Вслед за тенью. Книга первая

– Потому что сессия на носу, а ты носишься с этой выставкой как курица с яйцом.

– Я ее куратору слово дала, Миш. И потом, она же пройдет после сессии. – Но готовиться-то нужно уже сейчас. Собственными же руками закрываешь себе возможность успешно закрыть семестр.

«Ну вот, опять учит меня жизни. Будто мне деда мало…» – мысленно пробурчала я. А ему ответила:

– Справлюсь, если буду тратить на фотосъёмку не больше двух часов в день.

– А, ну да, ты ж у нас уникум! Один раз прочтёшь материал – и в дамках. Не то, что мы, простые смертные.

– Ну вот, опять начинается, – вздохнула я и услышала:

– Ладно, оставим это…

Мою память называют фотографической. Достаточно один раз прочитать материал, и он укладывается в голове. Бывают, конечно, исключения. Если в тексте много незнакомых терминов, то приходится перечитывать. А на занятиях я просто напрягаю память и выдёргиваю из неё нужную информацию. Перед глазами появляются буквы. Они собираются в слова, слова выстраиваются в предложения, а предложения – в текст, который я читала накануне, готовясь к занятию.

Миша не может понять, как это у меня получается. Ему трудно смириться с тем, что на изучение темы у него уходит гораздо больше времени, чем у меня. И это его напрягает. Интересно, когда-нибудь настанет день, когда он перестанет ставить это мне в укор?

– Куда он запропастился? – снова послышался его голос.

– Кто?

– Да перец с твоими шмотками.

– Сейчас придет, не волнуйся. Он же и твои должен захватить.

– Нет, только твои. Я задержусь. С зачётом надо разобраться.

– А вот и он! Подожди, ты же уже был на пересдаче! – удивилась я, принимая дублёнку у гардеробщика.

– Был, но Аннушка решила сыграть в принципиальность. – пробасил он, лениво растягивая слова. – Зануда…

– Что-то ты не очень расстроен, – заметила я, подмигнув. – Выглядишь, как кот у миски со сметаной.

– Люблю, когда кидают вызов. И всегда принимаю, – поделился он, пожав плечами. И выхватил дубленку у меня из рук.

Пробраться к подоконнику было совсем непросто, но однокурсник как танк шёл вперёд, и все, кто оказывался у нас на пути, просто расступались. – А может никаких вызовов Аннушка тебе не бросала? Может, ты ее неправильно понял? – начала я, взглянув на его прямой профиль. Но умолкла, заметив, как дернулся желвак на фигурной скуле. Этого человека разубеждать бесполезно…

Аннушкой Новиков называл нашего преподавателя по микробиологии – Анну Петровну Голубеву. Как-то на лекции, ещё в сентябре, между ними разгорелся спор, суть которого никто уже и не помнил, но противостояние этих двоих с того дня только росло. За прошедшие несколько месяцев Михаил ни разу не упустил случая хоть как-то ущипнуть Аннушку. Фигурально, конечно. И она в долгу не оставалась, стремясь поставить на место «студента с раздутым ЧСВ».

Многие из потока посещали «Микрошу» исключительно для того, чтобы развлечься их перепалкой. Чем всё это закончится, было неясно, но иногда казалось, что до точки кипения остался всего шаг.

Мишин голос выдернул меня из размышлений:

– Прикинь, она согласилась уделить мне всего десять минут своего драгоценного времени.

– Не расстраивайся, у тебя всё получится.

– Да не расстраиваюсь я. Просто констатирую факт. И обязательно уложу её на лопатки!

– В каком смысле? – спросила я, пытаясь уловить подсказку на его, скупом на эмоции лице.

– Считай, что в фигуральном, – усмехнулся он. И многозначительно протянул: – Хотяяя… Как пойдёт, кароч.

– Неужели тебе нравится эта война, Миш?

– Тонизирует, – бросил он, слегка склонив голову. И я заметила, как азартно блеснули его выразительные карие глаза.

«Интересно, «она» – это война или сама Аннушка?» – задумалась я. Но уточнять я не стала.

– Ладно, пойду я. Встретимся вечером в ресторане. Ты же не забыл?

– Помню. Постараюсь быть вовремя. Но, если что, начинайте без меня. На мгновение его лицо приобрело какое-то двусмысленное выражение. Губы вытянулись ниточкой, упрямый подбородок чуть напрягся и выдался вперёд. В глазах заплясали чертенята. Новиков явно что-то задумал. Похоже, что-то провокационное.

– Попробую уговорить это Светило на бонус. – Он задорно подмигнул, подтвердив мою догадку.

– Может, не стоит усложнять?

– Поздно. Она не оставила мне выбора.

«Может, стоит пойти с ним?» – проскользнула беспокойная мысль.

Что-то мне подсказывало, что наш преподаватель рискует попасть впросак.

«Не имей привычки встревать в то, что тебя не касается!» – вспомнилось предостережение деда. И я решила ограничиться советом:

– Не переборщи, пожалуйста.

– Как пойдет… Что, и ни капельки не ревнуешь?

– С чего вдруг? – ответила я, пожав плечами.

– Что ты там возишься? – сменил он тему. – Давай помогу!

За разговором мы добрались до окна. Водрузив свой рюкзак на подоконник, я тормошила дублёнку в поисках шапки. Утром засунула её в рукав, но…

– Шапка куда-то подевалась… Выпала что ли…

– Жди здесь, растяпа, – кинул Новиков, вздёрнув бровью, и направился к гардеробу.

Я с досадой вздохнула и выглянула в окно. Погода менялась. Снежинки бойче водили хороводы. С «оживших» на ветру ветвей деревьев осыпался снег. У земли поднималась подзёмка. Похоже, занималась метель.

«Ну ничего, может еще успею сделать несколько «живых» кадров», – успокаивала я себя.

В моей новой, насыщенной бесконечными событиями студенческой жизни так не хватало размеренности, ставшей привычной за все эти годы. Хобби я пыталась компенсировать ее нехватку. Когда я брала в руки фотокамеру, моя жизнь будто снова становилась прежней – уравновешенной, неторопливой, без постоянно мелькающих перед глазами, по большей части незнакомых мне людей, как в Универе, так и в общежитии; громко звучащей вечерами, а иногда даже ночами музыкой и смехом, нередко сотрясающим стены соседних с нашей комнат.

Да, занятие фотографией очень помогало отвлечься от суеты. Я часто представляла себе: вот сейчас закончу снимать виды и вернусь домой – в уют своей комнаты, под крылышко к Полине, нашей бессменной помощницы по хозяйству. А она сытно накормит меня вкуснейшим ужином, напоит ароматным травяным чаем и уложит в постель, неизменно пахнущую лавандой.

Над ухом раздался негромкий приказ: «Отомри!»