Давид Сасунский

А жена кричит, стоит на своем:
«Что сталось с тобой средь ночи глухой?»
И Оган лицо осенил крестом,
Отвернулся, спит, тревожен душой.

И еще грозней ему снится сон,
Он видит во сне небес высоту.
Свет мсырской звезды – на весь небосклон,
Сасуна ж звезда зашла в темноту.

В испуге вскочил: «Сгинь дом твой, жена!
Что слушать тебя, ты умом скудна!
Там погиб-пропал наш мальчик Давид,
Вставай да давай мне мой меч и щит».

XXIII

Пошел в конюшню; потрепал
Коня он белого рукой:
«Эй, белый конь, когда домчишь
Меня к Давиду, ретивой?»

«К рассвету», – говорит в ответ
И – брюхом оземь конь лихой.
«Сломи хребет! Что мне рассвет?
Поспею к гробу я с тобой!»

Он треплет красного коня,
И – брюхом оземь огневой.
«Джан, красный конь, когда домчишь
Меня к Давиду, ретивой?»

«Да в час единый, – конь сказал, —
Домчу к Давиду; я – лихой!»
«Овес, что я тебе давал,
Да станет ядом и чумой!»

Тут к вороному подступал,
Не рухнул наземь вороной.
«Джан вороной, когда, – сказал, —
Меня домчишь к Давиду в бой?»

«Коль будешь крепко ты сидеть —
Коснешься стремени ногой,
Другую не успеешь вдеть, —
Домчу!» – ответил вороной.

XXIV

Он вороного оседлал,
И – в стремя левою ногой,
Пока же правую вдевал,
Уж был в Сасуне вороной.

Глядит: Давидов конь, один,
Уныло бродит по горам.
А мсырцы посреди равнин —
Что море – нет числа шатрам,

Семь бычьих шкур он надевал, —
Боялся: от избытка сил
Не разорваться б! Тучей встал
И с кручи горной возгласил:

«Эй, эй, Давид! Где ты? Услышь!
Недаром носишь ратный крест!
Святую деву помяни,
Явись под солнцем этих мест!»

Пророкотал донесья клич
К Давиду под тюремный кров,
«Эй, эй, – сказал, – то дядя мой,
С горы Сасуна этот зов!

И богоматерь Марута
И древний крест мой боевой,
В мой трудный час взываю к вам…» —
И прянул витязь удалой.

По жернову ударил он,
Разбил на тысячу кусков,
Взвились обломки в небосклон, —
Так и летят ряды веков.

Из ямы вышел: грозен встал, —
И задрожал Мелик пред ним:
«Мой брат Давид, ко мне поди,
Садись за стол, поговорим».

«Теперь твой хлеб не для меня,
Лукав ты, низок и труслив.
Бери доспех, седлай коня,
И вступим в бой, пока ты жив».

«Ну, вступим в бой! – сказал Мелик, —
Но ударять сначала – мне»,
«Пускай – тебе!» – сказал Давид
И стал средь поля на коне,

Взял палицу Мысрамелик,