Хранители Мультиверсума. Книга седьмая. Последний выбор

В шесть рук бодро вытащили себя на отмель и, обтекая и хлюпая, добрались до сухого места. «Кошка» удачно зацепилась за толстое высохшее дерево, которое мы разделали УИНами на дрова. Идти дальше насквозь мокрыми как-то глупо.

Тут ночь, но из-за огромной Луны почти светло, так что костер не помешал нам заметить движение. На берег вышла крупная белая коза. За ней еще одна, и еще. Итого – три. Две белых и пятнистая. Они невозмутимо принялись объедать какой-то чахлый куст, не обращая на нас ни малейшего внимания.

– О, мясо! – сказал Артем, – Оль, может завалим?

Сам он, видимо, своим стрелковым навыкам не слишком доверял, хотя автомат после купания все-таки разобрал и протер. Чему-то жизнь научила. Наши с Ольгой электрические винтовки в выключенном состоянии герметичны и в обслуживании не нуждаются

– Охота тебе возиться? У нас пайки есть. Сейчас супчик сварим, согреемся. А ее разделывать, жарить…

– Эй, вы, охотники, – сказал я, приглядевшись, – это не дичь, а домашняя скотина. Не надо покушаться на чужую собственность.

У коз на шеях оказались тонкие ошейники, как у собак. Похоже, срез населен – не сами же они их натянули?

– Сазван даро, купотерас?

Девушка довольно симпатичная – стройная, крепкая, с длинными черными волосами, – но ружье у нее просто чудовищное. Дульнозарядная мортира какая-то. В ствол кулак влезет, замок кремневый, весит, небось, как станковый пулемет. Но держит уверенно. Если там картечь, то она нас сметет в море одним выстрелом, всех троих.

– Су копоре, ойко! – сказал ей, неуверенно выговаривая слова, Артем.

– Ойко? Комердрашет кулодома ойко! Ойкомерет! Хергенранш!

Девушка даже топнула ногой от злости. Я нервно вздрогнул – вот соскочит сейчас спуск этого мушкета и полетят клочки по закоулочкам…

– Ты чего ее дразнишь? – недовольно спросила Ольга.

– Я не дразню. Я вообще больше ничего на языке Закава не знаю! Это мне жена сказала.

– Так мы в горах Закава? – удивилась Ольга.

– Она похожа на мою жену, я предположил, что…

– Хур дереда закава мирд! – прервала его девушка. – Это моя козы есть! И для ты не «ойко», хуррезавад! Я вас убивай!

– Что такое «хуррезавад»? – тихо спросил я.

– Без понятия, – признался Артем.

– Это есть человек, неправильно любить коз, – охотно пояснила девушка.

– Этот хуррезавад не хотел тебя обидеть, – сказал я примирительно, – не надо нас убивай. Он просто выпендривался, как будто язык знает.

– Я знать ваш язык много, – гордо заявила девушка, – меня один покупай за три козы двое! Я и сестра! Этот козы! В другой мир продавай, мы учи язык. Козы дай, сам не приди. Глупый покупай!

– А где сестра? – спросил я, опасаясь, что на нас откуда-нибудь сзади наведена еще какая-нибудь пищаль.

– Она есть тут!

Из-за камней вышла девочка, лет десяти на вид, в сером шерстяном длинном платье с обильной вышивкой. Очень похожа на сестру, такая же смуглая, черноглазая и чернявая, только ростом ей по подмышку. Без ружья – да и не удержала бы она этакую железяку.

– Привет, – сказал ей Артём.

– Парривет, – откликнулась она, блеснув глазами, – у вас есть сладкий еда? Который покупать, давал нам сладкий еда! Говорить – у ваших всегда быть!

Она смешно облизнулась острым язычком и уставилась на нас в ожидании.

– Есть, – сказала Ольга, доставая из рюкзака два шоколадных батончика. – Только ружье опустите.

– А вы не трогай коза?

– Нет, мы не трогай коза, – очень серьезно сказала Ольга.

Сестры непринужденно уселись у костра и захрустели батончиками. Я аккуратно отставил их ружье подальше, чтобы случайная искра на полку не попала, но они даже внимания на это не обратили.

– Сладкий еда! – торжествующе сказала младшая, облизывая измазанные шоколадом пальцы, – у нас нет такой еда.

– А какая у вас есть? – спросил любопытный Артём.

– Коза молоко, – начала перечислять, загибая тонкие пальчики девочка, – коза сыр, коза мясо – когда коза старый и умирай, или когда на нее камень с гора упади. Кукуруза хлеб. Кукуруза каша. Кукуруза каша с коза молоко. Кукуруза каша с коза сыр. Много разный еда! Сладкий еда нет…

Она печально вздохнула, еще раз на всякий случай облизав пальцы, и жалобно уставилась на Ольгин рюкзак. Рыжая покачала головой, но достала еще два батончика. Девицы радостно захрустели.

– У вас красивый женщина, – доверительно сказала мне старшая, – а нас такой две коза просят, но с красный волос нет. Я тоже красивый, – с гордостью добавила она – но не такой. Три коза за две с сестра.

– Ты ценный кадр, оказывается, – сообщил я Ольге.

Та только фыркнула. Наша одежда сохла у костра и ее достоинства были несомненны. Я бы за такую и три козы не пожалел.

– Хорошо, когда женщин красивый, – сказала девушка, – от нее дети хороший потом.

Ольга повернулась спиной к костру и стала смотреть на прибой. Спина замерзла?

– Плохо, что у вас один женщин для два, – развивала свою мысль горянка, – как узнать, чей дети?

Ольга, не поворачиваясь, дернула голыми плечами. Мы с Артемом переглянулись.

– Один мужчин, два женщин – хорошо. Один женщин, два мужчин – совсем плохо. Один женщин, один мужчин – тоже нет хорошо. Когда женщин будет с ребенок в живот – кто мужчин писька давай?

Простые тут у них нравы, как я погляжу. И Артем с такой живет?

– С ребенок нельзя писька давай, – снисходительно, как детям, объясняла нам девушка, – ребенок умирай и женщина умирай тоже. Наш мама так умирай, ее чужой мужчина поймай в горы, она говорить, что ребенок в живот, он не слушай. Потом кровь течь, мама умирай.

– Какая жалость, – расстроился Артем.

– Ничего, она быстро умирай, три дня всего. Сестра маленький совсем быть, я ее от коза сиська корми потом. Вам еще женщин нужен, а то совсем плохо один женщин два мужчин. У женщин писька уставай быстро.

Горянка уставилась на меня в ожидании ответа, но я не сообразил сразу, к чему она ведет. Пришлось ей, со вздохом, объяснить.

– Я говорить – меня бери. Тот покупай коза дай, и пропади. Давно пропади, весна почти проходить. Я ничей теперь снова. Я и сестра. У вас три коза есть?