Остров Веры

Увидев, что губы «русалки» порозовели, и дыхание выровнялось, Алексей накрыл её спальным мешком и выбрался из палатки.

Сев за импровизированный стол прямо на песке, проигнорировал поздравления друзей по поводу столь быстрой победы над казавшейся неприступной красавицей.

– Мы нашли старинную плиту, – сказал он. – На ней что-то написано. С твёрдыми знаками, ятями. Некогда было читать. Наверное, что-то исторически ценное. Но тяжёлая зараза. Я буёк рядом кинул, осталось придумать, как поднять сей артефакт со дна морского.

– А чего тут придумывать? Подойдём к буйку на яхте, нырнёшь, привяжешь плиту к якорному тросу и вытянем, – предложил Слон.

– Ага! Как же! – возмутилась Светка. – Вы этой железякой весь борт исцарапаете. Меня хозяин убьёт. Не! Придумывайте другой способ!

– Ладно, завтра что-нибудь придумаем, – сказал Алексей. – А сейчас надо бы баню сообразить. Тонька, переохладилась немного.

– Да ты что?! Нормальная баня только к утру будет готова! Да и где ночью дрова собирать?

– Ладно. Вы тут пируйте тогда, а я пойду дальше её греть. И… мы, кажется, заняли твою палатку?

– Ну что теперь делать? – развёл руками Слон, едва сдерживая улыбку. – Найду, поди, где переночевать.

Танец огня

Закат окрасил город на другой стороне озера в розовый цвет. Друзья вытащили плиту из воды и бросили на песок. Алексей присел на корточки и провёл рукой по выпуклым буквам. Здесь было написано что-то очень важное, но прочесть почему-то не получалось. Ясно одно: она создана, чтобы напоминать людям о смерти и вечности. Стало жутко.

Алексей прислушался. Где-то вдалеке раздавался ритмичный гул, словно бой барабанов. Он приближался, становился всё громче и громче. И вдруг друзья, словно обезумев, схватили палки, валявшиеся на берегу, и затеяли какой-то дикий танец вокруг плиты. Их влажные загорелые тела отражали всполохи костра.

В центр круга выбежала Антонина и начала двигаться в том же ритме. Её глаза полуприкрыты, лицо спокойно. Кажется, она спит, а кто-то другой, захватив её тело и, пока ещё не научившись владеть им, ритмично дёргает невидимые нити, заставляя хаотично, но завораживающе красиво вздрагивать.

Звук нарастал, ритм ускорялся, затягивая в танец, как в огромную воронку, небо, деревья, озеро. Её тело становилось всё гибче, волосы развевались на ветру, как языки пламени. И вдруг танцовщица вскинула к небу руки и выгнулась, как натянутый лук. И только теперь Алексей заметил, что она полностью обнажена.

Вспышка внизу живота. Взрывной волной отдало в сердце, потом в голову, и… Он проснулся! Понял, что лежит в палатке весь в холодном поту и всё ещё дрожит от возбуждения.

Уже рассвело, но судя по всему, солнце ещё не взошло. Осторожно повернув голову, он увидел лежащую рядом Антонину.

Алексей успел выбраться из палатки, пока мозг не отключился совсем. Остановился он, когда уже достаточно далеко отплыл от берега. Огляделся и понял, что находится посередине залива. Возвращаться в лагерь сейчас нельзя. От греха, лучше дождаться, пока все проснутся.

Рядом знаменитый остров Веры. Светлана говорила, что там сейчас работают археологи. Почему бы не посетить, коротая время? И Алексей поплыл к острову.

На берегу стояли палатки. Неподалёку от них свалены лопаты, грабли и лотки с сетчатым дном. Рыжая кошка бесшумно подошла и, ткнувшись холодным носом в ногу, спокойно отправилась дальше по каким-то своим, кошачьим надобностям. Решив, что таким образом получил благословление хозяев, Алексей зашагал, по берегу, дрожа от холода. Впереди он заметил несколько крупных каменных глыб. Ничего необычного, но ноги машинально направились туда. И вдруг в предрассветной тишине, откуда-то снизу, из-за валуна раздалась щелчок, а следом яростная матерная ругань.

Тело мгновенно легло на землю и откатилось за ближайший камень. Сработал давний рефлекс, приобретённый во времена чеченской компании. И только оказавшись в безопасности, он осознал: «Это не затвор автомата! Это фотоаппарат!»

Алексей выглянул из своего укрытия и услышал ещё несколько подобных щелчков.

– Какого чёрта ты тут бродишь?! – худощавый длинный парень поднялся с земли.

– Ээээ… извините.

– Извини-и-ите, – передразнил фотограф. – Такой кадр из-за тебя запорол!

– Какой?

– Подтверждающий теорию, о существовании на этом острове одной из древнейших обсерваторий на Земле.

– Да ну?! И где она?

– Так вот же! – он хлопнул ладонью по вертикально стоящему камню. – Это символ мужского начала, а эти две сходящиеся плиты можно предположить символом женского.

И тут Алексей заметил, что камень торчит из земли, как огромный… если говорить научным языком, мужской детородный орган. Причём до неприличия похож.

– В результате, мы имеем полный знак плодородия, – с воодушевлением продолжал рассказчик. Он явно сел на своего конька и нашел свежие уши. Так вот: в день летнего солнцестояния, единственный раз в году, первый луч восходящего солнца проходит через макушку менгира и ложится, точно на схождение женских плит. А если без поэзии, то тень этого члена, входит в каменную промежность.

– Акт древнего ритуального соития? – засмеялся Алексей.

– Типа того. Именно это я и пытался сфотографировать. Полчаса тут солнце караулил, и как только оно решило, наконец, взойти ты загородил его своим голым торсом.

– Ну, извини.

– Да ладно, – вздохнул он. – Надеюсь, хотя бы один кадр получился. Давай знакомиться. Василий Блаженный, – он протянул руку. – Можно просто Васька.

– Блаженный это фамилия что ли? – удивился Алексей, пожимая руку.

– Кликуха. В психушке от армии косил, вот и заработал.

– Ааа… – Алексей пожал протянутую руку. – А я Алексей. Можно просто Лёха.

– Слушай, Лёха, скажи честно, пока археологи не слышат: ты видишь в этой неприличной скульптуре «птицу, смотрящую на восток»?

– Чего? – Алексей усмехнулся, разглядывая верхушку менгира. – Нет, птицу не вижу.

– Вот и я не вижу. Мне кажется, те, кто его строили, тоже меньше всего думали о птицах и рыбах. А знаешь, какой текст мне археологи выдали?

– В смысле «выдали»?

– Да я тут экскурсоводом. Туристам ведь не объяснишь, что тут теперь закрытая зона. Они всё едут и едут. Вот, чтобы археологи не отвлекались, я вожу народ по острову и показываю уже раскопанное.

– Зарабатываешь, значит?

– Да чего тут заработаешь? В основном деньги идут на жратву для тех же археологов. Государство-то не особо их балует. На голом энтузазиме копают. Детей своих привезли, студентов. Так что… Просто мне самому интересно, вот и отрабатываю, так сказать, своё любопытство.

Так вот на этом месте положено говорить: «Это каменные изваяния раннего неолита или энеолита. Здесь мы видим не просто менгир, а символ единства трёх миров. Верхняя часть, символизирует голову птицы, смотрящей на восход. Ниже, тело менгира выполнено в виде яйцеобразного утолщения. Это символ мира людей. И, наконец, с северной стороны мы обнаружили около самого основания, выбитое методом пикетажа, на камне изображение рыбы. Олицетворение мира хладнокровных, или мира подземного и подводного. Мира духов».

– А по-моему, это просто… эээ… фаллос, – засмеялся Алексей.

– Но знаешь что интересно: когда археологи производили раскоп вокруг этого камня, в радиусе двух метров вокруг они не обнаружили никаких находок каменного века. Но зато за этим кругом, вот у этого камня, было найдено несколько сотен артефактов. Какой напрашивается вывод?

– Какой?

– Что запрещено было близко к нему подходить. Но люди оставляли подарки вот на этом алтаре. В общем, святое место это. А ты стоишь тут в одних трусах и ржёшь.

– Кстати, мне холодно, – поёжился Алексей.