На грани света и тени. Книга 1

– В чем дело? – буркнула Вероника, решив, что он смеется над ней.

– Да ни в чем. Просто подумал, что пойти на вечеринку было, собственно, моей идеей, но удовольствие от нее получили все, кроме меня. Кстати, вы с Олегом, как я погляжу, тоже провели время весьма неплохо.

И он подмигнул ей.

Ну и что это было? Еще одно дружеское подтрунивание? Неужели его совсем не задело, что она нашла общий язык с его другом? А ведь ее саму словно огнем обожгло, когда она увидела его в объятиях Киры. Вероника уже открыла рот, чтобы с жаром сказать, что она ничего не чувствует к Олегу и тогда мечтала только о том, чтобы он убрался куда подальше. Но тон Матвея, в котором не было и отдаленного намека на ревность, вызвал в ней такую ярость, о существовании которой она и не догадывалась. И злой гений, который подтолкнул ее начать этот разговор, заставил ее выплюнуть:

– Ну да, было довольно весело. Твой друг действительно отличный парень.

– Что ж… Рад, что ты повеселилась, – немного натянуто улыбнулся Матвей, и Веронике захотелось его придушить.

– Все благодаря тебе. Это ведь ты меня пригласил, – сказала она, тщательно маскируя горечь под благодарностью. Она не видела выражения его лица.

Настроение у нее совершенно испортилось. Они снова замолчали. Разговор у них сегодня явно был ни к черту.

– От всего этого обмена мнениями мне ужасно захотелось закурить, – неожиданно сказал Матвей, видимо, придя к тому же выводу. Однако он не пошевелил и пальцем.

– Ну так почему ты не закуришь?

– Ну… потому что я не один.

– Ты что же, не куришь в компании? – прохладно улыбнувшись, спросила Вероника. – Сложно же тебе, наверное, приходится.

– Да нет. Просто… Мне почему-то кажется, что ты не переносишь сигаретный дым.

– У тебя похвальная интуиция. Я действительно не переношу сигаретный дым.

– Ну… Тогда я подожду.

– Долго не придется. Вот и мой дом, так что можешь наконец закурить, раз уж тебе так хочется. Что ж, спасибо… что зашел, – речитативом выпалила она и резко повернула к своему подъезду.

– Ага. Увидимся, – пробормотал он ей в спину, немного ошеломленный ее быстрым прощанием.

За спиной Вероники послышался щелчок зажигалки.

Стелла

Одновременно ей хотелось и умереть, и жить в Париже.

    Гюстав Флобер «Госпожа Бовари»

Стелла лежала на кровати и тупо смотрела в потолок. Шквал потрясений, который бушевал в ней последнее время, улегся, сменившись глубокой хандрой.

Это состояние было ей не впервой. Такая уж была у нее натура: с гребня эмоциональной волны – в мрачный омут меланхолии. В такие моменты ей казалось, что все самое интересное она уже прожила и впереди ее не ждет ничего. И тогда ей хотелось совершить какое-то безумство, только чтобы внести в свою жизнь яркие краски. Ее начинали одолевать какие-то странные желания, противоречащие друг другу. Иногда ей хотелось поехать в самый роскошный салон, который только найдется в их городе, и с видом маленькой светской львицы попивать шампанское, пока к ее ступням будут прикладывать примочки. А в следующий миг ей приходила охота ужинать в убогих забегаловках и целый день курить сигареты. Она, кстати говоря, совсем не помнила, почему вообще начала курить. Наверное, оттого, что ей просто некуда было деть руки, находясь в обществе.

Стелла уже который день собиралась с духом, чтобы поговорить с мамой. После долгих размышлений она решила, что бросать обвинения в лицо отцу совершенно бесполезно. Ну и что он ей скажет? Какое оправдание найдет? К тому же он был так неизменно вежлив с мамой, что Вероника перестала опасаться, что он ее бросит.

Но поговорить с ней все равно необходимо. Во всех сериалах, которые смотрела Стелла, жены всегда узнавали об изменах мужей. Это было неизбежно. «Возможно, если именно я, а не кто-то другой, осторожно сообщу маме об интрижке отца, все как-то уляжется» – думала Стелла. Да, ее отец был ужасным подонком, и Стелла видеть его не могла, но… у них у всех такая прекрасная жизнь. А если ее родители разведутся… Нет, это просто кошмарный сон!

А если они все же продолжат жить вместе, и кто-нибудь узнает, что ее отец изменяет маме, и все начнут неустанно сплетничать у них за спиной… Нет уж, ее маме легче пережить измену, чем то, что все вокруг будут знать – Наташе Воронцовой предпочли другую, которая и в подметки ей не годится! Так что Стелле предстоит как-то решить эту проблему с минимальными последствиями. Да, она выдаст отца, но преподнесет все в более щадящем варианте, чем есть на самом деле. Скажет, например, что видела, как Регина сама вешалась на отца, а он не мог устоять. Мама поймет. Мама всегда говорила, что полигамность заложена в их проклятой природе.

Да, именно так она и поступит! Как только мама узнает, они выяснят отношения с отцом, он перестанет встречаться с Региной, и никто никогда не узнает об этом пятне на их репутации. «Придется мне, видимо, стать ангелом возмездия и прощения в одном лице» – подумала Стелла. Ей понравилась эта фраза. Ей вообще нравилось произносить про себя пафосные фразы.

Но Стелла никак не могла найти подходящего времени. То ее мама занималась йогой, то ее мучали мигрени, то вокруг крутилась домработница, то отец был дома. И Стелла откладывала и откладывала этот разговор, не признаваясь даже самой себе, что она просто боится. Еще бы ей, черт побери, не бояться! Не каждый день приходится сообщать матери, что ее муж наставляет ей рога! Слава тебе господи, что Регина хотя бы не была подругой ее мамы! Если уж на то пошло, мама всегда считала ее просто напыщенной толстой коровой.

Вдруг с первого этажа послышался щебетанье ее мамы, болтающей с кем-то по телефону, и Стелла услышала, как она поднимается по лестнице. Мама вернулась из тренажерного зала раньше обычного, а значит, они с ней дома совершенно одни. Стелла резко села в постели. Все внутри нее похолодело. Вот он, идеальный момент!

Но она не могла! Только от одной мысли о том, как она заходит в мамину комнату и произносит: «Нам нужно поговорить», у нее на спине выступал холодный пот. Нет, нет, нет! Она не может этого сказать! Боже мой, ей нужно срочно уйти из дома, иначе она каждую секунду будет думать о том, что она должна поговорить с мамой, должна поговорить с ней прямо сейчас! И тогда, абсолютно потеряв голову, Стелла схватила телефон и лихорадочно набрала номер.

– Привет! – сказала она самым беззаботным тоном. – Ты занят? Прекрасно. Мне совершенно нечем заняться. Не хочешь встретиться и поужинать где-нибудь?

Через час она, одетая с иголочки и накручивая на палец длинный блестящий локон, была в любимом итальянском ресторанчике. Сидящий напротив Ник выглядел, как всегда, прекрасно. Стелла подумала, что неплохо бы и Максу взять у него несколько уроков. Макс одевался, бесспорно, идеально, но как-то безлико – он просто шел в магазин и покупал самые дорогие джинсы из последней коллекции, а у Ника был собственный стиль. Да и сам Ник был какой-то… самобытный. И цельный. А Стелле нравились цельные личности. Наверное, потому, что ее саму все время бросало из крайности в крайность.

Вдруг она спохватилась. Да когда она перестанет сравнивать Ника и Макса? Она же давно дала себе слово покончить с этим!

– Так что стряслось, Стелла? – спросил Ник, глядя на нее прищуренными глазами из-под падающей темной челки.

– А с чего ты взял, будто что-то стряслось? – невинно спросила она, с наслаждением вдыхая аромат пасты болоньезе. – Я что же, не могу провести время с лучшим другом?

От Стеллы не могло укрыться, как при последнем слове глаза Ника остро вспыхнули.

– Ну и кого ты пытаешься обмануть? – спросил он, отведя от нее взгляд и накалывая на вилку равиоли. – Если бы ты хотела развлечься, ты бы собрала всю нашу компанию. Включая Макса.

– Ах, Макс в последнее время просто выводит меня из себя, – капризно сказала Стелла. – Не хочу его видеть.

– Не уклоняйся от темы, – усмехнулся Ник. – Ты никогда не могла запудрить мне мозги, ты же знаешь.

Это была правда. Когда ее что-то терзало, она всегда приходила к Нику, и только к нему. Он каким-то непостижимым образом понимал то, что она хотела сказать, но не знала, как. С ним она притворствовала в значительно меньшей мере, чем с остальными, потому что ее не покидало подсознательное ощущение, что он видит все ее уловки насквозь. И он всегда говорил ей правду. Стелла, вообще-то, терпеть не могла, когда ей говорили правду, потому что она зачастую неприятна. Но иногда ты нуждаешься в этом. Должен существовать хоть один человек в мире, который скажет тебе правду.

– Так уж и всегда? – игриво спросила она, склонив голову набок. Она ненавидела себя за это, но ничего не могла поделать. После того случая на дне рождения Лены она знала, насколько опасно его дразнить, но это происходило против ее воли. Ее тело абсолютно переставало ей повиноваться.

Но Ник не поддался и продолжал молча смотреть на нее, выжидая. Это был его излюбленный прием – молчать до тех пор, пока она не сдастся и не начнет сама все выкладывать. Он был единственным человеком, общение с которым проходило не по ее правилам, и за это она порой его ненавидела.

– Что ж, прекрасно, – раздраженно сказала она. – Раз уж тебе непременно нужно знать, то я поссорилась с родителями. Отец хочет отправить меня в Германию, а я даже слышать об этом не желаю.

– Ну и почему ты против? На фоне блеклых немок ты будешь сиять, словно солнце!

Он откровенно насмехался над ней.

– Это не смешно! Ты что, не понимаешь, как это серьезно для меня?! – в ярости воскликнула Стелла.

– Понимаю. Поэтому и хотел тебя рассмешить. Я… прекрасно понимаю тебя, Стелла. Предки вечно решают за нас, а мы, по рукам и ногам повязанные их деньгами, не имеем права сказать им ни слова. И порой меня это просто выводит из себя, – лицо Ника неожиданно помрачнело.

Секунду помолчав, он продолжил:

– И, что для меня самое ненавистное – они считают, будто мы должны быть благодарны им за то будущее, которое они могут нам обеспечить. А что, если нам это будущее совсем не нужно? Что, если у нас другие планы на жизнь?

– Ну, я лично не собираюсь послушно следовать папочкиной воле! – горячо воскликнула Стелла, распаленная его словами. – Я не уеду в Германию!