Дедовские страсти

– А они неплохо обучены, кто у них капитан? – Андрей торжествовал, но говорил снисходительно, так как понимал, что не велика цена победы над ватагой мальчишек, но все-таки это – победа!

– Да видно местный барин молодой, из Страстновых.

Переговариваясь, довольные неожиданной разминкой Андрей со Степаном отправились на противоположную сторону острова и скрылись за кустами.

София и нянюшка неотрывно наблюдали за происходящим. Двое мальчишек тянули от острова паром, перебирая трос. Но двигался он медленно. Еще пара ребят кинулась по берегу в обход. Тут на кручу взобрался раздосадованный Серёжа. Он искоса глянул на сестру, как то неловко почесал в затылке и стал тоже наблюдать за происходящим на острове. Увидев исчезающих за кустами шиповника врагов, досадливо передернул плечами.

– К броду пошли! Уйдут! – вдруг пятнадцатилетний капитан, похожий на очень опрятного, предельно правильного кузнечика, подпрыгнул, нелепо замахал кулачками и схватился за голову. – Мы же там лодку оставили! Точно уйдут!

Серёжа взглянул на Софию, затем на нянюшку:

– Как же так?! Я все рассчитал, сражение было по плану, как положено. Почему они ушли?

И вдруг стал совсем маленьким мальчиком, как будто сложился пополам, шмыгнул носом, уткнулся лицом в грудь любимой нянюшки, чтоб женщины не увидели его слез. Софии стало так стыдно за ее недавнее ликование. Как она могла радоваться победе чужого мужика, когда ее родного брата так уязвили?

– Два простых мужика, раскидали полдюжины моих орлов! Я же выстроил окружение по всем правилам! А они на пароме ушли! А еще этот, наглый мужик на меня руку поднял. Как он посмел!

Нянюшка обняла Серёженьку, ласково погладила по светлой головке и выпалила, как отрезала, наконец-то получив возможность высказать ошеломляющую новость.

– Нечего нюни распускать! Не мужик это вовсе был, а барин молодой Ордаевский! А второй – мой Стёпушка, он пятнадцать лет воевал в солдатах. Теперь денщиком служит. Они вояки опытные. Это, считай, твое боевое крещение!

Случай произвел на Серёжу, да и на Софью неизгладимое впечатление и долго потом поминался как курьез в уездных салонах: как внука старой княгини за крестьянина приняли и как он один шестерых мужиков одним махом раскидал.

Явление жениха

Жизнь в деревне проста. Развлечения незатейливы: прием гостей, поездки к соседям, да воскресная служба, на которую собираются все «на людей посмотреть и себя показать». Церковь в Дедово добротная, поставленная прадедом княгини Марии Федоровны Ордаевской, Михаилом Федоровичем Шарметьевым. Имение это было подарено ему за отменную службу самим государем Петром Великим и обустраивалось на века. Расположена церковь на границе поместья с выходом на Московский тракт, между поворотами к большому дому Страстновых и маленькому Охотничьему домику, в полутора верстах от каждого свёртка. Такое положение давало возможность и проезжему путешественнику и Дедовским крестьянам беспрепятственно посещать сей храм, наравне с хозяевами. Но на сегодняшней службе были только свои.

Под звон колоколов, возвещающих окончание обедни, на высокую паперть чинно вышло семейство графа Страстнова: сам граф Алексей Иванович, преисполненный важности от свершения таинства, супруга его Анна Леопольдовна, обрядившаяся на этот раз в новомодную мантильку с буфами, которая еще более укрупняла ее тучную фигуру, а также дети их: Сергей и София. Серёжа, старающийся всегда и во всем действовать согласно установленным правилам, выйдя из храма, троекратно перекрестился на образ над главным входом и намеревался спуститься с высокого крыльца. София, напротив, приостановилась. К обедне обещались приехать Петр Александрович Воткин с сыном Аполлоном, которого прочили в женихи Софии. И хотя она категорически не желала замуж выходить, женское любопытство брало верх. Софию одолевали фантазии, каков он, тот уготовленный родителями жених – наверное, великолепный красавец с огненным взглядом и роскошной шевелюрой? Он будет умолять ее отдать руку и сердце, но София будет непреклонна – ей уготован другой путь, путь служения науке, или государыне, или Господу? София пока не знала, и хотела на этот счет посоветоваться с отцом Амвросием, своим духовником.

Как всегда, степенно и чинно вышла из церкви нянюшка, наряженная в отданный ей в прошлом годе Анной Леопольдовной салоп, весьма неуместный июльским воскресеньем. Следом за няней кубарем вылетел на паперть дворовый человек Страстновых, что было уж совсем неуместно.

Следом в дверях появилась княгиня Мария Федоровна Ордаевская, которая при всей ее субтильности и старческой немощи всегда умела так точно направить удар, и в фигуральном и в физическом смысле, что от виновника летели пух и перья. Демонстративно перекрестившись на образ над дверью, она победительно глянула на Анну Леопольдовну и выговорила ей: «Учить надо дворовых! Чтоб поперед благородных не лезли».

Анна Леопольдовна как-то сразу уменьшилась в размерах, несмотря на пышные фижмы, ее маленькая головка наклонилась набок и, глядя искоса (ну точно аккуратная беленькая курочка хохлатка), не найдя, что сказать, неожиданно выпалила:

– Как добрались до церкви, княгиня, удобно ль?

Мария Федоровна надменно повела бровью, оправила платье и с видом императрицы в изгнании произнесла:

– Великолепно! Пять верст кругом по ухабам. Въездные ворота кто-то велел на замок запереть. Слава Богу, у меня кучер опытный по бездорожью. – Княгиня подняла взгляд к кресту на колокольне и троекратно перекрестилась.

Анна Леопольдовна стушевалась, еще уменьшилась, и суетливо залопотала:

– И кто это мог быть? Я ничего такого не приказывала, наверное, кто-то из дворовых балует…

Все с интересом ожидали, во что выльется эта перепалка, только Софии не было до того дела, она выглядывала жениха, и увидала, наконец, всадника на гнедом коне. То, что гости должны были в карете приехать, даже не пришло юной барышне в голову. Она представила себе «прекрасного лыцаря» из нянюшкиных сказок, и уже унеслась в своих фантазиях ввысь в синее безоблачное небо, где одиноко каркала ворона, растревоженная колокольным звоном.