В видении Бога

После обеда Рамдас выступил в поход в Анасуяджи. Кроме темного садху, к ним примкнули еще двое. Путь лежал через девственный лес из огромных деревьев. Углубившись в самую чащу, они увидели на тропе отпечатки лап диких зверей. Вскоре им повстречался седобородый старый садху, собиравший дрова для ночного костра. Рядышком стояла его низенькая тростниковая хижина. Садху был бодр и жизнерадостен, в глазах светился смешливый ум. О диких зверях он говорил как о ручных питомцах. Отряд двинулся дальше, и до заката они достигли Анасуяджи. Место было восхитительно красивым. Вдоль берега реки тянулась узкая полоса леса, за ней громоздились высокие навалы камней, образуя причудливые таинственные фигуры.

Дом с террасой, где жил в одиночестве садху, выходил на реку, а в отдалении, среди густой древесной рощи, стоял храм Анасуи, легендарной пативраты – целомудренной жены великого мудреца Атримуни. Статуя из черного мрамора была облачена в цветастые традиционные одежды жителей севера.

Утолив жажду речной водой, прозрачной и кристально чистой в этом лесном безлюдье, путники отдохнули под развесистым деревом у входа в ашрам. Близилась ночь, повеяло холодом. Садху отправились за дровами, чтобы развести огонь для согрева, и Рамдас остался под деревом один. Он услышал хлопок в ладоши со стороны террасы. Взглянув туда, он увидел, что его подзывает хозяин ашрама. Рамдас поднялся по ступенькам крыльца и подошел к нему. Садху был абсолютно голым. Знаками он пригласил Рамдаса присесть на грубое одеяло, расстеленное им на полу. Они уселись рядом. Садху был молод, но тело его иссохло и исхудало от суровой аскезы. Встрепанные волосы и клочковатая борода говорили о полном безразличии к внешнему виду. Взгляд был отсутствующим и мечтательным, от темного лица исходило еле заметное сияние. Поскольку он изъяснялся знаками, было ясно, что он блюдет молчание. Он перебирал в пальцах короткие четки из бусин рудракши. По его жестикуляции Рамдас понял, что садху хочет провести ночь вместе с ним. Он поманил Рамдаса в комнату, где царил полнейший беспорядок, и приготовил сиденье для Рамдаса рядом с горевшим посреди комнаты очагом. Рамдас остался с садху на ночь, до утра не произнеся ни слова.

На следующий день он попросил позволения удалиться. Садху жестами спросил, почему Рамдас не носит с собой сосуда для воды, и тот ответил, что такова воля Рама. Из кучи хлама, валявшегося на полу, он выудил чистую полую тыкву в форме маленькой бутылки с вырезанной наверху ручкой. Он поставил «лоту» перед Рамдасом и знаком велел забрать ее. Рамдас стал отнекиваться, но садху оказался крепким орешком. По его выразительной пантомиме Рамдас понял, что ему не удастся уйти без самодельной лоты. Рамдасу пришлось покориться, и, попрощавшись, он вышел на улицу. Все садху разошлись, и только один, темнокожий, поджидал Рамдаса. Вдвоем они отправились к Бхарата-купе, Источнику Бхараты. По пути им встретились убогие лачуги крестьян, прилепившиеся у кромки возделанных полей, и застенчивые деревенские жители угостили их рисом и простоквашей. К вечеру они пришли к Бхарата-купе.

Над широким круглым водоемом склонял свои ветви древний гигантский пипал. Вокруг него стояли маленькие храмы Рамы, Ситы, Лакшманы, Бхараты и Ханумана. Они устроились на ночь под деревом, на каменном пьедестале, окружавшем колодец. Утром снова тронулись в путь, искупавшись в священном источнике. Вскоре темнокожий садху покинул его, пойдя своей дорогой.

Оставшись один, Рамдас три дня бродил по диким джунглям, укрываясь на ночь под деревьями или среди каменных развалин. Питался он цветами мовах[36 - Madhuca longifolia (Bassia longifolia) – дерево семейства сапотовых (медовое дерево, морра, махва) со сладкими цветками, широко использующееся как источник масла.], медового дерева, срывая их с нижних веток. Это большие белые цветки, по форме – как бутоны розы с толстыми сочными лепестками и сладкие как мед.

Рамдас прибыл в Читракут за неделю до празднества Рам-навами. До начала торжества оставалось два дня. В своих блужданиях по лесу он случайно вышел на парикраму (священную круговую дорогу), огибающую подножие холма Камтанатх, где уже побывал раньше с баньей. Вдоль парикрамы было много храмов, ашрамов и водоемов, где отдыхали паломники. Когда он обходил холм, две набожные матушки, жившие в маленьком флигеле при одном из храмов, пригласили к себе Рамдаса и с любовью накормили его. Время как раз подошло к полудню.

Вечером он взобрался на холм под названием Лакшмана Текри. Он нашел укромное местечко на склоне и провел там ночь.

Бог – для тех, кто жаждет истины

У дороги вокруг холма находился ашрам брахмачари, где двенадцать мальчиков изучали премудрости Вед и постигали жизненные правила и обряды древности. Перед ашрамом был воздвигнут яджна-кунд[37 - Яджна-кунд – священный алтарь для огненного жертвоприношения. Неглубокая яма, где разводится огонь, окружена квадратным многоярусным каменным заграждением.], где брахмачари собирались каждый день вместе со своим наставником и под звуки священных мантр проводили яджну по ведическому закону. За яджна-кундом, ближе к ашраму, стояли небольшие каменные беседки в стиле классической храмовой архитектуры, и в одной из них Рамдас провел ночь.

Закладывая круги по парикраме Камтанатха, Рамдас повстречался с садхакой, на вид безумным – впрочем, все опьяненные Богом люди в известной степени безумны. Он громко и безостановочно читал Рам-мантру, то присаживаясь у одного из маленьких храмов парикрамы, то вновь пускаясь по кругу.

Как-то ночью Рамдас выбрал для медитации каменный квадратный пьедестал яджна-кунда. «Безумный» садхака присоединился к нему и уселся с другой стороны. Рамдас, как всегда, читал мантру вполголоса, а его сосед повторял имя громогласно, в своей обычной манере. Шли часы, и джапа шла полным ходом. Примерно в три часа ночи садхаку начало непреодолимо клонить в сон, и, не выдержав, он скатился с края кунда и уснул на своем коврике.

Не прошло и получаса, как он коротко вскрикнул и встрепенулся. Открыв глаза, он узрел Рамдаса, сидящего на кунде и по-прежнему читающего мантру, и от злости на самого себя пришел в неистовство.

– Ничтожество, жалкий дурак! – осыпал он себя покаянной бранью. – Я позволил сну украсть у меня бхаджан. И как ему удается побеждать сон! – Последний возглас относился к Рамдасу. – Зачем только я набил брюхо вечером – из-за этого и случился провал. О Господи, я теряю драгоценное время!

Поистине, Бог – для тех, кто одержим такой жгучей жаждой истины.

Праздник Рам-навами обычно отмечается девять дней. В первый же день тысячи паломников со всей Индии стеклись в Читракут, чтобы совершить парикраму холма Камтанатх. Верующие считают, что этим ритуалом зарабатывают себе неисчислимые заслуги, так как, по преданию, Шри Рамачандра и Сита предавались аскезе на этом холме. По дороге вокруг холма ползла густая толпа паломников. Совершая один из кругов, Рамдас заметил ашрам Пиликоти, постоянную обитель Свами Нирбаянанды и его жены – святой четы, с которой он встретился в Джанси. Ашрам был украшен пестрыми гирляндами, флажками и цветочными арками, сотни санньясинов, съехавшихся издалека, толпились во дворе, привлеченные праздником и неизменным девизом ашрама: кормить любого санньясина, переступившего его порог. Главой ашрама был Свами Акандананда, санньясин, известный во всех объединенных провинциях, управляющим – его ученик Свами Сатчиданада, знаток санскрита. При ашраме находилась небольшая бесплатная школа по изучению санскрита.

Свами Нирбаянанда, его жена и брат, Свами Рамананда, были учениками Свами Акандананды, имевшего множество последователей как среди санньясинов, так и среди мирян. Свами Рамананда в то время был в ашраме. Странствуя по Индии со своими учениками, Свами Акандананда иногда на несколько месяцев в году останавливался в Джанси. Они слышали о Рамдасе от Рамкинкера, но встретиться им не довелось.

Когда Рамдас уезжал из Джанси, Свами Нирбаянанда попросил его обязательно побывать в ашраме Пиликоти. И вот теперь Рамдас, оказавшись в его стенах, угодил в толчею двора, заполненного прибывавшими санньясинами. Днем он присоединился к общей трапезе. Совершив еще один обход холма, он вернулся в ашрам. Спал он в те дни очень мало, и только поздно ночью ему захотелось отдохнуть и он устроился на каменной скамье, благо они во множестве были расставлены во дворе. Для удобства паломников, избравших их своим ночным ложем, один конец гранитной плиты был слегка приподнят, образуя «подушку». Ночью скамейки становились холодными как лед.

Его единственное дхоти послужило и простыней, и одеялом: он улегся на один его край, а прикрылся другим. Через час его деликатно потревожил молодой санньясин, подошедший к скамье с двумя одеялами.

– Махарадж, возьмите эти два одеяла – холод страшный, – предложил он. По его настоянию Рамдас поднялся, и санньясин расстелил на скамейке одеяло, а когда он снова лег, укрыл его вторым. Все до единого добры к нему, ибо каждый – Он.

На рассвете он пошел мыться на реку. Тыквенная бутылка теперь стала его добрым товарищем. В ашрам он вернулся к полудню, а вечером молодой санньясин, снабдивший его одеялами, выразил желание побыть в его обществе и отвел его в свою кути, стоявшую на другой стороне дороги напротив ашрама. Рамдас рассказал ему о своей встрече со Свами Нирбаянандой и его женой в Джанси. Собеседник осведомился о его имени, и Рамдас назвал себя.

Прошла еще одна ночь, и, как всегда, ранним утром Рамдас совершил омовение в реке и появился в ашраме к полудню. На веранде одного из флигелей собралась кучка санньясинов. Когда Рамдас вошел в ворота, все как один повернулись в его сторону и, хихикая, уставились на него. Он собрался было пройти мимо, но Свами Сатчидананда, управляющий ашрамом, крикнул ему, чтобы он остановился.

– Подойдите-ка сюда, – подозвал он Рамдаса, и он поднялся на веранду.

– Мы тут раздумываем, какому наказанию вас подвергнуть, – нахмурился он.

Один из санньясинов помахал толстой палкой. Рамдас забрал палку у него из рук и почтительно вручил ее Свами.

– Вот палка, – улыбнулся он. – Отведите душу, накажите Рамдаса. – Он наклонился, подставляя спину. Все дружно рассмеялись.

– Нет, номер не пройдет, – прояснил ситуацию Свами. – Мы уже вынесли приговор. Вам придется остаться в ашраме на целый год. Это вам наказание!

– А если Рам этого не захочет? – осторожно спросил Рамдас.

– Рам говорит через нас! – нашелся Свами.

– Но он говорит и в Рамдасе. Он известил его, что он не должен соглашаться на ваше предложение.

– Там посмотрим, – покачал головой Свами. – Мы поселяем вас в отдельную комнату и приставляем к вам стража. Вы не сможете сбежать.

– Да будет на все воля Рама, – произнес Рамдас.

– А догадываетесь ли вы, какое вам предъявлено обвинение? – поинтересовался Свами.

– Вы уже вынесли приговор, и какая разница, будет ли Рамдас знать, в чем его вина? – ответил Рамдас.

– И все же я сообщу вам, в чем дело. Два дня вы играли с нами в прятки. Вы сохраняли полное инкогнито. Мы слышали о вас и ждали вас с нетерпением. За эту хитрость мы и наказываем вас, – разъяснил Свами.

Как предаться Богу

Для Рамдаса приготовили узкую «камеру», где он обнаружил деревянную кровать с лоскутным одеялом и глиняный кувшин, полный воды. Он был отдан под присмотр Свами Рамананды, старого санньясина, взявшего на себя заботу о Рамдасе. Удивительно, что все санньясины этого ашрама были простодушны, как дети. Они часто приходили в комнату Рамдаса, чтобы поговорить с ним и приласкать, как маленького ребенка. Они устроили ему настоящее пиршество любви.

Как-то раз Свами Рамананда и Свами Гуптананда – молодой монах «с одеялами», сидели у него в комнате на кровати. Рамдас говорил о предании себя Богу. В качестве примера он привел эпизод с Драупади в тронном зале Кауравов[38 - Эпизод из Махабхараты. Душасана, второй среди братьев Кауравов, пытался сорвать сари с Драупади, жены пяти братьев Пандавов, и Кришна бесконечно удлинил ее сари.]. Она попала в отчаянное положение, когда Душасана задумал прилюдно унизить ее. Она боролась с оскорбителем, пытаясь защитить свою честь, при этом взывая к Кришне о помощи, но Кришна не приходил ей на выручку. В конце концов, осознав свою оплошность, она сложила руки, всецело предавшись Кришне, и призвала его. В тот же момент он спас ее от бесчестья.

Когда рассказ Рамдаса подошел к волнующему моменту самоотдачи Драупади, Свами Гуптананда, слушавший Рамдаса затаив дыхание, так сильно растрогался, что не смог сдержать рыданий. Глаза Свами Рамананды тоже заблестели от слез.

Однажды Рамдас в компании Гуптананды совершил восхождение на знаменитый холм Камтанатх, возвышающийся над ашрамом Пиликоти. Некоторые индуисты считают святотатством попирать ногами священный холм, поскольку, по преданию, во времена оны на нем обитали Шри Рамачандра и Ситадэви. На холме нет никаких реликвий или сооружений, говорящих об их пребывании. Высота холма от его подножия составляет около пятисот футов. Он сплошь покрыт дикой порослью кустов и густым лесом, среди которого попадаются деревья тенду[39 - Тенду, или тендурини, – коромандельское черное дерево Diospyros melanoxylon.] со съедобными плодами. Рамдас спускался вниз бегом по высохшему руслу ручья, усеянному гладкими круглыми камнями.

В другой день на прогулку вокруг священного холма Рамдаса позвал санньясин из Каши. Пройдя часть пути, оба уселись на каменном постаменте под деревом. Тут санньясин пустился в откровенные признания.

– Махарадж, скоро уже тридцать лет, как я принял санньясу, но ум по-прежнему в безнадежном состоянии, – посетовал он. – Низменные желания, жадность и гнев цветут пышным цветом, как и раньше. Что мне делать?

– Единственный способ укротить ум и избавить его от упомянутых пороков – никогда не расставаться с именем Бога, медитировать на Его великие качества и посвящать Ему все свои действия, – посоветовал Рамдас.

– Я испробовал все это, но все напрасно, – сказал санньясин.

– Тебе нужно заниматься этой практикой в уединении, – заметил Рамдас.

– О, только не говорите мне об уединении! – Рамдас явно задел больное место. – У меня ужас перед одиночеством. Стоит мне остаться одному, и ум атакует целая армия нечестивых желаний. Поэтому я гоняюсь за святыми. В их обществе мне спокойно. Но я знаю, что не обрету покоя, если буду полагаться лишь на помощь извне, и он будет лишь временным.

Он умолк и воззрился на Рамдаса, явно надеясь, что он решит его проблему.

– То, что ты говоришь, верно. – Рамдас вдохновился на пространную речь. – Бог, который есть чистое бытие, сознание и блаженство, пребывает у тебя внутри, – точнее, ты не отличаешься от Него. Пока ты не обнаружишь Его в себе, не будет ни полного освобождения, ни покоя. И главное, запомни, что самое необходимое качество для искателя Бога – бесстрашие. Тебя не должен преследовать ни страх одиночества, ни страх толпы. Одиночество, напротив, великое подспорье. Верь в то, что обитающий в тебе Бог всемогущ. Поэтому ищи Его поддержки, постоянно помня о Нем, молясь и медитируя. Это прогонит низменные страсти.

Не забывай ту первейшую истину, что Бог обитает у тебя в сердце. Не расстраивайся от неудач, неизбежных на первых порах. Учись распознавать работу Его воли во всем, что происходит у тебя внутри и во внешнем мире, и покоряйся ей, пока не победишь полностью личное «я» и не постигнешь, что Он во всем, Он – всё, и ты и Он – одно. Будь терпелив. Путь самодисциплины, ведущий к постижению Бога, – нелегкий путь. Ты встретишь препятствия и страдания, и тебе придется преодолевать первые и выносить вторые, и опять-таки, только с Его помощью. Помощь Его приходит, только когда ты сосредоточен на Нем, а для этого лучше всего повторять Его имя.

Санньясин молча выслушал Рамдаса и больше не задавал вопросов. Они пошли обратно к ашраму.