На грани света и тени. Книга 1

– Могла хотя бы ради приличия облечь это в вид просьбы, – буркнула она.

– Боже мой, ты хочешь, чтобы я тебя умоляла?! Ладно-ладно, мне чертовски плохо, и меня сейчас вывернет наизнанку, и я здесь совсем одна, потому что мой папаша, понимаешь ли, козел, а парень торчок и…

– Ладно, хватит, я поняла тебя!

Кажется, ее действительно нужно как можно скорее увести отсюда. Осторожно взяв Стеллу, с которой она за десять лет не перебросилась и словом, под руку, Вероника потащила ее сквозь толпу к раздевалкам, а та вдруг с детской беззащитностью вцепилась в ее руку так, словно она была решением всех ее проблем. Вероника выглядывала кого-то из своей компании, чтобы предупредить, что ей нужно отлучиться.

– Послушай, мне нужно найти своих и сказать им, чтобы они не переживали, что меня нет, – крикнула Вероника Стелле на ухо, и ей в нос ударил аромат ее кокосового спрея для волос.

– Нет-нет, ты не можешь меня оставить! – Стелла панически вцепилась ей в руку.

– Хорошо, ладно, идем. Только… – И вдруг взгляд Вероники остановился на сцене танцевальной площадки, где… танцевали Матвей и Кира, и Кира улыбалась и прижималась к нему, обвив руками его шею, и он, кажется, улыбался тоже и был вполне не против такого поворота событий.

– Ладно, я передумала. Уходим, – быстро сказала Вероника и потащила Стеллу сквозь толпу, а ее сердце в это время разрывалось от боли. Впервые она видела Матвея, обнимающего другую девушку, и впервые ревность вонзилась в нее, как добела раскаленный нож. Боль, опустошение, бессильный гнев – все внутри смешалось. Слава богу, что она встретила здесь Стеллу. Если бы Веронике не приходилось отвлекаться на нее, она была бы сейчас просто разбита.

– Не думать, не думать, не думать, – лихорадочно шептала она себе. – Сначала нужно что-то решить со Стеллой.

– Проклятье… Не могу найти свой номерок, – Стелла дрожащими руками рылась в сумочке, совершенно, кажется, не понимая, что именно ищет.

– Дай сюда! – Вероника раздраженно забрала у нее сумку и с огромным трудом нашла там номерок среди обилия помад, туши, парфюма и салфеток.

– Господи, у тебя там что, переносной косметический магазин? – пробормотала Вероника.

– В женской сумочке должно быть абсолютно все и на любой случай, – заплетающимся языком наставительно сказала Стелла. – Кстати говоря, что за ужасная рубашка? Тебе не идет этот оттенок, ты в курсе?

– Если ты думаешь, что ты выглядишь намного лучше, то у меня для тебя плохие новости.

Стелла уже начала ее раздражать. Вероника бросила ей пальто и торопливо накинула свое. Они вышли в прохладную темноту, и Стелла начала жадно вдыхать свежий воздух. Черный бархат неба был усыпан сверкающей россыпью звезд. У клуба стояло несколько такси, в которые буквально падали шатающиеся люди, заплетающимся языком называя адреса.

– Дамочка, я не могу отвезти вас домой, если вы не помните вашего адреса, – монотонно внушал таксист какой-то пышной женщине.

– Ах, ну что за глупости, – хихикала она и настойчиво пыталась забраться в машину.

– Идем, я посажу тебя в такси, – сказала Вероника, поворачиваясь к Стелле. – Ты хотя бы адрес помнишь?

– Адрес… Адрес… Нет! Нет-нет-нет! – И тут, к огромному удивлению Вероники, Стелла уперлась каблуками в землю. – Нет, мне нельзя домой! Родители не должны увидеть меня в таком состоянии. Ни в коем случае! Не сейчас, когда я непонятно под чем!

Вероника, которая бы тоже скорее ночевала на улице, чем предстала в таком состоянии перед родителями, тем не менее сказала:

– Но ты должна поехать домой! Твои родители наверняка волнуются…

Стелла перебила ее резким смехом. Вероника опешила. Это не был ее обычный смех – звонкий и хрустальный, как перезвон колокольчиков. Нет, это был саркастический и горький смех, исходящий словно из глубины ее души.

– Да они и не думают волноваться! Они наверняка уверены, что я осталась ночевать у Макса.

– Макс – это твой парень? Так почему бы тебе не поехать к нему? – предложила Вероника.

– Да что ты такое говоришь! – возмутилась Стелла, глядя на нее, как на идиотку. – Я же умру, если он увидит меня такой! А у его стервозной мамаши добавится еще один повод ненавидеть меня…

– Ладно… – Вероника была совсем растеряна. – А… а твои подруги?

– Господи… – выдохнула Стелла и, к ужасу Вероники, опустилась прямо на грязные ступени. Прямо в своем пальто от «Burberry». – Да не могу я ни к кому поехать. Иначе мне придется объяснять, что я делаю среди ночи абсолютно пьяная и совсем одна. И что же мне им говорить, как ты считаешь, Вероника? Так и сказать им, что мой папочка велит мне не позорить семью и вышвыривает меня в Германию, а сам идет и трахает чужую жену? Это я должна сказать, а?

Вероника пораженно смотрела на нее.

– Ну так это я должна сказать, как ты думаешь? – исступленно повторила Стелла. Ее губы кривились, как змеи. Ее глаза покраснели, но были абсолютно сухими, и она смотрела на Веронику так, словно и в самом деле ждала ее ответа.

Вероника не могла понять, как случилось, что Стелле, у брендовых туфелек которой, казалось, был весь мир, даже некуда оказалось поехать. Но что же ей делать? Похоже, Стелла была готова скорее ночевать на улице, чем показываться в таком виде перед семьей. Вероника могла, конечно, отвезти ее в отель, но она понятия не имела, согласятся ли там предоставить номер совершенно пьяной несовершеннолетней, которая даже с трудом разговаривает. Но не могла же она, в конце концов, бросить ее здесь?

Вероника закрыла глаза и глубоко вздохнула. Кажется, оставался только один выход. И он ей очень, очень не нравился.

Стелла

– Вечно я говорю «очень приятно с вами познакомиться», когда мне ничуть не приятно. Но, если хочешь жить с людьми, приходится говорить всякое.

    Джером Сэлинджер «Над пропастью во ржи»

Первое, что Стелла увидела, когда открыла глаза, были ужасающие красные цветочки на желтом фоне подушки. Впрочем, она тут же зажмурилась, так как солнце нещадно резануло по ее воспаленным глазам. Она машинально пошарила рукой в поисках своей маски для сна, удивляясь, как это забыла ее надеть.

Но никакой маски рядом не оказалось. Более того, до нее медленно, сквозь завесу боли, охватившую ее голову, начало доходить, что у нее никогда не было такого отвратительного постельного белья. Стелла широко открыла глаза и резко села в постели.

И увидела, что находится в чужой маленькой комнатке с разваливающимся шкафом и старомодным столом в углу. Ее расширившиеся глаза хаотично выхватывали одну деталь за другой: книга «Джейн Эйр», брошенная на полу бежевая сумка, валяющаяся на стуле джинсовая куртка – и паника все больше захлестывала ее. Как она могла очутиться в столь убогом месте? Что с ней произошло? Ее мозг, с явной неохотой пробиваясь сквозь отдающую в висках тупую боль, выдавал ей обрывки смутных воспоминаний: злосчастный ужин с родителями, такси, клуб, рука того парня, тащившая ее в туалет… Стелла в панике осмотрелась и облегченно выдохнула: комната явно принадлежала девушке.

Нужно было срочно выяснить, где она находится! Стелла с отвращением отбросила одеяльце и впервые обратила внимание на то, в чем спала. Ее едва не хватил удар – поверх белья на ней был надет чей-то фиолетовый халат. Боже ты мой, лучше бы на нее надели саван! Она вскрикнула и тут же закашлялась – горло пересохло так, что она без раздумий отдала бы все свои наличные за один глоток воды.

Дверь тихо отворилась, и в проеме осторожно показалась худенькая светловолосая девушка в растянутой футболке.

– Привет, – негромко сказала она, явно стараясь не раздражать Стеллу громким голосом. – Я уже начала волноваться. Я поставила возле тебя стакан воды. Вот… держи.

И она взяла с узкой полки, на которой лежали книги и блокноты, стакан с водой и подала ей.

– Спасибо, – пробормотала Стелла и жадно прильнула к нему. Вода показалась ей на вкус как амбра небесная. Одновременно с этим обрывочные воспоминания в ее голове начали выстраиваться в цельную картину.

Да, теперь ей вспомнилось, что в клубе она встретила свою одноклассницу Веронику в какой-то безвкусной рубашке. Та тащила ее за руку, долго и настойчиво стараясь что-то ей внушить. А потом они вместе ехали в какой-то машине, и ее голова постоянно падала, а Вероника раздражающе ее трясла, не давая уснуть. А потом они поднимались по лестнице, и над головой Стеллы раздавались какие-то встревоженные разговоры, а Стелла постоянно повторяла, что очень хочет спать. Наконец чьи-то руки подняли ее и заставили снять платье, а затем она наконец повалилась на горизонтальную поверхность и забылась блаженным сном.

Господи, она сейчас умрет от стыда! Если хотя бы часть из того, что ей вспомнилось, происходила на самом деле, то она умрет прямо сейчас!

– Как ты себя чувствуешь? – спросила ее Вероника таким непринужденным тоном, как будто они были закадычными подругами, а не она притащила Стеллу к себе в дом в абсолютно невменяемом состоянии. Ее непосредственность показалась Стелле донельзя странной. К Стелле обычно обращались или с опаской, или с напряжением, или с развязными ужимками и наигранной сердечностью.

– Убийственно, – честно ответила Стелла, впервые не представлявшая, как ей себя вести. Ей это не понравилось. – У тебя, случаем, не найдется таблетки от головной боли?

Вероника молча подала ей пластинку таблеток.

– Я так и подумала, что тебе пригодится, – сказала она. – Кстати, сумка со всеми твоими вещами здесь, так что не волнуйся. Думаю, тебе лучше сразу же написать родителям. Уверена, они очень волнуются.

Стелле еще никто из ее сверстников не указывал, что ей нужно сделать, но она была не в том положении, когда стоило проявлять свой норов.

– Да нет, они наверняка уверены, что я осталась ночевать у парня, – ответила она, – так что все в порядке.