Странные приключения Ионы Шекета. Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 9

Заткнуть мне рот, как вы понимаете, Жанна не могла, хотя и сделала бы это с большим удовольствием – я это прочитал на ее лице и, думаю, не ошибся.

«Тот, кто подвигнул тебя на спасение Франции, – продолжал думать я, – вовсе не Творец Вселенной, а такой же сотрудник Патруля охраны времени, как и я. У него свое задание, а у меня свое. Выбор же остается за тобой, ибо выбор всегда остается за женщиной, и тебе это прекрасно известно!»

– Какой выбор? – нахмурилась бедная Жанна, до сегодняшнего дня умевшая выбирать лишь парней, с которыми плясала на деревенских праздниках.

«Выбор между любовью короля Карла VII и любовью простого еврея из Иерусалима».

– Иерусалим! – в экстазе воскликнула Жанна. – Гроб Господень все еще в руках неверных, и я возглавлю новый крестовый поход после того, как Франция одолеет Англию!

«После того, как Франция одолеет Англию, – напомнил я, – тебя поведут на костер. Так что выбирай сейчас. Но имей в виду: любовь короля недолговечна, и сердце его склонно к измене, как ветер мая».

Сравнение было из другой оперы, но я об этом не подумал.

Жанна прислушалась к чему-то внутри себя, а потом сказала:

– А тот, другой, он тоже великий король?

«Он простой ремесленник, – признался я. – Но в нем спит полководческий гений. Только он способен собрать войско, поднять восстание, свергнуть власть сарацинов и вернуть евреям Иерусалим и все оккупированные территории. Только он!»

– А я? – прошептала Жанна.

«Да, ты! – мысленно воскликнул я, все больше входя в роль архангела. – Только ты можешь разбудить гений этого полководца! Оставь в покое Францию, под английским игом ей будет совсем не плохо. Отправляйся в Иерусалим! Явись перед Пинхасом…»

– Его зовут Пинхас… – прошептала Жанна, и я почувствовал ее внутреннее сопротивление: имя ей не понравилось. Мне оно, честно говоря, тоже было не по душе – лучше звучало бы Моисей или Соломон, но тут уж что есть, то есть.

«Его зовут Пинхас Бен-Мордехай, – подумал я, – и он ждет. Явись пред ним, и он полюбит тебя. А полюбив, он поймет, что должен совершить ради тебя великий подвиг. И подвигом этим будет освобождение Иерусалима…»

– Пинхас спасет Гроб Господень! – воскликнула Жанна.

«Как же, держи карман, – подумал я совершенно машинально. – Зачем евреям спасать какой-то гроб? Иерусалим Пинхасу нужен, чтобы ждать там пришествия Мессии, не того, в которого верят христиане, и ты, Жанна, тоже, но другого, настоящего!»

Видите, каким я тогда был молодым идиотом? Я не умел даже собственные мысли держать в узде, думал все, что приходило в голову! Я совсем забыл в тот момент, что не слова мои, сказанные вслух, слышит Жанна, но именно мысли, которые звучат в ее голове.

– О чем ты говоришь мне? – со страхом воскликнула Жанна. – Ты дьявол! Уйди от меня!

И она протянула в мою сторону (интересно, как она догадалась, где я стою?) свой нательный крестик, воображая, что эта вещица способна лишить разума патрульного времени. Но я уже осознал свой промах и поспешил исправить ошибку:

«Пинхас полюбит тебя так, как не способен полюбить король Карл! Пинхас спасет Иерусалим, а ты спасешь Гроб Господень и привезешь его в Авиньон. Может, ты даже станешь Папой!»

А что, почему нет? Был же женщиной один из Пап по имени Климент, Жанна тоже могла – при ее-то упорстве! – добиться высшего сана. Особенно, если аргументом станет гроб, привезенный из Иерусалима и выставленный на обозрение в Авиньонском храме.

– Папой… – прошептала Жанна и наверняка увидела себя в этот момент сидящей на престоле главы христианской церкви.

«Да, – поспешил я закрепить наметившийся успех, – ты станешь Папой, а супруг твой Пинхас станет царем Иудейским, и еврейский народ вернется на историческую родину, и не будет изгнания из Испании, и не будет погромов в России, и не будет страшной Катастрофы, и все это сделаешь ты, Жанна. И всего-то нужно тебе совершить паломничество в Иерусалим, а не поддаваться на уговоры короля Карла и не идти освобождать Францию от английского нашествия».

– Пинхас, – прошептала Жанна. Вот не нравилось ей это имя, и все тут! От какой мелочи зависит любовь женщины! Она этого Пинхаса еще в глаза не видела, но уже сомневалась, достоин ли он ее любви. То ли дело – Карл VII, тем более, что он уже король, а Пинхас еще только будет. Может быть.

От моих дальнейших слов зависело будущее Палестины и еврейского народа. Нужно было найти самые точные мысли, самые верные интонации, а я был еще молод и…

И задание я завалил, сказав, точнее – подумав:

«И вообще ты бы на себя в зеркало посмотрела. Придется еще этого Пинхаса уговаривать, чтобы он в тебе увидел пророчицу, а не доярку».

Я тут же отрекся от подуманного, но было уже поздно.

– Ах, уговаривать! – воскликнула Жанна. – Никого и никогда! Нельзя! Уговаривать! Полюбить! Меня!

О Господи, тоже мне Клеопатра… Впрочем, все женщины ведут себя одинаково, когда им намекают, что они не очень-то красивы.

– Никогда! – Жанна схватила ведро, полное парного молока, и швырнула его через весь коровник в мою сторону. – Ни за что! Уж лучше этот тощий Карл, чем твой Пинхас! Дьявол! Искуситель!

Бедная девушка впала в состояние аффекта, у нее вот-вот мог начаться приступ эпилепсии – так, во всяком случае, показывал мой нательный диагност. Продолжать беседу было бессмысленно, и я прыгнул в колодец времени, думая о том, что за проваленное задание изображение господина Бецалеля немедленно уволит меня в запас под дружные аплодисменты членов попечительского совета.

Каково же было мое изумление, когда, доложив о неудаче, я услышал:

– Отлично, Шекет, отлично! Вы в точности выполнили поручение!

– Но… – пробормотал я. – Я должен был переправить Жанну в Иерусалим, чтобы…

– Чепуха! – воскликнуло изображение господина Бецалеля. – Не было в те годы в Иерусалиме никакого Пинхаса. А истинная цель задания была в том, чтобы Жанна пришла к твердому убеждению, что этот дурачок король Карл VII достоин ее любви. Вы просто еще не знаете женщин, дорогой Шекет. Наш эмиссар два месяца внушал Жанне голосом Творца, что она должна полюбить короля и спасти Францию. Она все сомневалась, а тут явились вы, наговорили глупостей, вот тогда-то Жанна и поняла, в чем ее назначение в жизни. Теперь она пойдет на костер с улыбкой на лице, как говаривал российский министр Грачев, правда, в другое время и при других обстоятельствах.

– Поздравляю, Шекет, – продолжало изображение господина Бецалеля, – поздравляю, вы получаете повышение по службе. Вообще говоря, вам положен отпуск, но не лучше ли будет для вас отправиться на новое задание?

КАК Я СПАСАЛ РОССИЮ

Голографическое изображение господина Бецалеля, внимательно оглядев меня с головы до пят, продолжало:

– То обстоятельство, что вы работаете исключительно в средних веках, а то и в более ранние эпохи, отрицательно сказывается на вашем опыте патрульного. Следующее задание будет особым и сложным: вам предстоит отправиться в Россию тысяча девятьсот двадцать третьего года и воспрепятствовать деятельности апарайской агентуры. Задание ясно?

Попробовал бы я сказать «нет»!

Апарайская агентура – это серьезно. Вообще говоря, сведения об этой цивилизации отдел безопасности всегда держал в секрете, но я попробую приоткрыть тайну – ведь вы не узнаете от меня не только координат Апарая в Галактике, но даже названия планеты: Апарай, как вы понимаете, – всего лишь кодовое обозначение.

Так вот, апарайцы, внешне очень похожие на людей (отличаются только расположением аппендикса, но кто же в обыденной жизни способен углядеть эту разницу?), постоянно вмешиваются в нашу историю – во всяком случае, вмешивались до тех пор, пока Договор 2076 года не положил конец этим пиратским наскокам. А нам, патрульным, приходилось тратить уйму времени, отслеживая действия пришельцев и не позволяя им делать из истории человечества цирковое представление.

Как-то апарайцы надумали потренироваться в построении коммунистического общества. Тренировались бы на себе, но они предпочли вынести эксперимент в космос, на Землю. Нет, я имею в виду не только попытку построения коммунизма в России, это другая история, и здесь апарайцам был дан лично мной надежный отпор. Об этом я еще расскажу, а опыт по созданию коммунистической общины они все-таки осуществили. Было это, кто не знает, в XVIII веке – апарайцы провели агитацию среди нескольких индейских племен в Южной Америке, и те обобществили все, что возможно, начав, естественно, с женщин. Денег у них отродясь не водилось, так что и отменять было нечего. Выдвинули лозунг «от каждого по способностям, каждому по потребностям» и стали жить согласно моральному кодексу строителя коммунизма. Патруль вмешался, когда коммунистической общине было 74 года от роду и бедные индейцы никак не могли понять, чем они, собственно, занимаются. Проблему решил агент Эренфест – ему удалось опознать апарайского резидента и разоблачить его перед советом старейшин. Не спрашивайте, как происходило разоблачение – это служебная тайна, которая даже мне не известна. Во всяком случае, индейцы прогнали апарайца в джунгли, Эренфеста хотели вздернуть на лиане, но он вовремя свалил в колодец времени, а коммуну в тот же день отменили и всех женщин мужчины, естественно, разобрали по праву сильного. Странно в этой истории то, что просуществовала индейская коммуна именно 74 года – ровно столько, сколько прожила советская власть в России. Может, это всеобщий исторический закон? Впрочем, я несколько отвлекся от темы – память, как вы понимаете, играет со мной, как кошка с мышью.

Итак, отправился я в Москву 1923 года с заданием не позволить апарайским агентам привести к власти товарища Льва Давидовича Бронштейна (он же Троцкий). Замысел наших врагов был ясен. Апарайцы не любили человечество, но больше всего они не любили евреев, хотя и не понимали, чем средний еврей отличается от столь же среднего папуаса с кольцом в носу. Но разве для межзвездного антисемитизма нужны какие-то разумные причины?

Так вот, они хотели изменить историю России, приведя к власти Троцкого, тот стал бы насаждать казарменный коммунизм, всем было бы плохо, а обвинили бы евреев, и начался бы русский бунт, бессмысленный и беспощадный, и всех евреев в России извели бы под корень – Троцкого в первую очередь. По плану Льва Давидовича должен был застрелить начальник его личной охраны товарищ Поскребышев.

Прибыв в столицу Советской России, я прежде всего отправился в резидентуру Патруля и встал на учет у нашего резидента Осипа Финкеля – он держал в Москве парикмахерскую и стриг, говорят, даже жену самого товарища Ворошилова.

– Трудно вам будет, Шекет, – вздыхая, сказал Финкель. – Я здесь уже пятый год резидентствую, с самой, можно сказать, революции, и до сих пор не смог выявить ни одного апарайского агента. Самое надежное было бы – вскрыть и посмотреть, где у него аппендикс. Но я ведь парикмахер, а не хирург! Вот если бы их можно было отличить по прическе…

– Есть способ, – сказал я. – Попробую разобраться методом ультразвуковой дефектоскопии.

Хороший метод, но я никогда прежде им не пользовался. Пропуск в Кремль мне выправило некое важное лицо в наркомате обороны – Финкель пообещал этому лицу, что будет стричь его вне очереди, и тот не смог устоять. Напустив на себя вид ходока, разыскивающего Владимира Ильича Ленина, я бродил по коридорам, всматривался в лица и прислушивался к разговорам. Сначала я решил, что апарайским агентом является товарищ Буденный – уж слишком громко он орал о роли товарища Троцкого на фронтах гражданской войны. Но просветив героя припасенным для этой цели карманным ультразвуковым детектором, я обнаружил, что аппендикс у товарища Буденного находится на положенном для человека месте, и перенес свои подозрения на товарища Бухарина. Подобраться к Бухарину со своим детектором мне удалось только вечером следующего дня, и я был вынужден разочарованно отступить.