Давид Сасунский

Коль смерть неймет – я смерть ему,
Не бьет никто – так я убью!»

Они ответили: «Привык
Семь дней без просыпу он спать —
Уже три дня проспал Мелик,
Через четыре может встать»,

«Несчастный люд согнал гурьбой,
В крови он утопил людей!
А сам в шатер ушел цветной,
Спать завалился на семь дней?

Он спит иль нет – мне дела нет!
Будите, чтобы шел сюда!
Спать уложу тебя, сосед, —
Так не проснешься никогда!»

Арабы встали – как им быть?
Прут накалили на огне,
Царя по пяткам стали бить,
А царь лишь охает во сне:

«Ох! Невозможно час один
Забыться от проклятых блох!» —
И только крякнул исполин,
Невозмутим был царский вздох.

Лемех достали от сохи,
Его калили на огне
И, раскаленным добела,
Царя хватили по спине.

«Ох! Не уснешь и час один
От трижды клятых комаров!» —
Вновь глухо крякнул исполин,
Зевнул опять, уснуть готов…

Но вдруг вскочил, глаза скосил:
Пред ним – Давид! Мелик – рычать.
И начал дуть изо всех сил,
Чтоб великана прочь умчать.

Глядит – тот с места ни ногой.
Трепещет – подошла гроза!
И взор свой, кровью налитой,
Вперил в Давидовы глаза.

Как увидал, – так мощи в нем
На десять убыло волов.
Присел на ложе, – а потом
Поток полился льстивых слов.

«Привет Давиду! Отдохни,
Сядь, потолкуем, – говорит, —
А там со мною бой начни,
Коль боем ты еще не сыт».

В шатре меж тем он яму рыл.
До сорока локтей обрыв,
Ковром он пасть ее покрыл,
Сначала сеткою покрыв,

Кого он побороть не мог,
Тех зазывал к себе в шатер
И льстиво – гостю невдомек —
Сажал на гибельный ковер.

Сойдя с коня, вошел Давид,
Уселся и упал в провал…
«Ха-ха-ха-ха-!., Хо-хо-хо-хо! —
Свирепый царь захохотал.

Коли сумел туда попасть,
Там и сгниешь! Довольно жил!»
И на погибельную пасть
Огромный жернов наложил.

XXII

А Оган-Горлан уснул в эту ночь,
И ночью во сне увидал старик:
Где Мсыр – в небесах там солнце горит,
А горный Сасун под тучей поник.

С постели его тут поднял испуг,
«Ты, жена, – сказал, – посвети-ка мне!
Больно юн Давид, отбился от рук, —
Ах, туча лежит на родной стране!»

«Ой, прахом посыпь ты темя себе!
Наверно, Давид где-нибудь в гостях.
Ты лежишь – храпишь, а сны у тебя
Бог знает, о чем – оттого и страх».

Вновь уснул Оган, проснулся опять:
«Ой, жена, Давид дождался беды.
Ой, Мсыра звезда всех ярче горит.
Но печален свет у нашей звезды».