой до этого дня виделась раза три от силы за всю жизнь. Я – была ее подругой, ее сестрой, ее кровью. Я – была ее миром. Я!

Но гордость мне не позволила унижаться дальше. Если Мария не хотела оставаться со мной – что ж, не буду ее задерживать.

– Хорошо…

– Хорошо? – повторила она за мной, явно не веря в то, что я согласилась.

– Я приду утром, встретимся возле коммуналки и пойдем на курс.

– Куда ты пойдешь?

– Минуту назад тебя это совсем не волновало! Как ты сказала: я буду взрослой!

– Илон! – тихо прошептала она, словно сама не веря в то, что наделала.

Я молчала. Подруга смотрела на меня с сочувствием. Или жалостью. Но мне не нужна была сейчас ее жалость. Я чувствовала себя преданной. Как будто от меня хотели отделаться, как он ненужной вещи.

– Мне пора.

– Илон, возьми мой мобильный.

– Зачем? Кому я позвоню?

– Илон! ..

– Да?

– Я буду ждать тебя завтра утром.

Я промолчала. Сделала шаг назад. Ноги не шли, но я не могла остаться. Ещё шаг и ещё. Просто уходи Илона, уходи. Я шла быстро, не оглядываясь. Словно, если я обернусь, то весь мой запал исчезнет. Я не шла, бежала – от себя, от нее, от них. Я бежала и не могла остановиться.

Огни ночного города освещали мне путь. Март выдался теплым, однако я шла по городу, расположенному в Сибири, не стоит об этом забывать. Мой путь пролегал вдоль длинного шоссе. Путь, который я проходила бесцельно. Бездумно. Следуя инерции.

Грязное шоссе, с отвратительным неочищенным тротуаром, снег на котором из-за теплой погоды превратился в кашу.

Я шла не спеша. Мысли в моей голове заглушали звук проносящихся автомобилей. Как можно было в такое поверить, как? У меня как будто вырвали сердце, плюнули на него и воткнули его обратно. Я понимала, что однажды мы расстанемся с Марией, разъедемся по разным города, однако это должно было случиться еще не скоро. Или же вообще не случиться. Мне шестнадцать. Я не хочу ничего решать или менять, я хочу жить.

Почему я оказалась одна, в восемь часов вечера, идущая вдоль шоссе? Что пошло не так? Может быть виноваты родители? Сейчас стало модно во всем винить президента, учителей, врачей, родителей и даже кота, если подумать.

Что же касается меня… Мама всегда была слишком занята своим разводом. Она все чаще спрашивает моего совета. Что делать? Как будто я знала ответ на этот вопрос. Она так озабочена своим нынешним положением, что воспринимает меня как копилку. Будто бы в меня можно вложить все то, что у нее наболело – обязательно выслушаю и дам правильный совет. Как магический шар с предсказаниями.

Отец… отцу плевать. Ему всегда было плевать. Даже когда я начинала говорить о том, что мне грустно, или о том, что мне кто-то нравится, он всегда перебивал меня на полуслове и начинал жаловаться, как к нему несправедлива жизнь, как он любит маму, а она его предала. Ещё одна ночь в моей жизни, которую я хотела бы забыть.

Это тоже случилось в полночь, в 12:09 ночи. Только на этот раз теплой летней ночью. Мы с Мари сидели в моей комнате и разговаривали. Мы так были увлечены разговорами, что не заметили, как на наш дом опустилась завеса ночи. Нашу болтовню прервал звук бьющегося стекла. Я вышла в коридор, чтобы узнать в чем дело.

Мой дом был одноэтажным, имел четыре нелогично спланированные комнаты, коридор и крыльцо, застекленное панорамными окнами. Именно, там, на крыльце, окно было разбито. Задвижка на двери была погнута, как будто в наш дом ломился дикий зверь. Но не это меня напугало. Я смотрела на маму, которая кричала в разбитое окно. За дверью не было никакого зверя, – там был папа. Он пытался открыть дверь, дергал ее с неимоверной силой и кричал в ответ на маму, что знает о ее измене и что убьет ее.

Я попыталась увести маму внутрь и поговорить с папой, однако, когда я подошла к маме чтобы успокоить ее она, не замечая меня, побежала в комнату, к стационарному телефону и начала звонить в полицию. Я не знала, что делать, тогда я впервые была очень зла на маму, на то, что она пытается сделать.

В этот момент, окно в комнате открылась. Хлипкая деревянная рама треснула и еще одно стекло оказалось на полу. Мама закричала в трубку, что нам нужна помощь и что ее пытаются убить.

Однако, для меня это было не так. За окном ведь стоял отец, по его рукам текла кровь. Он смотрел на меня. И он не был опасен – разозлен – да! Но не опасен. Он стоял там, в ночной тьме и говорил… говорил…

– Почему Илона? Почему ты покрываешь ее? Нашла для себя нового отца? Значит, я вам больше не нужен? Почему вы все пытаетесь избавиться от меня?