На грани света и тени. Книга 1

Мама фыркнула.

– Тебя, возможно, и нет. Да, он будет обеспечивать тебя до восемнадцати лет, а потом отправлять алименты, пока ты будешь учиться в университете. Но жить так, как раньше, ты уже никогда не будешь. Твой статус будет потерян, твое слово не будет иметь веса. А меня он и вовсе выкинет на помойку, и я, скорее всего, умру от голода, потому что ни дня в своей жизни не работала. Так что, моя милая, если у тебя есть хоть капля здравого смысла, то ты, как и я, будешь держать язык за зубами и с улыбкой позволять отцу делать то, что ему заблагорассудится, до тех пор, пока он оплачивает наши счета.

* * *

Стелла пыталась сделать вид, что слушает болтовню Яны и Лены. До начала урока у Раисы Аркадьевны оставалось несколько минут, и Лена спешила выплеснуть накопившиеся новости.

– О, Ярик такой романтичный! Буквально сегодня утром он принес мне букет орхидей и коробку конфет!

– А плюшевого мишку он тебе не принес? – насмешливо спросила Яна. – Боже мой, Лена, ему даже не исполнилось шестнадцать. Тебя что, вдруг потянуло на зеленых юнцов? И все букетики он тебе дарит только для того, чтобы ты позволила ему себя…

– Если хочешь знать, – обиженно перебила ее Лена, – мы с ним уже делали это. И для него это не самое главное. В отличие от некоторых.

– Ты забыла сказать это еще громче, – фыркнула Яна.

Вадим, как обычно, сидел прямо за ними, в свою очередь делая вид, что разговаривает с Ником. Правда, на последних словах Лены он все же не выдержал и рывком наклонился к ней, прошептав на ухо:

– Ну и куда же водит тебя твой новоиспеченный паренек? В парк аттракционов? А он спрашивает у тебя разрешения, прежде чем поцеловать в щечку?

– Ты просто мерзавец! – рассерженно ответила Лена, разворачиваясь к нему всем телом. – И, если тебе так уж нужно это знать…

Но закончить ей помешала оглушительная трель звонка. Стелла с облегчением вздохнула – ей больше не придется выслушивать всю эту чушь и делать вид, что ее это по-прежнему интересует, в то время как весь ее мир рухнул.

Значит, мама выскочила за отца, спасаясь от разорения. Отец изменяет маме уже много лет. А мама все это терпит, потому что не намерена расставаться со своей распрекрасной жизнью. И она, Стелла, тоже будет все это терпеть, потому что тоже не сможет отказаться от средств, которыми он ее снабжает. И все они продолжат жить в своем беззаботном элитном мирке, и ходить на приемы, и ездить в Швейцарию, и делать вид, что каждое их слово, сказанное друг другу, – не отъявленная ложь.

Стелла не отдавала себе отчета в том, что все это время смотрит на спину Вероники со струящимися непослушными вихрами белокурых волос. С того злосчастного дня Стелла не знала, как себя с ней вести. До этого она просто не замечала Веронику, и было бы странно, если бы она ни с того ни с сего прониклась к ней расположением. И все же Стелла незаметно от остальных улыбалась и слегка кивала Веронике при встрече, надеясь, что этого достаточно.

Интересно, а что бы сделала Вероника, если бы узнала такое о своих родителях? Скрыла бы правду и от отца, и от матери? Ну нет, это вряд ли. Из того немногого, что Стелла узнала про Веронику, она сделала вывод, что ей претит любое притворство и она скорее умерла бы, чем стала каждый день поощрять ложь. Но в семье Вероники и не могло такого случиться. Взгляды ее родителей друг на друга прямо-таки искрились обожанием. Что же касается родителей Стеллы… Положа руку на сердце, она должна была признать, что не была удивлена открывшейся ей правдой. Подсознательно она знала, что отношения отца и матери давно лежат в руинах, но ей не хотелось рушить своих представлений о том, что она живет в идеальном мире.

– Итак, кто хочет выйти к доске и решить задание номер двести пятьдесят три по сборнику? Хм… Значит, никто. Что ж… Стелла, может быть, ты?

Стелла, бесцеремонно вырванная из своих мыслей, опустила глаза на раскрытую книгу и поняла, что даже отдаленно не представляет, что от нее требуется. Она была одной из лучших учениц класса и полагалась на свой природный ум, не утруждая себя углублением в материал. Но в последнее время ей было совсем не до учебы. Она упустила слишком много, так что даже способность схватывать все на лету на этот раз ее не выручила.

– Я не знаю, как решить это задание, – коротко сказала она.

– Стелла, но ведь это задание аналогично тому, которое я задавала на дом, – недоуменно вскинула брови Раиса Аркадьевна.

Стелла даже не открывала дневник. Учительница еще некоторое время сверлила ее взглядом, который Стелла выдержала не моргая и, наконец, сказала:

– Что ж… Ладно, мы поговорим об этом после урока.

Стелла едва удержалась, чтобы не закатить глаза, и тут ее взгляд встретился со взглядом обернувшейся к ней Вероники. Стелле показалось или ее сердцевидное личико было обеспокоенным и сочувственным? Господи, только этого ей еще не хватало! Стелла чувствовала, что внутри у нее бурлит и клокочет лава, и она только и выжидала повода ее выплеснуть.

После урока Стелла дождалась, пока все покинут класс, и подошла к Раисе Аркадьевне, глядя на нее так высокомерно, как только могла.

– Стелла, меня очень беспокоит твоя успеваемость за последние недели, – строго сказала учительница. – Ты упускаешь тему за темой и не делаешь ни малейшей попытки понять материал. Создается впечатление, что тебе просто все равно.

– Простите, но у меня в последнее время был немного напряженный период. Последний год, стресс и все такое. Я вернусь в строй в ближайшие дни, – сказала Стелла, даже не пытаясь добавить в свой голос обычные обольстительные нотки.

Лицо Раисы Аркадьевны окаменело.

– Прости, Стелла, но ты не можешь выходить из строя и возвращаться в него, когда тебе заблагорассудится. Я готова была бы пойти тебе навстречу, если бы ты обратилась ко мне и объяснила, в чем твоя проблема. Но ты вместо этого решила, что я буду ставить тебе отличные оценки по старой памяти, так? – она покачала головой. – Прости, но я обязана информировать родителей учеников о любых изменениях в их успеваемости, так что я должна сообщить им.

Черт возьми! Стелла не могла этого допустить. Отец непременно начнет читать ей нотации, а Стелла не выдержит больше от него ни одного нравоучения. Ну нет, она не позволит еще и этой старухе осложнять ей жизнь! Лава переполнила кратер вулкана и начала извергаться.

– Нет, вы не станете звонить моим родителям, – медленно и раздельно сказала Стелла, глядя учительнице прямо в глаза.

– Что, прости? – опешила Раиса Аркадьевна, и даже ее обычная невозмутимость дрогнула перед ледяным взглядом Стеллы.

– Вы не станете этого делать, потому что я скажу родителям, что вы намеренно занижаете мне оценки, потому что предвзято ко мне относитесь. Отец не преминет сообщить об этом досадном происшествии дирекции. А половину бюджета эта школа, понимаете ли, черпает от моей семьи, так что по большому счету дирекции плевать, кто прав, а кто нет. Они лишь будут знать, что из-за вас они могут перестать засовывать свою руку в карман моего отца. Думаю, вы понимаете, как здесь все устроено. – Стелла позволила себе чуть усмехнуться. – Уверены ли вы, что хотите разжигать этот спор? Выбор за вами – сообщить моим родителям и нарваться на проблемы или ненадолго закрыть глаза и позволить мне скоро все исправить.

Не дожидаясь ответа, Стелла повернулась и быстро направилась к выходу. Вид побелевшего лица Раисы Аркадьевны с казавшимися огромными за стеклами очков глазами неотступно преследовал ее. Почему-то Стелла не чувствовала триумфа. Вся ее злость выплеснулась в угрозы этой женщине, и после вспышки ее вдруг одолела ужасная слабость.

Она держала себя в руках с самого разговора с мамой, но сейчас почувствовала, что последние силы оставляют ее. С ужасом Стелла поняла, что у нее щиплет глаза. «О боже мой, только не здесь!» – панически подумала она. Она выбежала из кабинета и… едва не налетела на Веронику, которая какого-то дьявола ошивалась рядом.

– Стелла, ты… – неуверенно начала Вероника, заглядывая ей в лицо.

Но Стелла ураганом пронеслась мимо и помчалась в уборную. Слава богу, все поспешили в столовую, и в коридоре ей никто не встретился. Стелла заскочила в кабинку и с грохотом захлопнула за собой дверь. Она прислонилась к холодной стене кабинки, и слезы заструились у нее по щекам. Она с ужасом и презрением поняла, что не в силах подавить всхлипывания, которые вырываются откуда-то из глубины, и с силой закусила губу. Стелла опомнилась, только когда почувствовала во рту металлический привкус крови.

Вероника

Самые нелепые поступки человек совершает всегда из благороднейших побуждений.

    Оскар Уайльд «Портрет Дориана Грея»

Когда пелена, навеянная алкоголем и лицезрением поцелуя Матвея с другой девушкой, развеялась, Вероника пришла в ужас от всего произошедшего. Мало того, что она целовалась с парнем, который ей совсем не нравится, прямо на глазах у парня, в которого она влюблена, так она от нахлынувшего шока еще и бездумно поощряла Олега взглядами и улыбками, как заправская кокетка! Теперь он настойчиво донимал ее предложениями встретиться, а Вероника находила все новые и новые отговорки, совершенно не представляя, что ей теперь делать.

В школе Вероника даже смотреть не могла на Матвея. Она никак не могла отделаться от чувства, что тот день провел между ними незримую черту. Нет, разумеется, они вовсе не игнорировали друг друга. Они перекидывались парой слов между уроками, а иногда вместе обедали в столовой. Тем не менее диалоги их были пустыми и поверхностными, и Веронике все время казалось, что Матвей не говорит ей ни слова из того, что действительно у него на уме. Их общение было более бессмысленным, чем молчание. Они стали ближе физически, но духовно были друг от друга далеки как никогда.

На перемене Вероника в одиночестве стояла у подоконника с блокнотом, с которым она не расставалась и куда записывала все названия песен, приходившие ей на ум. Она пробегала взглядом очередную колонку и задумчиво покусывала кончик ручки. Нет. По-прежнему ничего.

– Не проглоти ее, – услышала Вероника голос у себя над плечом и смущенно оторвала ручку от губ, чересчур резко захлопнув блокнот.

Матвей прислонился к подоконнику рядом с ней и небрежно закинул туда сумку. На нем была белая толстовка, которую он упрямо носил, несмотря на дресс-код, и от него, как и всегда, доносился свежий аромат дезодоранта.

– Дурацкая привычка, – чуть покраснев, пробормотала Вероника.

После поцелуя с Олегом она не могла без смущения смотреть на Матвея, словно сделала при нем что-то неприличное. Почему-то она чувствовала себя какой-то… оскверненной.

– И когда уже ты перестанешь заставать меня врасплох? – шутливо спросила она, прикладывая титанические усилия, чтобы ее голос звучал беззаботно.

– Тогда, когда ты перестанешь витать в своих облаках. – Матвей чуть улыбнулся, и на какой-то миг Веронике показалось, что они смогут общаться, как и раньше, и он снова будет улыбаться ей своей широкой безоблачной улыбкой. Как будто ничего и не было.

– И во что же ты была так погружена? – осторожно спросил Матвей.

– Да ерунда, – ответила Вероника и, встретив его внимательный взгляд, сдалась. – Ладно. Вообще-то, совсем не ерунда. Но ничего, я… разберусь с этим сама.

Вероника произнесла это чуть резче, чем хотела на самом деле, но ей действительно совсем не хотелось начинать жаловаться. Она терпеть не могла делать это.