Гейм Овер

– Хорошо, я поеду…

Облегчённо вздохнув, я стал подталкивать её к двери.

– Вот и умница! А сейчас давай домой и спать. У тебя слишком усталый вид…

– Я поеду с тобой, куда прикажешь, только с тобой, – как заведённая повторяла она, смотря на меня абсолютно стеклянными глазами. – Хочешь, я буду каждый день валяться у твоих ног, буду целовать их и вымаливать твоё присутствие? Милый, я готова на всё. Поедем домой? И я покажу, насколько я предана тебе и своей любви.

На секунду остановившись, чтобы заглянуть в её глаза, я понял, что она ничуть не шутит и говорит слишком искренне. Не рехнулась ли она вообще головой? Это же ненормально. Виртуальная жизнь вкупе с алкоголем и помешанной слежкой за моей потенцией сделали своё дело. Или же девочка начиталась дешёвых романов о розовых соплях, воздушных замках и всяких доблестных рыцарях собирающих носовые платочки. Хотя, не может ли это быть постановочным спектаклем?

– Мари, я же не могу просто взять и уйти с работы. Я первое лицо и должен присутствовать здесь каждый день. Давай, мы завтра обсудим с тобой, твоё большое путешествие заграницу, – мило улыбнулся я, давая понять, что ей удалось выпросить желаемое и цирк пора заканчивать.

– Скажи, ты любишь меня? – громко воскликнула она.

От услышанных слов мои виски резко сдавило, и теперь любой жест с тупой болью отдавался где-то глубоко внутри. Мысли стали беспорядочно путаться и ярко показывать все минувшие события.

Чёрт бы их всех побрал с этой любовью! Почему каждый хочешь вызвать во мне жалость? Меня никто и никогда не жалел. Я приучен жить сам, без чьей бы то ни было помощи. А любовь придумали лентяи и нытики, чтобы прикрывать свою ничтожность якобы возвышенным чувством. Вот и Мари, лишь бы ничего не делать, а только охать и ахать от любви ко мне. Лицемерка! Хватит!

И больше нисколько не сомневаясь, что её поведение вызвано лишь жалкой попыткой удержать меня возле себя, я решил поставить жирную точку.

– Если я ещё раз увижу тебя на пороге этого здания или своего дома, я, не дрогнув вызову охрану и выпровожу твои длинные ноги за дверь, – повелительным тоном произнёс я. – Мне надоел этот цирк.

– Тёма, ты люб…

– Нет, я презираю эти слова, и не верю в подобную чепуху. Я понятно выговорил или повторить ещё раз?

– Ты не веришь мне? – с наивно детским взглядом спросила она и не став больше слушать весь этот непрекращающийся бред, я просто вытолкнул Мари за дверь и быстро заперся изнутри, всё ещё слыша её голос. – Тёма, я докажу, что люблю. Я докажу! – кажется, крикнула она на весь этаж. – Ты поверишь!

– Дура! – выкрикнул я вслух.

Лучше бы вытряхнула из меня денег, как это делают остальные, и жила бы себе припеваючи. Замуж ей, видите ли, захотелось. Да всем им нужны только мои деньги.

Захлестнувшая злость полностью поглотила меня, и я никак не мог отделаться от тошнотворного чувства отвращения буквально ко всему. Часы показывали только одиннадцать часов утра, однако по ощущениям я пережил почти целую неделю. Голова снова раскалывалась, не давая связно соображать. Настроение кидалось из стороны в сторону, от безудержной ярости до полного опустошения. Мне даже начало казаться, что лучше бы я воспользовался Мари в своих целях, и пусть бы она и дальше пресмыкалась, если ей это по вкусу, зато стряхнул бы всё накопившееся напряжение…

Ухмыльнувшись своим желаниям, я лишь быстрым рывком схватил телефон, и на ходу пролистывая список контактов, уже подходил к машине. Но не успел я отъехать с парковки, как моё внимание привлекла толпа журналистов, со всех ног бежавших с включёнными камерами. Любопытство взяло верх и, повернувшись в сторону, куда они направлялись, заметил на одном из балконов абсолютно голую девушку. Без всяких сомнений это – Мари. Она что-то выкрикнула и, не успев даже подумать над происходящим, я осознал случившееся лишь, когда её окружили в кольцо. Кто-то панически кричал, другие бегали и звали о помощи, журналисты тут же стали снимать репортаж…

Машинально переведя взгляд на дорогу, я мог думать только о том, как бы поскорее отсюда смыться, пока все они бегали вокруг её распростёртого тела и не заговорили обо мне.

Сорвавшись с места не разбирая разделительных полос и светофоров, я понёсся домой. Внутри не было ни жалости, ни боли, только тревожное ощущение навалившейся со всех сторон опасности. Жизнь решила поиграть со мной и проверить на прочность. Однако мне плевать, что ей там взбрело в голову, я хозяин своей судьбы и если на моём пути попадаются исключительно психи, значит, я так и буду продолжать презирать их.

Не прошло и десяти минут, как на мой мобильник полетели десятки звонков. Но что я могу сказать им? Что глупая девочка слегка помешалась и хотела быть кем угодно лишь бы рядом со мной? И кто вообще мог предположить такой исход событий? Я и встречался-то с ней хорошо, если раз в месяц, а что она там накрутила в своей больной голове, это уже теперь никому неизвестно. Вот, дура!

Отключив разрывающийся телефон, мне хотелось поскорей оказаться дома и забыть весь этот сегодняшний кошмар. Виски снова сдавило, но на этот раз боль раскатилась до затылка и сосредоточилась именно там. Пронзало настолько сильно, что хотелось закрыть глаза. Кое-как добравшись до дома и выйдя из машины, я поднял глаза на свой балкон и тот неожиданно раздвоился. В это мгновение всё разом закружилось, и больше ничего не ощущая под ногами, я на одном автопилоте стал пытаться дойти до подъезда.

Хватаясь руками за стены, я изо всех сил старался не упасть. Едва добравшись до второго этажа, я остановился, не в силах вспомнить, где живу.

– Кажется, третий, – еле провернул я языком и, собрав всё оставшиеся силы, одним рывком добежал до своей двери.

Ноги подкосились сами собой и, сдавшись телу, уже ничего не соображая и видя перед собой одну черноту, я, наконец, почувствовал ровную поверхность…

Глава 4

Проведя почти весь день на улице, за исключением небольших перекусов, во время которых я заходила погреться в малоизвестные кафешки, я даже ни разу не замерзла. Впервые, за несколько долгих лет, мне никто не мешал и не указывал, что я должна делать, куда смотреть, говорить и идти. Передать, какое это фантастическое ощущение, крайне сложно, особенно когда большая часть населения предоставлена сама себе. Им и правда невозможно понять, что значит жить в богатстве и не знать элементарного человеческого счастья…

Я как ребёнок накупила себе мороженного и, не боясь грозных выговоров родителей, поглощала его прямо в пятнадцати градусный мороз, попутно осматривая окрестности нашего мегаполиса. Безусловно, я и раньше гуляла по Москве, но сегодня эта прогулка казалась особенной. Мне представилась возможность взглянуть на мир абсолютно другими глазами, освобождёнными от догм и несвободы.

Я всегда видела много людей, так спешащих куда-то или же влюблённых, которые если приглядеться повнимательней, где только не найдёшь, от столика кафе до сугроба ближайшего подъезда. В магазинах уже выстраиваются огромные очереди в преддверии нового года и, сделав покупку, люди выходят такие довольные и счастливые, улыбаясь тому предвкушению, когда они увидят радостные лица своих близких, преподнося им сюрприз, что ты невольно начинаешь сомневаться, а деньги ли правят этим миром?

Конечно – нет, и я это знаю. Да и всякий нормальный человек всегда понимает, что дороже искренней заботы, внимания и любви – ничего не существует. Да и вообще, любая искренность – неподкупна, это невозможно. Да, можно хорошо сыграть свою роль, но не более того, так как в душе всё равно будет бушевать целый ураган страстей.

Поймёт ли это когда-нибудь мой отец? Остаётся только надеяться, что мой побег приведёт его мысли в правильное направление и возможно он, наконец, осознает, что главное в жизни – не его доход и имидж, а сам человек…

Расплатившись с таксистом и выйдя из машины, я печально осмотрела высокий забор нашего участка и ужаснулась количеству камер, следивших за происходящим на улице. И для чего нужно такое богатство, от которого необходимо прятаться и постоянно жить в страхе, что с тобой должно что-то произойти? Не успела я подумать об этом подольше, как калитка отворилась и, вступив на территорию своего же дома, я уже перестала быть той свободной девочкой, которой была несколько минут назад…

Я снова остановилась и взглянула на наш четырёхэтажный дом. Подумать только, четыре этажа, несколько гаражей, открытый и закрытый бассейны, всё сверкает и кричит о своей дороговизне и кто здесь живёт? Отец, я, получеловек с именем Оскар, кухарка, она же горничная и три паренька в будке напротив, следящих за всем этим спектаклем. Не на секунду больше не сомневаясь, я окончательно и бесповоротно решила убежать отсюда; всё равно куда, всё равно как, просто уйти… навсегда.

Зайдя внутрь, я сразу окунулась в неприятный полумрак, напоминающий тени средневековых замков, где непременно должны водиться привидения. Картину дополнял отталкивающий спёртый запах курева и видимо алкоголя тоже. Но по отдалённым отвратительным смешкам Оскара, я могла не сомневаться, что если здесь и есть приведение, то только в его обличии.

Тихонько обойдя весь первый этаж и не найдя никаких признаков жизни, я медленно поднялась на второй. Моё внимание тут же привлекла полоска света из-за двери отцовского кабинета. Хохот противного карлика эхом раздавался по всему дому. Приложив глаз к небольшой приоткрытой щёлке, я увидела нечто неподдающееся никаким объяснениям.

Охамевший Оскар сидел на кожаном отцовском кресле, задрав свои недоразвитые ноги прямо на стол; во рту он держал его же сигары, а весь стол был просто завален кучей полупустых бутылок от алкоголя. И, кажется, в руках у него металлические дротики, полёт которых, видимо, и доставляет тот неописуемый восторг, который слышен из всех щелей этого дома. Переведя взгляд по направлению цели, я чуть не выкрикнула от ужаса. На другом конце комнаты сидела Мария Владимировна, державшая в руках деревянный круг мишени; в её глазах застыло безнадёжное отчаяние, и просто отвернувшись, она безжизненно смотрела в одну точку.

Испытав внутри себя небывалое отвращение, как к этому человеку, так и к собственному отцу, я резко распахнула дверь.

– Пошёл вон, мерзавец! Мария Владимировна, долго вы ещё будете прислуживать этому уроду? Быстрее уходите в свою комнату, – разозлилась я и на неё.

Она встала и с нескрываемым чувством благодарности вышла из комнаты, оставив меня наедине с Оскаром.

– Алёнушка, дорогая моя, вы оставили меня без дела, – заплетающимся языком произнёс он, совершенно не меняя своей наглой позы. – Ка… кая вы, жестоко-сердечная.

Дабы не утруждать себя и парой слов, я подошла к тому самому стулу, где сидела Мария Владимировна и, схватив деревянную мишень, быстро добежала до карлика и огрела его прямо по голове. Ничего не понимая, он повертел головой в разные стороны и лишь затем, плашмя шлёпнулся на пол. От неожиданности я вскрикнула, так как рядом с ним почему-то лежал и мой отец.

В испуге я наклонилась, чтобы перевернуть его, но через секунду поняла, что он просто пьян и давно спит. Навернувшиеся слёзы досады и возможно всё ещё детской обиды, стали глушить во мне оставшиеся сомнения.

Нет – это решительно конец всего, хватит, мне надоело! Мой день рождения через полтора месяца, значит, в запасе у меня не так много времени, чтобы подготовиться. Я совершу самый настоящий побег, и пусть только попробует найти меня. Я скорее покончу с собой, чем вернусь в этот бедлам обратно. Никогда я не вернусь сюда, никогда…

– Никогда, – уже вслух добавила я и, отвернувшись от этой сладкой парочки, ушла в свою комнату.

Поначалу мне захотелось спуститься к Марии Владимировне, чтобы поговорить с ней по душам, но я выкинула из головы эту идею. Если она позволяет вести себя с ней подобным образом, значит, виной всему опять пресловутые деньги. Наверняка она скажет, что Сергей Борисович платит настолько щедро, что ей страшно даже подумать о другом месте работы, тем более ей уже всё привычно, ну, а Оскар это так, ну, с кем не бывает…

Уже лежа в своей постели, я никак не могла выкинуть из головы всю эту ситуацию. Что происходит с миром? Почему какие-то куски бумажек ставятся выше собственного достоинства, чести, любви, внимания, отношений и всех тех человеческих качеств, без которых нормальная жизнь в принципе невозможна? Для чего я родилась именно здесь, наблюдая за этим распутством?

Всё эти вопросы лихорадочно вспыхивали и не давали мне спокойно заснуть.

Стук в дверь буквально заставил меня подскочить в кровати.

– Алёна, ты здесь? Открой немедленно! – кричал мой отец.

Не понимая, к чему такая спешка, я всё же повиновалась и, подбежав к двери, открыла её.