«Великолепный век» Сулеймана и Хюррем-султан

— Значит, Хафса — твоя мать?

— Да…

Александре хотелось задать новой подруге множество вопросов, но она робела. И не только потому, что не хотела показаться дурочкой, но и потому, что сначала хотела привыкнуть к тому, что она узнала сегодня.

Остаток дня был проведен в праздности во дворе. Одни девушки молча вышивали красивые носовые платки и предметы одежды. Другие в приглушенном свете под буком плели корзинки или коврики из камыша, смачивая камышины в чаше фонтана.

Все это время мавританки подавали им сладкие шербеты или маленькие чашечки приторного черного кофе и разносили подносы, нагруженные фруктами и сладостями.

Перед закатом, когда во дворе зажгли большие фонари, со стороны спальни во двор вышел Гиацинт. Он волочил за собой большой сундук. Хатидже взяла Александру за руку, и они последовали за мавром. Гиацинт взвалил сундук на голову и понес по лестнице на первый балкон.

Поднявшись туда, он толкнул дверь ногой и вошел со своим тяжелым грузом. Войдя, Александра увидела, что комната уставлена такими же сундуками, как тот, что принес Гиацинт.

— Это твой сундук, красавица, — сказал он, вкладывая ключ в руку Александры. Увидев, как изумилась девушка, мавр улыбнулся.

Ключ легко вошел в замок, без труда повернулся, бесшумно откинулась крышка. Внутри она увидела красивые ткани и платья. На рулоне материи стояла небольшая шкатулка сандалового дерева, она была наполнена монетами и грубо обработанными драгоценными камнями — зелеными, красными, синими, желтыми. От изумления Александра открыла рот.

— Твое приданое, дорогая. Пойдем, сейчас не время его смотреть. Пора спать, ведь завтра нас ждет много дел.

Глава 12

Александра провела бессонную ночь. Тюфяки на длинной тахте были набиты катышками шерсти, но ей не давали спать не их грубая текстура и жесткость.

Ее волновало будущее — из сегодняшних разговоров она узнала о возможностях, которые открывались перед ней в новом, незнакомом мире.

Хатидже-султан, Байхан-султан и Хафиза-султан ушли спать в отдельные покои. Александру провели в общую спальню для девушек. Она успела познакомиться с некоторыми из них. Все они отличались красотой, и все были девственницами.

Лежа без сна, она думала о своих соседках. Над их головами ярко горели светильники, и она довольно хорошо видела всю комнату. В спальне с низким потолком помещались не менее сорока девушек. Между каждой десятой и одиннадцатой на большой тахте спала старуха.

Александра приподнялась на локте и огляделась по сторонам; однако, когда одна старуха пошевелилась, она быстро уронила голову на жесткий тюфяк и закрыла глаза.

Заснула она лишь с первыми лучами солнца, которые проникли в спальню со двора.

Они с Дариушем бежали по лугу, и Дариуш крепко держал ее за руку. Александра опустила голову, увидела выпуклость у него в паху, и все внутри у нее заныло от радости. Они вместе повалились в высокую траву и цветы. Дариуш обнял ее и с тоской заглянул ей в глаза…

— Вставай, молодая наложница, — сказала старуха, тыча Александру в бок костлявым пальцем.

Александра вздрогнула. Другие девушки вокруг нее пробуждались от сна. Завораживающе красивый напев — Хатидже объяснила, что это азан, призыв на молитву, и издает его муэдзин на минарете большой мечети Айя-София — плыл над крышами, проникал к ним во двор и наполнял комнату.

— Пойдем со мной, — сказала старуха. Не говоря больше ни слова, она развернулась и быстро зашагала прочь.

Александра поспешно натянула тонкие панталоны и простую рубашку, которую успела накануне вечером вытащить из сундука. Она догнала старуху и следом за ней вышла во двор, а затем поднялась на два пролета лестницы и очутилась в комнатке, выходящей на самый верхний ярус галереи.

Ее спутнице было много лет, но присмотревшись, Александра поняла: когда-то она была настоящей красавицей.

— Я — старшая наложница, дорогая, — тихим, мелодичным, но вместе с тем суровым голосом произнесла она. — Ты обязана беспрекословно слушаться меня и выполнять все мои приказы. Неподчинившихся ждет суровое наказание: им надевают на голову мешок и бросают в Босфор.

Александра внимательно слушала и смотрела в морщинистое лицо, измученное заботами. Она сразу поняла, что старухе можно доверять.

Азан продолжался. Мелодия словно обволакивала все существо Александры. Старшая наложница наклонилась к ней и погладила ее голову и щеку тыльной стороной ладони. Стоя почти неподвижно, в свете единственного окошка, Александра молча следила за тем, как старуха осматривает ее. Она ласково коснулась груди девушки под тонкой рубашкой.

— Ты очень красива, дорогая, — прошептала она, расстегивая на Александре рубашку и снимая ее через голову. Охватив обе груди девушки ладонями, старуха слегка сдавила их и провела костлявым пальцем по отвердевшим соскам. Лизнув палец, она увлажнила один сосок и задумчиво наблюдала, как набухает розовый бутон.

Морщинистые руки пробежали по гладкой спине и животу Александры, а затем спустились ниже, к завязкам ее просторных панталон. Она осторожно спустила их, обнажив поросль мягких волос на лобке. Глядя Александре прямо в глаза, старуха осторожно ощупала ее снизу и просунула внутрь палец.

Александра тихо ахнула.

Старшая наложница опустилась на колени и осмотрела ее стройные, крепкие бедра и красивые маленькие ступни.

Снова выпрямившись в полный рост, она с довольным видом произнесла:

— Ты очень красива, юная наложница, и тебя ждет большое будущее.

Александра невольно вспыхнула, когда старуха обняла ее и поцеловала в лоб. Затем она помогла Александре снова одеться и, приведя на коврик посреди комнаты, велела ей сесть на колени.

Они сидели лицом к лицу, слушая азан.

— Для того чтобы продолжить путь, — сказала старуха, — ты должна принять ислам.

Александра кивнула: Хатидже еще вчера подготовила ее к такому шагу.

Старшая наложница взяла Александру за руку и осторожно вытянула указательный палец.

— Повторяй за мной: «Ля хауля ва ля куввата илля би-Лляхи»… Нет силы и мощи ни у кого, кроме Аллаха…

Александра тут же узнала слова, которые произносил муэдзин.

Старуха подняла палец перед ее лицом и велела повторить слова на новом для нее языке.

— Ля хауля ва ля куввата… — запинаясь, проговорила Александра.

— …илля би-Лляхи, — напомнила старшая наложница.

— …илля би-Лляхи…

Подняв Александру на ноги, старуха снова обняла и поцеловала ее.

— Отныне у тебя другое имя: Хасеки Хюррем. «Хасеки» значит «наложница». «Хюррем» — «Веселая».

— Хасеки Хюррем, — повторила девушка, пытаясь с помощью новых, незнакомых звуков заглушить страх и горе, навсегда изменившие ее жизнь. — Веселая… — прошептала она, надеясь, что новое имя поможет ей в будущем.

Хюррем обняла старшую наложницу и поцеловала ее в увядшую, морщинистую щеку.

Она поняла, что оживает.

Девушка улыбнулась — искренне и с растущей уверенностью.

Глава 13