Жертва репрессий

– Да, Брат Ноль. Я всё понял.

Жертва репрессий

1.

Сердюкова забрали 24-го марта, во вторник. Милютина – в апреле, не помню какого числа. Потом опустели кабинеты Серпенко, Каледина и Терёхина. Я остался с несколькими коллегами в полупустом офисе. Все стали друг друга избегать. Даже в курилке уже невозможно было собраться и непринужденно поболтать как раньше.

Бывало, войдёшь туда – хоть топор вешай! Мужики стоят и ржут над чем-то. Менеджер по логистике Смирнов опять травит анекдоты или рассказывает истории из жизни. Что сказать, душа любой компании, балагур и бабник этот Смирнов! А сейчас в это даже не верится. Смирнов теперь закопался в работе и даже материться себя отучает… Вот захожу как-то к нему в кабинет. Куда только делся прежний Смирнов? Он как будто весь вылинял. Огненно-рыжая копна волос и та поблекла.

Мы же офисные хомячки! Кто устроил за нами такую охоту? Если и есть от нас какая-то польза, то только здесь, в офисе. Без нас не выживут интернет-форумы. Мир станет серым и неприглядным.

Вообще я мечтал стать историком. Писать монографии, выступать на семинарах и симпозиумах, давать лекции – вот о чём я грезил в юные годы. И семья у меня была такая интеллигентная: мама – учительница, отец – инженер. Я с блеском окончил истфак, немного потом поработал на кафедре и… сбежал от нищеты и ненужности. Устроился работать офис-менеджером в одну приличную фирму. И платили здесь неплохо, да и работа – не бей лежачего.

Можно было не учиться столько лет. Через год работы весь накопленный багаж исторических знаний где-то растворился и осел. Зато я с жаром спорил на форумах об исторических путях России. Особенно мне нравилось заходить на сайты, где общались либералы, и троллить их там своей сталинистской дубинкой. Однажды во время одного такого спора я пытался убедить этих безграмотных ослов, что сталинские репрессии были не результатом деятельности Сталина, а провоцировались активностью низовых партийных и хозяйственных работников.

Конечно, убеждать их в этом было бесполезно. Но они хоть побесились в своём змеином логове. А я был доволен: всё-таки не зря учился – есть ещё порох в пороховницах! Могу любого либерала уделать.

Запомнил комменты одного форумчанина – уж больно интересные они были. Какой-то вундеркинд под ником Пушкарь, видимо, почитав мои едкие и остроумные реплики, пришёл к выводу, что массовые репрессии можно организовать, используя пассивную энергию хомячковых масс.

Потом, когда началась вся эта движуха по борьбе с коррупцией, с пиратством в интернете, с пидорасами, с гомофобией – со всем, что можно и чего нельзя, – я часто вспоминал слова Пушкаря.

2.

Захожу 24 марта на работу, и тут бац! Сердюкова арестовали. В курилке ажиотаж.

– Ребята, что такое? – спрашиваю.

– Кирдык Сердюкову. Вчера вечером он, как всегда, остался допоздна работать. Пришли двое в штатском и увели его под белы рученьки. Никто больше ничего не знает, – сообщил Смирнов с нервной дрожью в голосе. Он недолюбливал Сердюкова и считал его своим конкурентом.

А буквально на днях правительство запустило новый сайт, с которого можно было отправлять анонимные жалобы и доносы на любого человека.

Думаю, даже если Смирнов что-то там написал про Сердюкова, ведь не могли же того арестовать? Но меня всё-таки стало одолевать любопытство. А вдруг и правда можно? Что, если моя жалоба в какие-то непонятные госструктуры обернётся арестом неугодного лица?

Я только попробую. Чисто для эксперимента. Всё равно это бред.

Чтоб не палиться на работе, дождался окончания рабочего дня и уже с домашнего компьютера нашёл необходимый сайт. Серенький такой, официальный. В специальной форме для заявления представился Иваном Пупкиным и написал следующее: «Велемудрыя и досточтимыя господа! Моё почтение! Стало мне известно, что гражданин А. О. Алексеев барыжит наркотиками, сам сии зловредные вещества употребляет и, находясь в непотребном состоянии, ходит на работу аки сомнамбула. Искренне ваш, Иван Пупкин».

«Ваше сообщение успешно отправлено», – ответил мне бездушный компьютер.

Я лёг спать с чистой совестью, даже не думая, что этот прикол может навредить нашему Лёше Алексееву. Он и правда покуривал “травку”, но это же ерунда…

За Лёшей пришли уже на следующий день. Я был в шоке. Это было даже хуже и неожиданней, чем если бы пришли за мной.

Нужно что-то делать. Спасать надо человека! Ведь это по моей вине он оказался в таком дерьме. Я отпросился с работы и поспешил в районное отделение полиции, куда должны были привезти бедного Лёшу.

– Вы по какому вопросу? – недружелюбно спросил меня оперативный дежурный в форме старшего сержанта.

– Я хотел узнать, сюда ли доставили моего коллегу Алексеева Алексея? Можно мне сделать заявление по его делу?

– Подождите, – дежурный что-то долго выискивал в журнале.

– Да, Алексеева допрашивают сейчас. Вы что-то хотели заявить? Пострадали от его противоправных действий?

– Нет, вовсе нет. Я хотел сказать, что это не он. Он не виноват. Это всё я! То есть я тоже, конечно, ни в чём не виноват, но это я отправил анонимный донос через госсайт. И вот видите как получилось…

– Вы о чём вообще? Гражданин Алексеев готовил государственный переворот. Идите отсюда, гражданин, пока мы Вас тоже не привлекли за пособничество государственному преступнику.

«Что за фигня?! Какой, на хрен, государственный переворот? И как это в него могла трансформироваться невинная “травка”?». Мне стало жутко не по себе.

«Это ведь любой дурак может зайти на сайт, нагородить там какую-нибудь ахинею, и мне потом тоже государственный переворот пришьют».

Было от чего ужаснуться и впасть в уныние! Я пришёл домой, занавесил все окна, спешно удалил все свои аккаунты из сети. Если подумать, то за все мои блоги, комментарии, демотиваторы меня можно упечь далеко и надолго. Так, что даже имя моё будет удалено из всех документов.

Страх одолел с ещё большей силой. Я накрылся одеялом с головой, а своей девушке сказал, что, мол, заболел и не стоит ей ко мне пока приходить. Мысли были разные.

«А может, нечего так беспокоиться? У нас ведь всё как всегда. Цензуры в государстве нет – свобода совести и собраний; госканалы крутят всякую чернуху и дебильные шоу; народ счастлив в своём неведении и бесправии. Значит, истории с Сердюковым и Алексеевым – просто совпадение. Наверное, и правда был какой-то план переворота. Маленького такого переворотика. Скорей всего, они хотели кинуть тухлыми яйцами в какого-нибудь чиновника, а дело раздули… В общем, я здесь не при делах. Моя хата с краю!».

Стало немного спокойней. Я даже вылез из-под одеяла и осмелился включить телик. Вдруг в новостях что покажут про Алексеева и переворот? Но в телике жевали всё ту же однообразную жвачку: ВВП подрос, где-то что-то прорвало, но виновные наказаны, пенсии повысились. И так далее. Такой приятный бодрячок, и вроде жить хочется. С этим я и заснул.

3.

Несколько дней прошло вполне спокойно. Все работали в обычном режиме, на перерывах по-прежнему собирались в курилке, чтобы предаться приятному и лёгкому общению. Однако, что ни говори, оно уже не было таким лёгким: начала ощущаться натянутость и подозрительность в коллегах. Я сам стал подозрительным, а когда покидал рабочее место, блокировал компьютер и все приложения. Старался поменьше распространяться о своих личных делах и планах. Мало ли чего?

И тут началась веселуха с посадками. Каждый день мы приходили на работу, ожидая, что сегодня опять кого-нибудь не досчитаемся. Но ещё хуже было осознавать, что тем, кого не досчитаются, можешь быть ты сам! Я так боялся этого, что под конец, когда в офисе осталось всего несколько испуганных от своей безнаказанности человек, совсем перестал бояться. Мной овладели лень и апатия… Видимо, это меня и сгубило. Действуя по принципу «не донесёшь ты – донесут на тебя», мой однокашник и добрый приятель ещё по студенчеству сварганил на меня донос, обвинив в тунеядстве.

Люди из ФСБ пришли за мной на дом. Я уже был готов. На кровати лежала стопка аккуратно сложенной одежды. Я только что побрился и благоухал ароматом лосьона после бритья.

Фээсбэшники оказались вовсе не плохими ребятами. Деликатно позвонили в дверь. Представились и сказали, что меня обвиняют в разглашении гостайны.

«Во как! Оригинально», – подумал я. По такой статье из наших никого ещё не сажали. Я буду первым. Во мне даже взыграла гордость, что к моей персоне отнеслись не как к ординарному преступнику. Поэтому я предложил фээсбэшникам выпить чаю, но они отказались, ссылаясь на загруженность работой.

– Понимаешь, мы вот вас, врагов государства, сейчас пачками ловим. Работаем сутками, без выходных и отпусков. Служба такая, – устало объяснил старший.

– Да, тяжело вам приходится, – согласился я. – Куда меня определят, вы не знаете?

– Туда же, куда и всех государственных преступников.

– А где это место?

– Слишком много вопросов! В своё время всё узнаете. Но поверьте, Вам там понравится. Люди там реально исправляются и оставляют потом только хорошие отзывы.

«Значит, поработаю пару лет на благо государства, а потом, может, амнистия какая случится. Может, там даже есть интернет-точки».

Суда как такового не было. Мне зачитали обвинение. Я ознакомился с заявлением от имени Ивана Пупкина. В нём достаточно подробно описывалось, где, как и по каким мотивам я разглашал государственную тайну. Доказательной базы у обвинения не было, но это не помешало судье вынести приговор: десять лет колонии строгого режима без права посещения Интернета.

После этого конвоиры завязали мне глаза и посадили в автозак. «Зачем такие меры предосторожности? Подумаешь, везут осуждённого! Но зачем скрывать от него то место, куда его везут? Непонятно», – подумалось мне.

Долго мы плутали по московским улицам. Я это ощущал по особому московскому запаху, по биению сердца огромного города, по этим подземным утробным вибрациям, без которых я уже не представлял себе жизнь.