Брат Смотрящего

С этих самых пор мы стали собирать повсюду VHS-кассеты с клипами или репортажами, где хоть кто-то танцевал брейк, и до дыр пересматривали их, пытаясь разучить эти необычные движения. Площадкой для занятия изначально выступил наш родной приют, где мы по выходным торчали в игровом зале (там было покрытие пола из линолеума) и покадрово рассматривали записи, пытались понять, как делать «гелик», крутиться на руке или на голове.

Общее увлечение очень сильно сплотило нас в приюте, со временем позабылись разборки с Мишей, и отношения в конечном итоге наладились.

Брейк-движение так быстро набрало популярность во всех школах, что администрация города официально открыла секцию брейк-данса в местном доме культуры. Это была настоящая победа. Теперь у нас была общая площадка, где мы могли делиться своими знаниями и навыками.

Но все надежды рухнули крахом после первого же посещения этой секции. Вместо желающих научиться танцу я обнаружил там сборище беспризорников и прочих уебанов. Вместо того, чтобы чему-то учиться, они, наоборот, всем мешали, постоянно ко всем прикапывались, искали повод для драки. Неудивительно, что в итоге они докопались и до меня. Я снимал с себя куртку, когда раздался бычий голос:

– Э-э-э! Левый! Ты куда куртку кладешь!

Ко мне подскочил смуглый конопатый уёбок с жирными немытыми волосами и желтыми нечищеными зубами. Его лицо было какой-то неправильной анатомической формы и очень напоминало морду крокодила, поэтому его все звали Гена, по аналогии с крокодилом Геной из мультфильма про Чебурашку. Забавный факт – настоящего имени Гены я не знаю по сей день, но это не важно! Важно было другое – этот уёбок прикопался ко мне, и сейчас мне предстоял очень неприятный разговор.

– Ты слышь? Я это тебе сказал! Куртку свою убери! Это наша скамейка, и левым тут не место!

И тут же слышу, как его подручные шавки стали сбоку подсирать чего-то из разряда:

– Да-да! Левый! Ты иди отсюда, понял!

Передо мной высралась интересная бригада грязных немытых беспризорников из неблагополучных семей (до сих пор не пойму, почему их не распихали по приютам и детским домам?). И возглавлял эту бригаду этот смуглый конопатый Гена. Он был там неоспоримым лидером и очень острым на язык. Было видно, что он развит не по годам и умеет внушать мысль своим суровым слогом.

– Но ведь это общая секция для танцев, разве не так?

– И че теперь! Ты че-то хочешь, левый?

– Я танцевать пришел, ты че пристал?

– Слышь левый, ты вот куда хочешь, убирай свою тряпку, но вот эта скамейка наша, и не мозоль мне тут глаза…

Мне нечего было ответить этим ублюдкам – их была целая толпа, а я какого-то хрена пришел из приюта совсем один. Жаль, рядом не было Кузи. Ох, мы бы тогда потолковали.

Вот там же из толпы беспризорников ко мне прикопался интересный персонаж по имени Митя, и первое, что он спросил с улыбкой на лице, была до боли знакомая фраза:

– А ты сможешь побить вон того парня? – тычет в сторону какого-то незнакомого чувака.

– Не знаю, а что случилось?

– Не, ну просто, давай, ты подерешься с кем-нибудь?

Ну твою же мать! На сердце стало так тошно, что я вновь нарвался на конченого дебила, у которого развлечением считалось просто взять и с кем-то подраться, или заставить кого-то другого подраться. В общем, этот Митя оказался точно таким же конченым мудаком, как те три брата на городском пруду.

И вот, пока я бродил по дому культуры, осознавая, что никакой секцией брейк-данса тут и не пахнет, этот Митя рассказал мне много всяких историй о себе и своих товарищах. Просто зацените его образ мышления и осознайте, на каком каменном уровне остановилось развитие у этого парня.

– Мы с пацанами развлекаемся так! Это прикол у нас такой – всем предлагать драться, это очень весело! Я, короче, брату младшему предложил, давай потягаемся? Пообещал, что сильно бить не буду, и, короче, ему с ноги как дал в грудак, тот аж дышать забыл, как! (брату, кстати, лет 7, не больше). Вот, короче, ты вот можешь человека убить? А я, короче, вот, могу! Как в боевике, я знаешь, чего видел? Вот, короче, там мужик одному негру в рот трубу забил, и тот умер… Вот спорим, я так же могу? Не, ну ты скажи, что спорим, и я те отвечаю, вот покажу, как убиваю! Я ваще могу, мне не страшно! А ты убивать умеешь?

Я молча стоял и охуевал, вот другого слова подобрать, увы, не могу. И, наверное, простой обыватель решит, что Митя просто гнул понты, чтобы выглядеть в моих глазах крутым, но это было не так. Весь ужас ситуации заключался в том, что Митя был абсолютно серьезно настроен. В тот момент я даже близко не предполагал, что все так запущено.

Насмотревшись ужасов на танцевальной секции, я вернулся в приют, где объективно рассказал ребятам, что в доме культуры делать нехуй, поэтому мы продолжили тренировки по месту нахождения.

Постепенно у нас стало что-то получаться, и все было бы нормально, если бы не одна маленькая проблема. Наш внешний вид! Мы все были, как из инкубатора, в одинаковой одежде, а мне так хотелось полностью белые кроссовки и крутой спортивный костюм, как в клипах, но где же это все взять?

Вот тут и созрела первая острая необходимость раздобыть деньги, а как это сделать – я понятия не имел. Кузи уже не было, Амазонки тоже, поэтому пришлось спрашивать у Мишки, предводителя мародеров. Поскольку к тому времени сильнее меня в приюте никого не осталось, он быстро сообразил всю выгоду союзничества со мной и оперативно обрисовал варианты непыльного заработка на карманные расходы.

Первый вариант меня буквально шокировал. Миша предложил найти мужиков, желающих купить на ночь умственно неполноценную воспитанницу приюта, естественно, несовершеннолетнюю. О да-а-а-а! Вот она, неприятная правда о российских приютах. К сожалению, такие вещи там происходят, не повсеместно, конечно, но такое бывает.

Звали ту девочку Ольгой, и было ей примерно лет 16. Была она очень буйной, часто закатывала истерики, драки с воспитателями. И да, вы правильно все поняли – время от времени Миша с мародерами трахали ее в туалете, а порой ее как бы передавали желающим развлечься за небольшую плату. Однако она ни о чем не подозревала. Ей говорили:

– Хочешь забухать на халяву с мужиками?

– Конечно, хочу!

– Ну, вот и пиздуй!

И Оля с удовольствием сбегала из приюта по пожарной лестнице на такие оргии к дядькам, в баню или на квартиру. Все было секретно и конфиденциально, иначе эту лавочку давно бы уже прикрыли. Парни получали свой гонорар, мужики – секс, Оля – бухло, и все были счастливы!

Но мне было как-то мерзко заниматься такими вещами, я не сутенер. А деньги были очень нужны. Вот тогда Миша посоветовал интересный бизнес:

– Можно охранять машины!

– Сторожем, что ли?

– Да не-е…

Оказывается, раньше практиковался у ребят такой интересный промысел в центре города. Возле большого монастыря по выходным постоянно крутились толпы туристов и паломников, многие из них приезжали на откровенно дорогих автомобилях, и вот парни придумали банальный, но очень действенный способ заработка: группа ребят дежурила у автомобильной стоянки возле храма, и когда туда подъезжал очередной джип, они вежливо предлагали присмотреть за автомобилем. Разговор выглядел примерно следующим образом:

– Дяденька! А давайте я за вашим автомобилем присмотрю, чтобы ничего с ним не случилось?

Эта фраза означала: «дай мне немного денег, и я ничего не сделаю с твоим авто!» Согласен, выглядело это не очень красиво, но тогда мне это показалось лучше, чем продавать больную Ольгу в постель непонятным педофилам.

В субботу с утра мы с Мишкой, втайне от всех, заручившись негласным разрешением от воспитателя, свалили в центр города на промысел. Я предвкушал огромный куш и никак не мог угомониться, докапываясь до Миши.

– А много денег просить?

– Лучше не называть сумму…

– А сколько обычно дают?

– Ну, смотря какой автомобиль.

– А сколько за день быва…

– Заткнись! – оборвал меня на полуслове внезапно напрягшийся Миша. – Плохо дело… Там, у храма, парни крокодила Гены торчат, суки! И сюда залезли уже!

Возле арки у входа в храм я увидел группу беспризорников, которые, не стесняясь, клянчили милостыню у проходящих туристов.

– Так они же у входа торчат, а мы, вроде как, на стоянке работать будем?

Миша долго мялся, никак не решаясь подойти ближе, словно чувствовал, что теперь это чужая территория.

– Мы идем или нет? – спросил я раздраженно, не скрывая своего недовольства.