Чётки времени

«Помочами» был построен и дом моего детства, когда папа обратился за помощью к сельчанам.

Дни «Помочи» подгадывали так, чтобы они не совпали с посевными, уборочными работами, косьбой, праздниками. На «Помочь» шли всем селом и стар и млад. Всем находилась работа: кто готовил еду на всю «Помочь», кто с ребятней управлялся, кто плотничал, подносил, клал кирпичи, стругал доски. Дома ставили быстро.

Я любила эти веселые и добрые дни, когда ребятня носилась по улице, а «Помочь» трудилась, строила дома, готовила на улице еду, сооружала стол. До заката играла гармонь.

Уклад верх-убинской жизни, обычаи и традиции кержаков революция уничтожить не смогла. На Пасху и Рождество пекли пироги. На Родительский день ходили на кладбище. Праздновали уборку урожая на Покров. На «Красную горку» играли свадьбы. Новая власть и поддержавшая её беднота «экспроприировала» что хотела, в первые дни, помахали пистолетами, а дальше жизнь потекла своим чередом. «Лучше мир худой, чем война» – рассудили сельчане и стали жить дальше.

А дальше была война…

Из нашей семьи на войну в разное время призвали деда Аникея Федоровича и трех его старших сыновей: Петра, Михаила, Андрея.

Бабушка Дуня осталась с тремя младшими детьми: Трифоном (12 лет), Артёмом (10 лет) и Иваном (2 года).

…На фронт ушли наиболее трудоспособные и квалифицированные кадры. Для нужд фронта были мобилизованы все ресурсы, оставшиеся на селе: машины, трактора, лошади. В тылу, на местах, мужчин заменили женщины и дети. Когда по всей стране развернулось движение по сбору тёплых вещей для Красной Армии, верх-убинцы стали активными его участниками, организовав в клубе пункт приёма. На целую пятилетку стали жить, как и вся страна, под лозунгом: «Всё для Фронта, всё для Победы»!

Климат в Рудном Алтае суровый – Сибирь. Зимой температура падает до минус 50 градусов. Лето короткое, иногда жаркое, иногда дождливое. Верх-Убинские земли принадлежат бассейну реки Убы: рощи, луга, степи, с утесами и ущельями, горные хребты, обросшие тайгой. Сельское хозяйство в период Великой Отечественной войны было еще совсем слабо механизировано – сплошной ручной труд. Техника в колхозе, когда ушли мужчины, почти вся скоро подлежала ремонту, который делать было некому. Рожь, пшеница, овес, подсолнечник, гречиха, овощи – всё это добывалось женщинами, детьми, стариками в жесткой схватке с природой и шло на фронт.

Во время войны в Верх-Убе было много эвакуированных. Бабушка Дуня приютила у себя женщину с ребенком, ленинградцев, по фамилии Чайковские. После войны, вплоть до самой смерти, бабушка получала посылки из Ленинграда, письма благодарности.

Держал оборону под Смоленском, наступал под Великими Луками

Справка: «Полтаранин Аникей Федорович был призван в армию в феврале 1942 г. Долгое время о его военной судьбе не знали, лучше сказать, ничего не знали. В письмах домой он сообщал, что находится в обороне. Но где проходила линия обороны? Почему он «замолчал» с января 1943 года?

Работая в ЦАМО (Подольск) в июле 1978 г., я установил, что с июля 1942 г. он служил в 17 стрелковом полку 32 Верхне-Днепровской Краснознаменной ордена Суворова стрелковой дивизии. Был заместителем командира отделения 3 минометной роты, сержантом. С сентября 1942 года дивизия, а, стало быть, и полк, находились в обороне в Слободском районе Смоленской области. В Журнале боевых действий полка, названы все населенные пункты, через которые проходила линия обороны.

В январе 1943 г. дивизия была включена в состав 3 ударной армии под командованием генерал – полковника Галицкого, перед которой была поставлена задача сковать действия немецких войск в районе Великих Лук и исключить возможность их переброски под Сталинград, где в это время шли ожесточенные бои (Сталинградская битва). 26 января 1943 года отец был ранен в районе деревни Печище. Некоторое время лечился в медсанбате, потом вместе с 550 ранеными был исключен из списка полка и отправлен на долечивание. Но ни в один из госпиталей, однако, не доехал. Версия: транспорт с ранеными попал в засаду и был уничтожен, либо его разгромила вражеская авиация.

Нашими общими со Светланой Михайловной усилиями память об Аникее Федоровиче увековечена: его фамилия и инициалы высечены на мраморной стеле на одном из воинских кладбищ Великих Лук. В «Книге Памяти» по ВКО (Восточно-Казахстанской области) он значится как погибший».

***

«Нет в России семьи такой,

Где б ни памятен был свой герой

и глаза молодых солдат

с фотографий увядших глядят.

Этот взгляд, словно высший суд

для ребят, что сейчас растут…»

***

Дядья

Про войну мои дядья говорить не любили. «Вытащить» их на откровенный разговор по этой теме было невозможно. Помню, как-то раз, когда я особенно приставала к дяде Пете, он мне сказал, что про войну тяжело рассказывать: кровь, смерть, грязь, пот, слезы, утрата… Я больше и не спрашивала. Когда собирались дядья, всегда слышались шутки, смех. Говорили о чем угодно, только не про войну. Света (дочь дяди Миши), что ее отец даже фильмы про войну не смотрел – уходил в другую комнату. Я росла в окружении семей родных братьев папы. Для меня они останутся в памяти учителями, гордостью, совестью.

Дядя Петя

Справка: «Петр Аникеевич. Дважды призывался в армию. Первый раз в 1938 году, чтобы не отстать от друзей, призванных в этом году на действительную службу, прибавил себе два года. После года службы вернулся домой. Когда началась ВОВ, подал заявление с просьбой отправить его на фронт. Просьбу уважили. Служил в 90-м пограничном полку, подведомственном НКВД. Полк в годы войны выполнял особо важные задания, в том числе по охране рубежей страны. В апреле 1945 года был награжден двумя орденами Красной звезды, но о наградах ничего не знал.

Работая в наградном отделе Главного управления кадров Министерства обороны в июле 1978 года, я нашел документы, подтверждающие факт награждения брата. По моей просьбе сотрудники отдела отправили соответствующую бумагу в адрес Командующего Среднеазиатским ВО генерала армии Лященко. Вскоре в горвоенкомат пришли наградные документы и сами ордена. На брата внезапно (!) обрушилась слава: его приглашали для выступлений перед учащимися и студентами, в рабочие аудитории. Однажды, ему предоставили микрофон на областном радио. Жаль, конечно, что понадобилось 33 года, чтобы награды нашли героя. Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда. К одному из юбилеев Победы, он получил орден Отечественной войны II степени.

Добавлю к сказанному, что в послевоенные годы, Петр Аникеевич боролся с бандформированиями в Прибалтике. Демобилизовался в 1949 года, в звании «лейтенант». На большее он не мог рассчитывать в силу своей малограмотности. Но почерк у него был что надо!»

Дядя Миша

Справка: «Михаил Аникеевич родился 19 июля 1924 г. В июне 1942 года, за месяц до 18-летия, был призван в армию. До 1943 года воевал в составе 16 армии под командованием К.К. Рокоссовского. С 1943 года – в 17 гвардейском стрелковом полку 5-й гвардейской стрелковой дивизии, 11-й гвардейской армии под командованием И.Х. Баграмяна. Далее воевал на разных фронтах, до победоносного завершения войны. Дважды был тяжело ранен. Солдатом он был храбрым, о чем свидетельствуют его награды: 3 ордена Красной Звезды, ордена Отечественной войны I и II степеней, 10 медалей. Кадровый военный. Войну закончил лейтенантом.

После войны, он, заочно, отучился в Львовском военно-политическом училище и Военно-политической академии им. Ленина в Москве. Служил в разных городах Украины и России. Привожу географию мест его службы (без указания точной хронологии перемещений):

Украина (вторая половина 40-х гг.– начало 50-х гг., конец 50-х гг. – начало 60-х гг.): Черкассы, Киев. Кировоград.

Россия (50-е гг.): города Калинин, Каменка, Пензенской области, Москва, Тоцк-2.

Германия – г. Нейруппин. 5 лет службы в Группе советских войск.

Вернувшись из Германии в 1966 году, примерно год служил в Саратове. Потом был комиссован и вернулся в Кировоград. В Киеве он был помощником начальника Политуправления КВО по комсомолу. В Кировограде и Нейруппине возглавлял политотделы ракетных бригад. На завершающем этапе службы был замначальника политотдела Саратовского высшего училища ракетных войск.

Если бы не болезнь вследствие тяжелейших ранений (одно из которых – в голову), полученных на войне, он обязательно бы стал генералом. Ушел в отставку в 1968 году в звании «полковник» (по состоянию здоровья). После в течение 20 лет преподавал в Кировоградском ГПТУ (вел право). Его статьи публиковались в газете «Красная звезда» (я их читал), в республиканской и местной прессе. При другом стечении обстоятельств из него мог бы получиться талантливый ученый или журналист. Еще один штрих: в школьные годы вел дневник. Я долго хранил несколько толстых общих тетрадей с его записями характерным почерком…»

***

Свою жизнь Полтаранин Михаил Аникеевич отдал служению Родине. Умер в 2001 году, похоронен в г. Москва. Его дети, внуки и правнуки живут в Москве.

Воспоминания Светланы Михайловны об отце

«Мой отец оставил, в моих воспоминаниях, светлую память. Помню его с 3 лет, когда мы жили в Киеве. Он много работал, занимая ответственные должности, приходил поздно, когда я уже засыпала, но всегда подходил к кроватке, обнимал и целовал. Помню, как шли с ним в школу за руку, в первый класс и потом, когда пришлось сменить несколько школ, в связи с переездами…Он постоянно следил за моими успехами в учебе. В школах, где нам с Колей доводилось учиться, его очень уважали: он приходил на помощь, например, с автобусом, чтобы дети смогли поехать на экскурсии. Детство и юность у меня и моего младшего брата Николая было, благодаря отцу, безоблачным и беспроблемным, несмотря на Хрущевскую оттепель, с перегибами в политике и Брежневским застоем, когда был дефицит всего и вся.

С папой можно было поговорить обо всём, он был эрудированным человеком, хорошо разбирался в политике. Многие обращались к нему за советом и помощью. После отставки папа преподавал предмет «Советское право». Занимал активную гражданскую позицию, писал статьи в газеты, журналы.

Папа дорожил семьей, любил нас с братом, внуков. К старшему из них – Александру – у папы было особенное отношение. Он много общался с ним. До сих пор, Саша хранит назидательные письма, полученные им от деда. Юля, Колина старшая дочь, приезжала к бабушке и дедушке из Москвы, на лето в гости. С младшей, Олей, папа тоже успел пообщаться, когда они с мамой переехали в Москву. Он старался уделить всем внукам внимание: играл, просвещал, гулял во дворе.

Папа любил и ценил маму, как преданного до конца его дней человека, как заботливую жену, хорошую хозяйку, красивую женщину. Папа любил и уважал свою матушку, братьев с их женами и детьми. Он ждал писем от родных, с удовольствием перечитывал их,      радовался успехам братьев и племянников.

Папа восхищался деловитостью и трудолюбием Трифона, который помимо руководящей работы, завел пчел и сам трудился, как пчёлка. Для папы был праздник, когда кто – то из братьев приезжал к нам в гости. Папа был святой человек, потому что никогда никого не осуждал, ни с кем не спорил и не конфликтовал. Он не обижался ни на кого, не помнил зла, не гордился, даже своими наградами и званием! Под конец жизни, папа сказал, что верит в Бога и надел крестик, как и положено христианину».

Дядя Андрей

Справка: «Дата рождения Андрея Аникеевича – 13 декабря 1926 года. Призван в армию в декабре 1944 г., по достижении 18 лет. Принимал участие в освобождении Кореи от японских захватчиков. Корейцы наградили его какой-то своей медалью, но она не сохранилась. После войны еще 8 лет служил на Дальнем Востоке. Дяде Ване запомнилось название поселения, где дядя Андрей жил с первой женой – Манзовка. Демобилизовался дядя Андрей в 1953 г. Работал в райкоме партии, замполитом в СПТУ в Выдрихе, совсем немного (примерно год) в Верх-Березовском ГПТУ.

Был парторгом в совхозе «Ждановский». Андрей более двадцати лет своей жизни (с 1969 по 1990 год) посвятил детям, работая учителем истории в родном селе, в Верх-Убинской средней школе. Имел звание отличника просвещения Казахской ССР. В 1990 году вышел на пенсию по возрасту. Умер в 1998 году в возрасте 72-х лет. Похоронен дядя Андрей рядом с матерью, бабой Дуней, в Верх–Убе на нашем "старообрядческом кладбище".

Однажды дядя Андрей у меня, у шестиклассницы стал спрашивать даты важнейших исторических событий. Я их плохо не знала. Путалась. Не могла ответить ни на один вопрос, а потом, желая выкрутиться из неловкой ситуации, сказала: «Зачем мне Ваша история? Сказки про то, что давно прошло. Вот математика – нужная наука. Лучше по ней меня спросите. А на вашу историю у меня нет времени».

Дядя Андрей посмотрел на меня строго и укоризненно произнёс: «Можно изучить тысячи наук и быть безграмотным, не зная истории. Не любить историю может человек, совершенно не развитый умственно. Так сказал Чернышевский Н.Г., Оля, задумайся над этим…»