Вслед за тенью. Книга третья

– Думаю, это сделано для чистоты эксперимента, – негромко предположила Вика.

– Какого эксперимента?

– Похоже, эксперимента с дурью, – ответила за нее Маша. Как бы нам всем ответ держать не пришлось.

– Ответ держать? Перед кем?

– Перед тем, кто этот балаган устроил.

– Думаешь, нас опрашивать будут?

– Хорошо, если просто опрашивать, а не фиксировать всё документально. С анализами и другими медобследованиями.

– О нет – я – пасс! – возмутилась я.

– Да кто тебя спрашивать будет! – не умолкала подруга, – Загонят в кабинет – не отвертишься.

– В какой кабинет? Ты что-то знаешь, да?

– Прекрати, Стоцкая! – велела той Кудряшка.

– Ма-ша, колись давай, как ты ни скажешь!

– Остынь! Ничего я не знаю! – закипела моя конспираторша.

Разговор наш не ладился. Похоже, не только я была на пределе, но и они обе.

– Девочки, пойдёмте домой, мне здесь не нравится. Да и поздно уже, наверное, – предложила я, но Марья накинулась на меня коршуном.

– Какой на фиг домой! – возмутилась она и, поймав на себе осуждающий взгляд Виктории, продолжила на два тона ниже: – Дело – не сделано, сечёшь?

– Какое дело, Маш? – спросила я, постаравшись говорить спокойным тоном.

– Ты что, совсем обдолбалась, мать?! Мы за чем сюда пригнали?! – снова вскипела моя амазонка.

– Иди сюда! – тут же велела ей Вика. Марья не стала спорить: отошла от меня и встала рядом с той. – Дыши и приходи в себя! – Велела Кудряшка моей фурии, – Твой мозг мне нужен в работоспособном состоянии.

– Нужен ей, – недовольно пробурчала Марья ей в ответ. И замолчала.

Мы простояли у стены ещё какое-то время. Я всё так же не выпускала ладони Виктории из своей и чего-то смиренно ждала.

Прошло ещё несколько минут, и толпа гостей стала обретать вполне себе цивилизованный вид. Люди больше не дёргались как фрики, движения их обрели плавность, ритм танца, если его вообще можно было назвать танцем, стал размеренным. Хаос вокруг нас, как по мне, кем-то контролировался и вполне себе успешно управлялся.

– Чего мы ждём, Ви… Кассандра? – всё же спросила я.

– Не время, – ответила она мне. И добавила: – Думай о чём-нибудь отвлечённом. Не связанным с клубом. Твоя задача: не дать мозгу заснуть!

«Думай Катя! Думай – не впадай в ступор, как Марья! – велела я себе, взглянув на подругу. – Что обо всём этом сказал бы Кирилл Андреевич? Миша велел держаться от Орлова подальше… Сказал, что тот мстит его семье за смерть своей жены. Поэтому и встал, между нами. Но разве я и Миша – мы? Разве мы пара? Нет, конечно! По крайней мере, я так не считаю. А он считает, что пара… Надо с ним это обговорить…. Ладно, оставим Мишу в покое. Неужели Кирилл Андреевич действительно мстит? Вот Каменнолицый – да, мстит. Он сам признался… А Орлов… Он адекватный… И так не похож на своего злобного родственника. Да и зачем мстить? Дело прошлое… Столько воды утекло… Остыло всё, должно было остыть. «Месть – блюдо, которое подают холодным» – помню, где-то читала… Интересно, Новиков действительно здесь? Маша в этом уверена, – продолжила размышлять я, разглядывая то маски на лицах гостей, то мигающие в стене напротив лампочки. – Как они умудряются в них плясать? Неужели дыхание не сбивается? Я бы не смогла…»

Вдруг взгляд зацепился за один из силуэтов.

«Что-то знакомое в осанке и манере держаться, – констатировала я. – Это явно мужчина. Идёт, как танк и все перед ним расступаются… Миша, тоже так умеет. Неужели это он?»

Но убедиться в своей догадке возможности мне не представилось: гость юрко затерялся в толпе.

«Что мы вообще тут делаем? – копошились беспокойные мысли в моей, вяло перепрыгивая с темы на тему. – Бессмыслица какая-то… Этот клуб похож на притон. Как Маша назвала его гостей. Чернь? Да, именно так… «Во всём должен быть смысл», – учит меня дедушка. Так в чём смысл этого … действа? Маша заикнулась про какой-то эксперимент… А если эти пляски – прикрытие для чего-то иного… Как отвлекающий манёвр… Тогда всё эти люди – просто массовка. Если так, то прикрытие для чего? – привычно анализировала я, борясь со внезапно навалившейся скукой. – Кто же нам поможет выбраться отсюда? Орлов мог бы помочь… А как он это сделает, если не знает, куда я попала? И почему мне в голову постоянно лезут мысли о нём? Потому что встреча с ним стала главным событием прошедшей недели, Катя! Тогда – в «Империале» – он внушил тебе уверенность в себе и надежду на то, что после той летней вечеринки ты сможешь жить полноценной жизнью. Сможешь создать семью… Сможешь любить и быть любимой… А что же теперь? Ни-че-го… Потому что твой спаситель всю неделю не давал о себе знать… Его поведение – очень красноречиво, разве нет? Да… Оно доказывает, что ты ему не нужна, Катя. Смирись с этим, – мысленно казнила я себя, но интуиция подбросила жару: – Но с чего-то же тебя потянуло в толпу будто магнитом! Неужели дело только в дурмане? Может Орлов – там: среди них? – не сдавался мой внутренний голос. – Зачем ему это? Он же не чернь, как назвала их всех Марья… Не спорь: ты же чувствуешь, что он где-то рядом! – подливала масла в огонь моя бунтарка-интуиция. – Да, как ни странно, чувствую… Или мне просто хочется в это верить… Стоп, Катя, не глупи! Зачем ему тут быть? Ведь если он тут, то замешан в этом… Замешан в чём-то грязном… А Орлов не может быть замешан ни в чём таком, потому что… Потому что он друг мамы с папой, – мысленно развила я свою мысль. – Родители никогда бы не стали дружить с человеком… недостойным. А как же ты? – Моя провокаторша-интуиция опять встряла в мой сбивчивый мыслительный процесс, – Ты их дочь, однако находишься здесь, – не давала она мне покоя. Тогда почему же он не может? Нахожусь потому, что вынуждена находиться, – спорила я сама с собой, – Может, и он вынужден? – мой неугомонный внутренний голос продолжил подсыпал перца в мои сумбурные размышления. – Стоп, Катя, не сходи с ума! – осекла я себя, – Ты просто нанюхалась дряни и все твои чуйки, как заявила бы Марья, – не более, чем последствия интоксикации. Включи мозг и не воображай себе невесть что! Ладно… Не буду… Как жаль, что с понедельника нам с Орловым так не удалось поговорить. Я бы рассказала ему о клубе… Рассказала бы? Рассказала! Точно рассказала бы! По секрету, конечно, но рассказала бы обязательно. И тогда не пришлось бы сейчас беспомощно подпирать стены и вести бессмысленные беседы с самой собой. Почему же ты не позвонил мне, Кирилл Андреевич? Как почему? – опять встрепенулось моё неугомонное шестое чувство, – Каменнолицый же объяснил: ты не смогла заинтриговать Орлова настолько, чтобы он сразу же не потерял к тебе интереса. Объяснил, – не стала оспаривать я и устало продолжила прокручивать в голове совсем невесёлые мысли: – Что же я наделала… Как теперь быть?.. Соберись! – приказала себе резко: – Хватит переливать из пустого в порожнее! Лучше подумай, как отсюда вырваться. Так… Надо связаться с дедушкой! Нет… Не вариант… Дядя Коля сказал, что он в командировке. Тогда нужно связаться с самим дядей Колей! Опять же: как? Я же теперь без Цербера… Как я могла отдать Анне своего верного электронного «спутника жизни»! Чем думала? Маша велела, а я просто не стала с ней спорить. Напрасно не стала, Катя, напрасно…»

Теперь на запястье я ощущала лишь пустоту. Ощущала её до слёз остро, почти так же остро, как утрату от потери родителей.

«Чего уж теперь сожалеть: дело сделано. «Дурное дело – не хитрое», – вспомнились вдруг слова моей Полины. – Полиночка моя, ты, как всегда, права, моя родная. Не киснуть, Катя! Думай! Так… У меня на платье – маячок. Интересно, он жив? Если сотовой связи здесь нет, то и он заснул, так? Не факт, – не согласилась я с собственным выводом и аккуратно коснулась места у пояса, куда его прикрепила. – В курсе ли о нём дядя Коля? Показывает ли ему маячок, где я нахожусь? Не факт… Ну, что ж ты заладила, Кать: не факт-не факт! Надо было узнать, в курсе ли. Он же звонил тебе сегодня! Почему не спросила? Как почему? Потому что не хотела раскрывать наш с Машкой секрет о визите в этот злосчастный клуб… Кирилл Андреевич… Снова-здорово, Катя! А с ним ты как свяжешься? Уже неделю от него – ни слуху ни духу! Он вообще в стране? Уезжал же куда-то, если верить Маше. Она же вроде сказала, что он вернулся. Сказала как факт или просто предположила его возвращение? Предположила… А почему предположила? Вспоминай, Катя! Это важно! Так… Разговор наш состоялся вчера… Нет – позавчера! В пятницу. Да, в пятницу, когда я вернулась в общагу… После того, как ушёл Саша… Да, ушёл, хотя должен был рассказать нам с Марьей об Орлове. По её просьбе он навёл о Кирилле Андреевиче справки. Да, так и было… Что произошло потом? Почему ушёл Саша? – продолжила я свой экстренно импровизированный мозговой штурм. Мыслить складно стало непросто, вдруг захотелось спать. К тому же очень теперь раздражала музыка, а перед глазами постоянно мельтешили светящиеся «мушки». Это очень отвлекало, но я старалась сосредоточиться на мыслях об Орлове: – Так вернулся ли он в страну? Я даже не уверена, уезжал ли… Даже если вернулся, чем это тебе сейчас поможет? – в который уже раз взбунтовалась моя подруженька-интуиция. И продолжила добивать меня аргументами: – Как ты с ним свяжешься? Телефон его ты запомнила – да, но здесь же нет связи! Хватит! – наверное, в сотый раз осекла я свой внутренний голос. – Я подумаю об этом позже! Сейчас нужно выстроить логическую цепочку событий пятницы. Зачем тебе это? – снова взбунтовалось моё неугомонное шестое чувство. – А затем, что мозг должен трудиться, иначе заснёт! Так Вика сказала. Так: продолжаем вспоминать! Временной отрезок: вечер пятницы после тренировки, – дала я себе команду и продолжила воскрешать в памяти этот отрезок времени: – Я остановилась на том, куда ушёл Саша. Маша сказала, что его вызвали по службе. Она в тот вечер была сердита… Стояла у окна… Я зашла в комнату. Она спросила, кто меня привёз. Точно! В окно она увидела машину, из которой я вышла. Чья это была машина?.. А была это машина Гринёвская! Гринёв – правая рука Орлова. Именно поэтому, узнав, что за рулём – Гринёв, Машка и сделала вывод, что Орлов уже вернулся в страну из командировки. А с чего она решила, что он вообще был в командировке? А с того, Катя, что в «Империале» она подслушала их с Гринёвым разговор. Тогда Орлов вроде и сказал Гринёву, что отбывает в командировку… Что они оба отбывают… вроде… Вспомнить дословно, что сказала Маша, когда рассказывала мне об этом! – велела я себе, но мозг мой отказался подчиниться приказу. Вместо картинки с тем разговором между мной и Машкой перед глазами всплыл лишь чистый белый лист. –  Плохо работаете! – мысленно выдала я неутешительный вердикт своим серым клеточкам. И велела: – Продолжаем вспоминать: допустим, Орлов был в командировке, а Гринёв сопровождал, так как находится с ним в тандеме. Да, Машка об Орлове и Гринёве так и сказала: «Мы с Тамарой ходим парой». По её мнению, они – неразлучны. Если взять это утверждение за факт и учесть то, что Гринёв в пятницу вечером встретил меня у кофейни, из которой я сбежала от Каменнолицего, то он – в стране, стало быть, и Орлов – тоже. А почему Гринёв оказался тогда у кофейни? Заехал выпить кофе? Нет, он стоял у входа, вернее: машина его стояла, а он в ней сидел. Сидел и пил кофе? Нет, запаха кофе в салоне авто не ощущалось, я бы его почувствовала, когда запрыгнула в салон, – я же фанат кофе. Значит, Гринёв подъехал к кофейне не за кофе. А за чем? За кем-то наблюдал? За кем? В кофейне тогда народу было немного… И там были мы с Каменнолицым. Мы сидели у окна… И именно это окно просматривалось в зеркале заднего вида Гринёвской машины! Да! Точно! Я поймала это окно взглядом и поняла, что Каменнолицего за столиком больше нет. Правильно, Катя, его за столиком не было потому, что он пошёл за тобой в подсобку, куда ты от него сбежала. Так. Оставим Каменнолицего в покое и вернёмся к Гринёву: получается, он наблюдал за нашим столиком. Мог наблюдать, Катя, – поправила я свой промежуточный вывод, – Хорошо, мог… Но если наблюдал, то за кем конкретно: за мной или за ним? Или за нами обоими? Как бы то ни было, задание это ему, определённо, дал сам Орлов… Потому что Гринёв – его подчинённый. Почему именно подчинённый, Катя, а не полноправный партнёр, например? А потому, Катя…»

В уши сквозь грохот музыки вдруг ворвался обеспокоенный голос Марьи. Она что-то крикнула мне так громко, что барабанная перепонка заходила ходуном и разлетелась бы в клочья, если бы я не отстранилась от подруги и не прокричала ей в ответ:

– Не мешай! Дай вспомнить!

После этого меня оставили в покое.

«Я впустую трачу время. Нужно сконцентрироваться на сути, – мысленно вернулась я к своей витиеватой, скорее недологической цепочке. – Какая разница: подчинённый Гринёв или совладелец? По большому счёту – никакой. Важно, что они связаны и, если Гринёв – в столице, то и Орлов должен быть неподалёку. Не факт, Катя, тебе просто хочется в это верить… Ладно. Что ещё я могу припомнить по «Империалу»? Ведь именно там я провела с Орловым большую часть времени. Помню, он обвинял меня там в чём-то странном… Вроде подозревал в чём-то… В чём? В каких-то кознях против своей Компании, кажется. И он тогда несколько раз произнёс: «моя Компания». Именно «моя», не «наша». И допрос свой вёл сам – лично, без Гринёва. Да, та пресловутая викторина, в которую он предложил сыграть в «Империале», по факту была не чем иным, как допросом. Теперь я это понимаю. Это что же получается? Орлов мне не доверяет, что ли? Не доверяет, поэтому и отправил Гринёва за мной следить? А, может, Гринёв следил только за Каменнолицым? Я же пожаловалась на того Орлову, когда вспомнила про портсигар. Много лет назад Каменнолицый обронил его в траву, когда встретился нам с мамой по дороге в школу. То был последний день, когда я её видела. Через несколько часов после того, как проводила меня в школу, она села за руль своей новенькой машины – и раздался тот ужасный взрыв. Так что да – считаю, что у меня есть основания подозревать в этом Каменнолицего, ведь неспроста же он попался нам на пути в то утро? Явно следил… Да ещё и переодетым в старика… Зачем маскироваться, если не замышляешь преступления? Значит, в тот день он следил за мамой, а учитывая, что с ней произошло, у меня есть все основания полагать, что он в этом замешан. Повторяешься, Катя. Так… В чём была моя мысль?.. «Империал»… Орлов… Ах да! Я встретила Каменнолицего в холле «Империала». Увидела, как он вертит в руках свой древний портсигар, такой знакомый мне с детства – с орлом на крышке… Я сразу тогда вспомнила, как портсигар вывалился у него из рук в тот памятный день. Вывалился и упал в траву. Об этом я и рассказала тогда Орлову. И не просто рассказала, а выдвинула против Жарова-Каменнолицего подозрение по поводу гибели мамы. А ведь я тогда обвинила в этом не только Жарова, но и самого Кирилла Андреевича! Обвинила в соучастии – как минимум! Ладно, оставим это пока. Стоп! Как оставим, Кать! Если ты тогда, в «Империале», обвинила Орлова в преступлении, то как можешь рассчитывать теперь на его помощь, а? Это же глупо! С чего ты вообще взяла, что он теперь захочет тебя видеть? Как там сказал в кофейне Каменнолицый? Что-то вроде: «Он получил от тебя всё на блюдечке с голубой каёмочкой». Так что можешь быть свободна, Катя! – сделала я совсем неутешительный вывод и почувствовала, как защипало глаза от непрошенных слёз. – Ладно… Что было – то было: сама виновата. Чего уж сейчас реветь. Тем более, что глупо полагаться на человека, возможно, замешанного в так и не выясненном деле с гибелью мамы… Возможно, замешанного… Стоп, Катя, у тебя дыра в суждениях – самая настоящая логическая чёрная дыра! Минимум один пункт – мимо логики! – Я смахнула слезы, аккуратно проведя пальцами по маске в районе глаз, и напрягла память: – Дана, Катя! Вспомни о звонке Даны Стриж! Ах, да: я высказала предположение, что Орлов был в командировке, а он ведь там точно был! Это факт! Самый настоящий – железобетонный факт! Мне же Дана сегодня звонила и сказала, что Кирилл Андреевич был у неё в воскресенье, а после – уехал в командировку! Дана даже намекнула, что командировка его как-то связана с исчезновением папы! Точно! Как же я могла такое забыть? А зачем Орлов приезжал к Дане? У них отношения? Вспоминай, Катя, что она тебе сказала! – дала я команду своим, выбивающимся из сил серым клеточкам, – Душно здесь… На воздух бы выйти… Не отвлекайся, Катя! Зачем Орлов приезжал к твоему психологу? А затем, чтобы выяснить у неё о том, что со мной случилось летом… Да, она так и сказала. Значит, он не потерял ко мне интереса, как утверждает Каменнолицый? Не потерял интереса уже после того, как я уехала из «Империала»; уже после того, как я обвинила его в соучастии в преступлении против мамы? Да. Сегодня Дана это подтвердила. Тогда почему он мне за всю неделю так не позвонил?» – задалась я резонным вопросом и почувствовала, как слёзы снова хлынули из глаз.

– Тебе плохо? У тебя глаза слезятся, – зазвучал в самое ухо голос Виктории.

– Надышалась всякой дряни, – ответила я ей.

– Аллергия на вещество?

– Похоже…

– Потерпи, сейчас будем выбираться, – пообещала она.

– Да, давайте выйдем отсюда! – с надеждой попросила я её, и развернулась к двери, через которую мы сюда попали.

– Не туда, – сообщила мне Вика в самое ухо и крутанула к себе лицом. – Соберись! – велела она мне и снова упёрлась взглядом в стену напротив. Я посмотрела туда же и заметила, как огоньки, вмонтированные в её поверхность, все разом, как по команде, на пару-тройку мгновений загорелись ярко зелёным, поистине изумрудным цветом.

– Пора, – известила нас Вика.

Она по-хозяйски обхватила меня за талию, другой рукой ухватила Марью за руку и повела нас в противоположную от входной двери сторону.

Глава 9 Подводные камни чужого мира

Как бы мне ни хотелось избежать этого, но наш путь лежал вглубь зала. Мы старались не заступать за границы еще не схлопнувшейся «чёрной дыры». Её диаметр был уже в разы меньше, но всё ещё впечатлял своим пульсирующим «дыханием». Да энергия толпы поутихла, но до того, чтобы она улеглась полностью, похоже, было ещё далеко.

Пору раз нам всё же пришлось заступить за её круглый, уже едва различимый светящийся ореол. В один из таких рисковых манёвров, когда мы втроем, крепко держась за руки, пробирались сквозь шумный рой теней, меня вдруг – нечаянно ли, намеренно ли – коснулись чьи-то руки. Впрочем, они сразу же отлипли от моих поясницы и ягодиц, стоило Виктории оглянуться назад – видимо, на обидчика. Именно в этот момент нас вдруг осветили красные, будто предостерегающие, огни светомузыки и это яркое свечение, казалось, проникло в самые глубины тьмы. Оно увиделось мне настоящим рентгеновским излучением фантастического кровавого солнца, внезапно выглянувшего из-за мистических, глазом неразличимых облаков.

Тогда-то я и уловила во взгляде Кудряшки, адресованном кому-то за моей спиной, холодный, словно бьющий наотмашь гнев. А в её единственном, брошенном наглецу слове «Невеста!» прозвучало явное предупреждение о неминуемом наказании.

Я сразу вспомнила, что к «невестам» в этом заведении запрещено не то, чтобы прикасаться, но даже заговаривать без разрешения. То, как быстро исчезли руки с моего тела, успокоило меня и внушило уверенность в том, что моё положение здесь не так катастрофически плохо, как мне думалось у стены, у которой мы пытались избавиться от воздействия, казалось, вездесущего дурманящего аромата, совсем недавно со всей щедростью распыленного по залу.

«Значит, какие-то гарантии безопасности у меня тут всё-таки есть…» – поставила я в уме галочку и улыбнулась.