Тайны Кипеллена. Дело о благих намерениях

Яростных пожеланий было так много, что мозг не успевал додумать их до конца. Это же надо так вляпаться! Прав был Бальтазар, не стоило сюда соваться… Ну ничего, отольются кошке мышкины слёзки. Вот как пролезу в её лавку, а ещё лучше в дом, как понарисую художеств на стенах несмываемой краской!!! Да таких, чтоб по ночам светились! Или пикси приважу, пусть разнесут всё внутри!

Я поднялась, потирая отшибленный копчик, сунула в карман брошенные конкуренткой деньги. Нечего разбрасываться, ещё пригодятся. Привратника там подкупить, когда в дом к ней лезть буду, или… Богини! Что я несу? Какого привратника? Это раньше можно было очертя голову творить что попало. Невольно фыркнула, вспоминая взлом Бальтазарова стола и явление бравого чародея в полотенце. А теперь – нет. Нынче я почтенная деловая панна, значит, и месть следует продумать в том же духе.

В животе голодно заурчало. Но вблизи меня торговали лишь жареными пирожками, чей тошнотворный запах отбивал всякую охоту к еде. Ну, разве что с ежевикой был более или менее съедобен. На нём и остановилась.

Бредя по рынку и неэстетично облизывая жирные пальцы, измазанные в ежевичном варенье, я настолько погрузилась в мрачные мысли и планы мести противной купчихе, что даже не смотрела по сторонам. Долго так продолжаться не могло. Конечно, ваша покорная слуга тут же на кого-то налетела.

– Эй, де Керси! Ты хоть иногда под ноги смотришь?! Идёшь, как в воду опущенная, – возмущённо замахал передо мной руками Конрад Мыш, недоброй памяти маг-образумленец, всучивший нам очумелый диван, до полусмерти перепугавшего Врочека и порвавшего штаны Вильку. – Или ты после потопа в таверне такая пришибленная?! – он визгливо расхохотался собственной дурацкой шутке.

Честное слово, лучше бы ему не вспоминать про безобразие, учинённое у Румпеля! Ваша покорная слуга и без того была на взводе, а тут представился такой случай спустить пар.

– А не по твоей ли милости начался тот потоп, Мыш! – прошипела я не хуже змеюбря, наступая на Конрада. – Может, стребовать с тебя за моральный ущерб, и за диван, и за испорченную одежду? Румпель будет рад!

Я наступала на незадачливого чародеишку, тесня его к стене. Мыш, углядев в моём лице нечто, предвещавшее ему хорошую трёпку, прикрылся туго набитой холщовой сумкой, которую до этого сжимал в руках.

– Д-де К-керси, ты чего? – заикаясь, пролепетал он. – Я ж извинился тогда…

– Ах, извинился.… а ремонт оплачивать Румпелю кто будет?! – завопила я, тыкая пальцем в сумку.

Холщовая торба и так, видно, была на последнем издыхании, а мой тычок ускорил неизбежное. Дно сумки прорвалось, и оттуда хлынул купленный на Тролльем рынке хлам.

Гору Мышовых покупок венчала маленькая зачарованная клетка с феей.

– Та-ак!!!

Конрад кинулся подбирать свои сокровища, но я оказалась проворней, завладев клеткой прямо у него перед носом.

– Мыш! Ты в Серый трибунал захотел?

– Да это… того… выпустить её собрался… – стушевался поначалу Конрад, но быстро очухался и вспетушился, – и вообще отдай, это моё!

– Ага, сейчас! – я прижала маленькое узилище к груди. – Разбежался!

– Де Керси, отдай по-хорошему, – срываясь на сиплый визг, Мыш рванулся ко мне, попытавшись перехватить клетку.

Костлявые пальцы впились в рукав. Но я от души пнула его в лодыжку, не давая добраться до феи. Чародеишка взвыл, толкнул меня в грудь, и ваша покорная слуга с силой треснулась о бортик загородки со змеюбрями.

Хрясь!! Хрусь!

Ой-ёй!

Из глаз посыпались искры.

Скреплённые честным словом и магическим контуром доски загона не выдержали, и меня повалило на спину, прямо в гости к чешуйчатым тварям.

А-а-а-а!!!

Куць меня за ногу!!!!

Контур прощально сверкнул, заставив змеюбрей отчаянно затрясти головами. А я успела откатиться куда подальше.

– Гр-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-ра-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!

Чудища, поняв, что их больше ничего не удерживает, хрипло взревели и кинулись врассыпную, внося панику в нестройные, а местами ещё и нетрезвые ряды кипелленского криминала.

На галерее воцарился хаос.

Дурные твари заскакали по коридорам и галереям, сметая лотки и покупателей с продавцами. Налетели на алхимический прилавок.

Ба-бах!

Что-то из разбившихся бутылей и реторт прореагировало слишком бурно, и с потолка посыпалась каменная крошка.

Тресь!

Бочка с тошнотворным пивом полетела на пол, заливая его зловонным пенистым потоком.

Ой, Вила Пресветлая… Ходу, ходу! Пока кто-то не вспомнил, с чего всё началось, и не заметил меня.

Я неслась, не разбирая дороги, налетая на посетителей и лотки. Опрокинула стойку с зельями и, подгоняемая проклятьями владельца, едва не споткнулась о выкатившуюся под ноги вазу. Проскакала по остаткам злополучного алхимического прилавка. За спиной грохнуло, и по рынку пополз сладковатый оранжевый дым. Замешкавшись, не успела вовремя уклониться и налетела на криво сколоченный стеллаж. На голову посыпались клетушки с верещащими феями. Да куць тебя! Что ж мне так везёт! Отвоёванную у Мыша клетку ваша покорная слуга по-прежнему сжимала в руках, и пока разгоняла искры перед глазами, на меня налетел фееторговец.

– Ты-ы! – взревел он. – Воровка!

Испуганно шарахнувшись назад, я припустила с удвоенной силой, прижимая к себе фею. В попытках оторваться от преследователя свернула в какой-то коридор, потом ещё в один, а фееторговец упорно пыхтел за спиной.

Потянуло свежим воздухом, морем и сыростью. Кажется, рядом порт. Заметив пробивавшийся с другого конца коридора тусклый свет, со всех ног бросилась туда. С ходу вышибив хлипкую заслонку из рассохшихся досок, выскочила в переулок у пассажирской пристани. С неба по-прежнему лило, ноги разъезжались по раскисшему льду и остаткам снега. К причалу как раз пришвартовался баркас, прибывший из Зодчека. Пассажиры неспешно спускались по трапу, еще чуть-чуть – и можно будет затеряться в толпе, но за моей спиной всё ещё хрипел и топал разъярённый фееторговец.

И тут на пристань вышел патруль Ночной стражи. Внутренне возликовав, я кинулась к ним.

– Держите её! Держите мерзавку! – как гром среди ясного неба проревело у меня за спиной. – Она поймала фею!

Перед глазами вдруг полыхнуло лиловым. Запнувшись о невидимую преграду и потеряв равновесие, я растянулась во весь рост, подкатившись по размокшему льду прямо под ноги к сошедшему с баркаса щёголю в чёрном рединготе и с тростью в руке. Потемневшие ореховые глаза не сулили мне ничего хорошего.

Постаравшись состроить самую умильную физию, на какую была способна, я прикрылась клеткой с феей, словно щитом, и радостно выпалила:

– Привет, Балт! А на Тролльем рынке змеюбрей продают…

Глава вторая, в которой начинает происходить нечто странное

Из записок Бальтазара Вилька, капитана Ночной Стражи

Иногда мне и правда хочется её заколдовать, но тогда придётся глядеть в эти чересчур невинные, как сейчас, глаза до конца моих дней. А это мучительное испытание: праведная злость борется с нежностью, но победить так и не может. Грудь распирает и хочется курить, чтобы успокоить расшалившиеся нервы. Трубки же в последнее время касаюсь редко. Теперь у меня намного больше вредных пристрастий. Так что усугублять не стоит.

– Что ты успела натворить в моё отсутствие?

Вопрос прозвучал не так строго, как мне бы хотелось, и Алана, почувствовав слабину, шустро подскочила с мокрой набережной и выставила перед собой маленькую клетку, словно щит.

– Кроме змеюбрей, они снова торгуют феями… – в доказательство она сунула мне под нос крохотное узилище с крылатой малявкой.