Я хочу вернуться туда…

– Стоп! Снято… – в третий раз крикнул режиссер из-под большого зонта. – Ким Чон…

– Чонсу, – шепнул он.

– Да неважно. Сколько раз тебе повторять? Ты должен нападать на него, на-па-дать. Что тут неясного?

Чонсу посмотрел на актера, исполняющего главную роль, прикинув с какой стороны бы лучше ему нападать. Он никогда не занимался боевыми искусствами и, конечно, не дрался где-нибудь в закоулках, поэтому ему просто сложно было представить, как именно нужно нападать. Съемки были рассчитаны на несколько дней, по возможности два, но с таким черепашьим прогрессом могли растянуться на неделю.

Камера вновь заработала, и съемка началась. На этот раз Чонсу уже не стоял неподвижно. Собрав все свои силы и обрывки памяти о просмотренных боевиках, он, сказав несколько реплик, которые и должен был сказать, ринулся на главного героя, да так красиво и завораживающе, что заставил остолбенеть не только обслуживающий персонал, но и режиссера и даже самого главного актера, который вспомнил, что надо защищаться лишь в последний момент. И этот эффект неожиданности был захвачен камерой в качестве блистательной импровизации. В следующий момент Чонсу упал к ногам победителя. И пусть он снимался только в этот день и еще снимется завтра-послезавтра несколько раз в массовке, но это запомнилось ему надолго.

Как и его лицо режиссеру фильма. Далеко не профессионал, но довольно талантливый, Чонсу в числе немногих остался в памяти режиссера, долго не выпускающего такие лица из головы.

Два дня Чонсу приходил на площадку, снимаясь в качестве массовки за спиной главного злодея, на роль которого его сначала и хотели взять. Его лицо даже несколько раз брали крупным планом на секунду. Весь этот мир американского кино был такой интересный и завораживающий, что Чонсу и вовсе забыл, что здесь он только ради денег, которые нужны для поддержания кафе на плаву.

В отличие от его друга, который ворчал день ото дня по поводу недостающих пары рук, что прохлаждаются где-то в звездной атмосфере. Минкё и сам был бы не прочь сняться на пять минут в каком-нибудь малобюджетном фильме, но чтобы его друг его же обошел – такое ему было сложно перенести, несмотря на то, что он так легкомысленно его отпустил. Денежные запасы истекали со скоростью ветра, и скоро два единственных работника уже могли устроить забастовку, а Чонсу все не было.

Но вместо него под вечер последнего дня его кинематографической эксплуатации появилась их давняя знакомая, Юэ.

В тот вечер Минкё сидел за одним из столиков уже закрывшегося кафе и читал свою любимую книжку Хемингуэя. Он был совсем один, Майкл и Йи-фэй уже ушли, а Чонсу еще не вернулся. Минкё привык, что тот возвращается где-то ближе к полуночи, так что оставалось еще пару часов одиночества.

Но неожиданно раздался тихий стук во входную дверь, будто кошка лапкой поскребла. Пришлось идти открывать, потому что по всем законам криминального города Минкё уже закрыл все замки. За дверью стояла Юэ, прижимая к себе небольшую спортивную сумку, чем немало удивила Минкё.

– Прошу вас, – говоря это она даже поклонилась, – позвольте мне пожить у вас некоторое время. Мне совсем некуда идти.

Так она и оставалась в таком положении, пока Минкё не прикоснулся к ее плечу.

– Заходи. Внутри поговорим.

Она зашла в здание через главный вход, впервые, наверное.

– Ну, что у тебя стряслось теперь? Рассказывай, почему сбежала в прошлый раз?

Минкё уселся на свое привычное место, скрестив пальца и подперев ими голову. Он слушал ее, слушал, будто учитель нерадивую ученицу, а она стояла перед ним все в той же куртке с капюшоном и рассказывала. Рассказывала, что в тот раз испугалась, что ей совершенно некуда идти, и то место, которое она нашла, на стройке, очень холодное и крайне опасное, что они вдвоем, Минкё и Чонсу, ей самые близкие люди, хотя знает их не более часа, если сложить все из встречи вместе.

– Пожалуйста, позвольте мне пожить у вас совсем немного, я вас не обременю, – закончила она. – Я… работать могу! Убираться, полы мыть, столики протирать. Я все для вас сделаю.

– А что… – задумчиво произнес Минкё. – Принята.

– М?

– Принята на работу. Спать будешь на втором этаже, только больше не сбегать. Если захочешь выйти на улицу, просто скажи. Будешь работать официанткой.

Девушка не верила своим ушам. С каждой секундой глаза ее распахивались все шире и блестели как агаты. Ей думалось, придется убеждать владельцев полночи, а хватило всего пяти минут.

– Спасибо, – вновь немного неуклюже поклонилась она. – Большое спасибо вам.

– А теперь иди наверх, располагайся. Диван твой.

Девушка пулей улетела на второй этаж, оставив Минкё раздумывать над тем, как он так легко на все согласился. Откуда она взялась? Кто вообще такая? Он совершенно ничего не знал о ней, в то же время согласившись пустить ее в дом. В растерянности он снова взялся за книжку, но всего лишь пробегал строки глазами, даже не вдумываясь в их смысл. Небо очистилось под вечер, и нарождающийся месяц весело светил в большое окно, около которого он сидел, светил в компании с электрической луной, устало заглядывающей в то же самое окно.

Списав, наконец, все на временное помешательство, которое ни при каких обстоятельствах не должно повториться вновь, Минкё вновь принялся за книжку, читая уже теперь вдумчиво и с легким сердцем.

Еще через час через черный ход явился Чонсу. До сих пор находясь под впечатлением от съемок, он не мог скрыть своего воодушевления, и даже та новость, то ему заплатили крайне мало, не могла омрачить его настроения. Ведь заплатили же. Он подлетел к Минкё, который в очередной раз был вынужден отложить книгу, и начал рассказывать все в подробностях, закончив сожалением о том, что больше сниматься не будет.

– А деньги? – наконец не выдержал Минкё.

– Не то, чтобы много… – чуть помрачнев, сказал Чонсу. – В общем, вот.

Он вынул из кармана семьсот долларов и положил на стол. Увидев всю сумму снова, он помрачнел по-настоящему.

– Не густо, – заключил Минкё. – Но ладно, как-нибудь прорвемся.

Юэ до сих пор не появлялась, так что Минкё решил устроить сюрприз.

– Кстати, на второй этаж пока не заходи. Там наш новый работник.

– Ты еще одного нанял? Зачем? Когда?

– Только что.

Словно услышав, что говорят именно о ней, Юэ появилась на лестнице, уже переодевшаяся и посвежевшая, будто ей и полутора часов хватило для того, чтобы отдохнуть как следует.

– Опять ты! – Чонсу не поверил своим глазам, для верности сильно протерев их. От непомерного удивления он даже забыл перейти на английский, что, в принципе, не помешало Юэ его понять в общих чертах.

Она просто смотрела на него, немного опустив голову, что смотрелось немного комично в ее положении – она все еще оставалась на вершине лестницы. А Чонсу смотрел наверх, не произнося ни слова – все слова у него застряли где-то в горле.

– Знакомься, – прервал немую сцену Минкё, – наш новый работник.

– Я уже понял… – тихо ответил Чонсу.

Юэ все это время помалкивала, положившись на волю обоих владельцев кафе, и только раз предложила сделать чашку кофе. Говорила она исключительно по-английски, так что ее можно было принять за чистую американку, если не принимать во внимание ее внешность.

Спустя еще несколько уточняющих фраз и объяснений настал главный вопрос: если Юэ отдан диван, то куда девать еще одного человека? На втором этаже была маленькая комнатка, отделенная от основной ненадежной перегородкой, но она была пуста. Туда условились перенести диван, а второго человека на первых порах положить на скрепленные скотчем стулья, просто потому что на полу холодно. Теперь вакантным местом у друзей стало считаться кресло. Спустя еще полчаса сооружения новой постели и розыгрыша кресла в кави-бави-бо* все улеглись по своим местам. Было немного немало два часа ночи.

*кави-бави-бо – камень-ножницы бумага

Утром солнце выглянуло из-за туч впервые за несколько дней, разбудив тем самым Чонсу. Несмотря на то, что новоявленная кровать досталась ему, он на удивление хорошо выспался всего за несколько часов и теперь слушал еще некоторое время щебетание птиц, проникающее в приоткрытое окно, прямо около которого и стояла кровать. До начала нового рабочего дня оставалось еще три часа, так что можно было и поваляться немного. Минкё изредка тихо подхрапывал в аккомпанемент маленьким летающим певунам.

Чонсу уже забыл обо всем и готов был честно заснуть еще на полчаса, как вдруг дверь в маленькую комнату раскрылась, пропуская легкую тень. Спустя еще несколько секунд Чонсу оказался на полу вследствие своего стремительного порыва встать с самодельной постели. О том, что у них появился еще один постоянный житель, он вспомнил только, когда сама Юэ его успокоила, что это она и никто другой.

– Прости, совсем забыл, – наконец сказал Чонсу, немного успокоившись и придя к выводу, что нервы у него совсем не на месте и надо бы попить успокоительное.

– Поспи еще, – продолжила Юэ шепотом, стараясь не разбудить Минкё, который только перевернулся на другой бок. – Я привыкла рано вставать.

«Куда уж тут спать…» – подумал Чонсу, ответив вместо этого:

– Да, я тоже привык.

Они вдвоем спустились на первый этаж и Юэ, считая это своим неотъемлемым долгом, приготовила обоим по чашке кофе и соорудила несколько тостов с джемом. Чонсу все это время смотрел на просыпающуюся улицу. Смотрел, как солнечный свет разливается по зданиям, по припаркованным автомобилям и деревьям, захватывая в свои владения все больше территории, кан за каном. Смотрел, как несколько людей, занимающихся пробежкой, пробежали мимо большого окна, как еще один человек вышел выгуливать свою собаку.?Смотрел и думал, что неплохо было бы съездить на родину, что он даже съездит туда вместе с Минкё, как только они заработают побольше, думал, что все-таки они выбрали неплохое здание и плевать, что их инвестор так беспощаден к ним и их денежным запасам. Думал, что это совсем неплохо, что у них появилась Юэ.