На 127-й странице. Часть 1

Сколько мы так пролежали, я не знаю. Потом я услышал шум волн за бортом и чьи-то шаги в коридоре.

– Почему ты молчишь? – прошептала миссис Донахью.

Мы лежали лицом к лицу, а мои пальцы скользили по ее спине. Трогательная шейка, гладкая кожа, изящная талия, переходящая в бедра.

– Что ты там исследуешь?

– Чудесную русалку, которую шторм выбросил на берег.

– И…

– Надо вернуть ее обратно в океан, но…

– Но…

– Но не хочется расставаться.

– Не расставайся.

Она сама потянулась ко мне. Ее губы были мягкими и желанными. Моя рука скользнула вниз ее живота.

В этот раз все было спокойнее. Я никуда не исчезал и каждой клеточкой своего тела чувствовал, как откликается на мои действия тело художницы. Это был уже не шторм. Два случайно сблизившихся человека нежно любили друг друга. Мне хотелось бы запомнить и сохранить это ощущение.

– Мне тоже, – прошептала художница и крепко прижалась ко мне.

Видимо, какие-то свои мысли я, сам того не осознавая, говорил вслух.

– Я не знаю, как тебя зовут, – сказал я.

– Пусть будет Элизабет. А тебя?

– Пусть будет Энтони, – назвал я имя Деклера.

Интересно, чье имя назвала мне она?

Сцена 54

Уже два дня как Тереза чувствовала себя лучше. И хотя голова еще немного кружилась, и совсем не было аппетита, вчера она все же пошла на ужин в капитанский салон. Просто уже не было сил сидеть в каюте, ставшей неожиданно тесной.

На ужине она ела совсем немного, больше слушала. Сидевший рядом промышленник Джеймс Томпсон пытался заинтересовать ее разговором про свои торговые дела на Востоке. Казалась бы, интересная тема. Но что бы не начинал рассказывать Томпсон, он почти сразу переходил на подсчет прибылей и убытков. Терезе предлагалось восхититься, что за одну какую-то сделку этот промышленник получил прибыль сразу 1000 долларов. Умом Тереза понимала, что эта цифра очень большая, что она никогда не держала в руках такой суммы и, наверное, никогда не будет держать. Возможно, именно поэтому эта 1000 долларов никак ее не впечатляли. Процентов по отцовскому вкладу в банке и жалованья от редакции ей с лихвой хватало на все ее нужды. Она просто не представляла, зачем ей могла бы понадобиться эта 1000 долларов. Не будет же она, вместо одного завтрака, съедать сразу три или четыре, а вместо одного платья носить сразу несколько.

Но приходилось вежливо кивать, чем она сильно расстраивала лейтенанта, сидевшего напротив. Участвовать в разговоре лейтенант не мог. Через стол особо не поболтаешь. Внимание сразу двух мужчин было Терезе приятно. Не все же этой, распущенной миссис Донахью, блистать! Почему она назвала миссис Донахью распущенной, Тереза не знала. Это словечко было из арсенала ее мамы, которое та использовала, когда хотела сказать что-то плохое о какой-нибудь персоне женского пола.

Но мысли неожиданно для Терезы снова вернулись к цифре 1000 долларов. Она подцепила вилкой кусочек ветчины и отправила его в рот. 1000 долларов, 1000 долларов… А если миллион долларов? Как можно потратить миллион долларов? Если бы мне предложили потратить один миллион долларов? Какие мои действия? А ведь, пожалуй, из этого может получиться неплохой рассказ. Человеку предлагают потратить один миллион долларов, а в рассказе описываются его действия.

– Вы меня совсем не слушаете, мисс Одли, – с притворной обидой в голосе сказал Томпсон, но отвечать ему не пришлось.

Пастор слегка постучал вилкой по стоящему перед ним бокалу с вином и, когда все обратили на него внимание, то заявил, что найдет пропавшие часы капитана Хемпсона. Удивлены были все. Сам капитан был удивлен тем, что пастор знает о пропаже, а также решением пастора найти их. Остальные присутствующие вообще впервые услышали, что у капитана что-то пропало. А само решение пастора найти пропажу было из ряда вон выходящим. Пастору посыпались вопросы. Как? Каким образом?

Единственным человеком за столом, которого эти новости оставили безучастным, был мистер Деклер. За ужином он ел, наверное, даже поменьше самой Терезы. И все больше поглядывал в сторону миссис Донахью, которая полностью игнорировала его взгляды. Заявление пастора Деклера нисколько не удивило, а потом он проявил свойственную англичанам любовь к всевозможным пари. Деклер достал десятидолларовую банкноту и словно мальчишка-газетчик стал ею размахивать, чем оттянул всеобщее внимание на себя. Выяснилось, что он решил заключить пари, а вернее поставить эти 10 долларов на то, что пастору удастся найти часы капитана. Предложение Деклера заинтересовало присутствующих не меньше, чем планы пастора. Даже Тереза не удержалась и поставила 1 доллар на успех пастора. Ставить пришлось свои деньги, так как вряд ли главный бухгалтер «Метрополитена», мистер Гительсон согласился бы с такими расходами. В результате этого Тереза неожиданно обнаружила себя на стороне Деклера и миссис Донахью, которые тоже верили в успех пастора. На другой стороне оказались и военные, и, влюбленный в финансы, Томпсон.

После ужина она немного постояла на палубе в обществе лейтенанта, а потом, сославшись на остатки морской болезни, ушла в свою каюту. Пока она была на палубе, а стоявший рядом с ней лейтенант что-то рассказывал из армейской жизни, мимо них несколько раз проходил мистер Деклер. Он, очевидно, хотел переговорить с ней о своем письме. Но Тереза его демонстративно не замечала. Не надо было так часто смотреть на эту распущенную миссис Донахью.

Сцена 55

На следующий день, вечером Тереза стояла перед зеркалом и собиралась нанести еще один удар по миссис Донахью. Удар назывался новое красивое платье. Таких платьев в багаже Терезы было два. Всего два. Ее детский опыт путешествия в фургоне из охваченного огнем гражданской войны Юга на запад, в Калифорнию, говорил, что такие платья не годятся для путешествия. Они маркие, их сложно стирать, сложно гладить. Поэтому, собираясь в путешествие, Тереза из одежды взяла пару немарких жакетов на разную погоду, несколько юбок темного цвета и десяток блузок. Она справедливо решила, что жакеты и юбки будут более удобны в путешествии, а большое количество блузок позволит их часто менять. Да и стирать блузки будет значительно легче, чем целое платье. Но, взглянув на только что принесенные от портного платья, она переменила свое решение. Неужели после стольких примерок и ожидания, она могла бы их бросить пылиться в пустом доме! Пришлось взять чемодан побольше и аккуратно уложить платья в поездку.

Одно из этих платьев Тереза надела и рассматривала себя в зеркале. Плотный красивый материал в красную и зеленую клетку, белые кружевные воротничок и манжеты. Нарядное и одновременно строгое платье, которое как раз подходит для молодой современной женщины. А ряд пуговиц от шеи до пояса делал платье удобным в использовании. Насмотревшись на себя и оставшись довольной, Тереза надела шляпку и отправилась на ужин.

В капитанский салон Тереза пришла в приподнятом настроении. Она специально немного припозднилась. И теперь наслаждалась взглядами, обращенными на нее. Благодаря смене серых жакета и юбки на новенькое платье ее облик разительно изменился, и со всех сторон сыпались комплименты. Молчали только миссис Донахью и Деклер. Но это не могло испортить настроения Терезы. Она сама подошла к Деклеру.

– Мистер Деклер, мне понравился ваш сюжет, который вы изложили в письме, – сказала она, чем заставила лейтенанта покраснеть от гнева. – Я готова обсудить его сегодня вечером, после ужина, на палубе.

– Это очень приятно слышать, – ответил Деклер, слегка приподнявшись из кресла. – Буду с нетерпением ждать окончания ужина.

После чего он продолжил ужин, совсем не замечая недовольных взглядов лейтенанта.

Ужин был превосходным. Собравшиеся в капитанском салоне уже привыкли к друг другу, но еще не надоели, а, намечавшаяся вражда между лейтенантом и Деклером, пока не превратилась в войну.

За ужином Тереза узнала, что банк, в котором капитан собирал ставки на результаты, затеянных пастором поисков, вырос с 32 долларов до 72 долларов, причем большая из них часть была поставлена против пастора. Терезе стало немного обидно, но сидящий рядом Джеймс Томпсон ее, как он считал, успокоил.

– Это же хорошо, что против вас ставят больше, – сказал расчетливый промышленник. – Если пастор найдет эти часы, то вы получите кругленькую сумму.

Поняв, что он опять сбился на тему финансов, Томпсон достал из кармана пиджака несколько листков и карандаш.

– Посмотрите, что придумал наш мистер Деклер, – сказал он. – Эту штуку мне пришлось выкупить за доллар.

«Ого», – подумала Тереза. – «Уже не просто мистер Деклер, а наш мистер Деклер».

Тем временем Томпсон начал двигать карандашом, верхний листочек стал то сворачиваться, то разворачиваться, и солдатик задвигался. Как живой!

– Как интересно! -сказала Тереза. – А можно мне?

Томпсон передал ей листки, и какое-то время Тереза увлеченно заставляла солдатика колоть штыком невидимого врага.

– Кстати, на нашего лейтенанта похож, – неожиданно сказал Томпсон, показывая пальцем на нарисованного солдатика.

«Действительно», – подумала Тереза и посмотрела на лейтенанта.

Лейтенант сидел молча с красным лицом и раздувающимися ноздрями. Деклер спокойно ел на своем конце стола и не принимал участия в разговоре.

Тем временем Тереза передала листочки с карандашом миссис Донахью, а та, почти сразу, капитану Хемпсону.

Пока все за столом развлекались с нарисованным солдатиком, Томпсон обратился к Деклеру.

– Мистер Деклер, как вы смотрите насчет партнерства со мной по выпуску таких игрушек?

– Положительно, – сразу же согласился Деклер. – Только зря вы считаете, это игрушкой. Эта игрушка сможет в недалеком будущем заменить театр. Представьте себе большой театральный зал, свет потушен, и на вас со сцены едет иллюзия в виде настоящего паровоза. И основой этой иллюзии сейчас развлекаются за нашим столом.