Чувство вины

– Открывай бухло и давай начнем, проснется – присоединится.

Мы сели на краю пледа, приступая к напиткам.

– Слушай, – неожиданно тихо позвал он.

– Да?

– Я просто хотел спросить тебя, ты ведь должен в этом разбираться… Как ты это делаешь? Ну, ярко красишься и одеваешься, открыто говоришь о себе, не думаешь постоянно, что о тебе люди скажут, просто живешь, как хочешь? Я никому никогда не говорил, даже Еве, но я всегда хотел попробовать каково это…

– Что?

– Не знаю, самовыражаться? Я боюсь даже футболку цветную надеть, что уж говорить о чем-то большем, – Икар прикусил губу.

– Но ты ведь уже взрослый, что сложного в том, чтобы самовыражаться?

– Я живу с отцом. Ты съехал от предков, ты можешь себе позволить всё, что угодно, а я… Если я сделаю что-то не так, если пойдут какие-то слухи, папа мне башку снесет как нефиг делать.

– Ну, не драматизируй.

Икар нахмурился и серьезно посмотрел на меня.

– Раньше я дружил с одним парнем из школы, нам тогда лет по пятнадцать было, мы прям скорешились очень сильно, вместе гуляли. А потом стали ходить слухи, что он, ну, гей? Когда мой папа узнал об этом, то запретил к нему даже подходить. Сказал, что это заразно, что люди будут думать, что я тоже педик. Он и про Еву так говорил, ты, наверное, уже понял, что она скрываться не любит, всё напоказ, но я тогда уже взрослый был и мне стало уже как-то странно запрещать общаться с друзьями, да?

– Я понимаю, правда…– начал было я, но Икар резко перебил.

– Нет, Мар, слушай, тот парень даже не был геем. Просто не похож был на остальных пацанов, волосы длинные, одежда в обтяжку, вот и всё. А знаешь, где он сейчас? А вот неизвестно, он переехал, когда на него напали ночью. Отпинали его и бросили в крови лежать. Самое смешное, что когда его родители написали заявление в ментовку, там ничего не стали делать. Этих мудаков так и не нашли, но я знаю, кто это был, Мар. Это был мой папа. Он и его друзья. Я слышал, как они говорили.

– Это ужасно, но ты ведь большой мальчик, сколько можно жить в страхе? Я сейчас скажу одну вещь, только не думай, что я какой-то религиозный фанатик или типа того, но у нас есть только одна жизнь, наполненная конкретным смыслом. Все существуют для чего-то, и ты не должен бояться неизвестности. Всё предрешено. Не случится ничего, чего не должно было бы случиться. Ты понимаешь? Просто делай, что должен.

–Всё ведь не так просто, Мар…

– Нет, всё очень просто, Икар! Перестань загоняться, возьми себя в руки и двигайся в том направлении, в котором хочешь. Уезжай из этого города, если нужно, меняй имя или документы, сжигай мосты и не оглядывайся!

– Это очень детский взгляд на мир. А как же последствия?

– А как же счастье? Какой смысл столько лет есть, пить, дышать, если ты не счастлив? Ведь однажды ты умрешь, просто возьмешь и исчезнешь, а что после тебя останется? Зачем это всё тогда, если…

– Всё не сводится только к хотелкам! Существуют обязательства, существует слово «надо». Нельзя просто наслаждаться жизнью и плевать на других людей, это эгоизм!

Икар резко замолчал. Я тоже не нашелся что ответить, поэтому просто сделал глоток пива и уставился на носки своих кроссовок.

– Но я бы хотел, чтобы можно было, – вдруг тихо произнес он. Я только легонько кивнул.

Темнело. Ева всё еще дремала позади нас, ветер трепал её волосы, которые пахли персиком, а я дышал так глубоко, как только позволяли лёгкие.

– Ты правда удивительный человек, Мар, – сказал Икар шепотом, но даже этот шепот звучал как гром в этой затянувшейся тишине.

– Ты тоже удивительный, Икар, – ответил я.

– Нет, это не так.

– Конечно, так. Я всегда прав. Такие вещи я замечаю издалека, поверь мне. Просто ты еще не раскрылся. Тебе нужно время.

Икар хотел что-то ответить, но сзади послышалась возня.

– Я что, уснула? Почему вы меня не разбудили? – хриплым голосом сказал Ева, зевая.

Икар вздрогнул, проглатывая слова, и тут же опустил голову.

–Ты так сладко спала. К том уже, Икар сказал, что будить тебя может быть опасно. – Ответил я.

–И всё же стоило попробовать. Ладно, чего уж. Дадите выпить?

– Я принесу! – Икар резко вскочил, в два шага оказавшись возле машины, где стояли бутылки.

– Вы поладили? – Спросила Ева, присаживаясь рядом со мной.

– Да. Икар правда очень хороший. Мы поговорили по душам.

– Я рада, что вы нашли общий язык. Обычно Икар не особо разговорчивый. Он ужасно стеснительный и долго открывается перед новыми людьми, но ты быстро его расколол.

– Наверное, дело в моем природном обаянии.

– Точно-точно!

Икар вернулся с напитком для Евы и сел на прежнее место. Лицо его выглядело таким печальным, что сердце мое болезненно сжалось.

– Ты в порядке? – спросил я, хотя было очевидно, что честного ответа я не услышу.

– Да, всё круто, – ответил Икар.

– Может, поиграем? – Ева снова заерзала в нетерпении, ей, видимо, очень нравились игры.

– Опять? Я не хочу играть с тобой, Ева. Ты вечно всё делаешь каким-то пошлым, – возмутился Икар.

– В прошлый раз это ты начал с вопросов про секс!

– Тише, давайте просто найдем компромисс, – я сидел между ними двумя, словно сам и был этим компромиссом.

– И во что нам тогда играть? В города? – Ева нахмурилась и скрестила руки на груди.

– А если я подогрею твой интерес? Кто назовет больше всего городов, тот загадывает желание тому, кто назовет меньше всех, – предложил я. Икар закатил глаза.

– Да она в географии разбирается, как я в ядерной физике. А я гуманитарий, между прочим, – сказал он.

– А вот и неправда! Я согласна, давай играть!

– Хорошо. Икар, начнешь?