По велению рока. Сборник рассказов

Сняв сапоги и сделав пару быстрых шажков, я ловко, словно кошка скользнула под одеяло. По телу продолжали бегать мурашки, но скорость их бега явно замедлялась, кожа чувствовала тепло, исходящее от мужа. Словно червячок или змейка я прильнула к любимому, впитывая его тепло. Уткнувшись носом в шею Маруша я пригрелась и провалилась в сон.

В непроглядной тьме, среди тысяч крошечных искорок, неведомо как, но я разглядела нечто, ещё более чёрное и оно двигалось ко мне. Самое забавное, что совсем не было страшно, если учесть, что я не самая смелая. Так-то я и коз боюсь и, чего уж там говорить, олений наших, а тут такое и нестрашно!

Собравшись с духом, я пригляделась к тому, что быстро приближалось ко мене и увидела жёлтые, почти рыжие глаза этого существа. Оно было несомненно разумным и желало встречи именно со мной. Откуда всё это я узнала – не имею ни малейшего представления, быть может внушило это создание или вообще, я быть может это всегда знала… В конце концов, это мой сон, и тут происходит всё так, как нужно!

Совсем не вовремя голос мужа вырвал меня из интересного сновидения и это меня немного разозлило. Теперь ведь я никогда не узнаю, что там за желтоглазик-то был!

– Анана, любимая, смотри какое утро! Я уже приготовил нам завтрак – парное молоко, творог с малиной и блины.

– М-м-м, как здорово… – искренне высказалась я, касательно завтрака и утра, сон сном, Но, по правде сказать, творог и малина – звучало очень заманчиво.

– Анана, присаживайся, давай кушать.

Пока завтракали я решила поинтересоваться у мужа, пойдём ли мы к священному озеру на праздник, на что Маруш с каким-то ехидным прищуром согласно кивнул.

Я не помню за что его полюбила впервые, но хорошо понимала себя прежнюю. Высокий, широкоплечий, с сильными руками, острым умом и огромным любящим сердцем, чего ещё можно желать женщине!

Глаза кареглазого красавца продолжали хитро блестеть. Я внимательно всматривалась в его лицо. Немного угловатые черты, высокий лоб, не раз ломанный нос с горбинкой и густые брови. На узкой челюсти острый подбородок и чувственные губы. Когда я смотрела на них мне всегда хотелось впиться в них…

Маруш вовсе не противился моему внезапному порыву. Я присела к нему на руки и, вцепившись руками в короткие, как смоль чёрные волосы, поцеловала. Лишь через полчаса затянувшийся, вернувший нас обратно в постель, поцелуй завершился.

Глубоко дыша от столь сладкого утомления, я наслаждалась жизнью здесь и сейчас. Солнечным светом, пением птиц, прекрасным завтраком, нашим домом и, что там скрывать, этим приятным и долгим поцелуем! Я до сих пор не могла прийти в себя.

Маруш, как же я его люблю, с торжественным видом подошёл к шкафу, открыл дверцу и извлёк оттуда свёрток ткани. Когда он развернул его, о, святые воды, – я с восторгом увидела, что свёртком оказалось чудесное красное платье! Я его уже видела на себе – чуть ниже колен с, не слишком выроженной, талией, короткими, лёгкими рукавами и чудными крохотными цветками у сердца.

– Примерь его, – велел супруг и как хорошая, послушная жена я тут же исполнила желание мужа.

Как и всегда Маруш исполнял свои обещания. Я уже и думать забыла, что в прошлом месяце заприметила такое платье на одной знатной даме. На неё, как стадо баранов пялились все – сэры, торговцы, бедняки… И тогда я мечтательно пробубнила, что хотела бы, мол, и себе такое платьице… Муж же улыбнувшись заявил, что будет тебе такое, но потом. Я перевела это в шутку и вовсе забыла о том разговоре, и надо же… А я-то дура подозревала, думала к бабе он в город ездит. Зачастил с той поездки, уже три раза мотался, а он вон у меня какой, оказывается.

В этом году у озера на празднике в честь конца лета я была самой красивой и счастливой, а мой муж – самым завидным и гордым мужчиной. На празднике мы встретили много своих знакомых и друзей. По большей части у них было всё по-старому, кроме Мики и Кана, они пришли с малышом Хунем. Мы с мужем ещё не видели их сына, только слышали, что полгода назад Мика родила мальчика.

У священных вод озера сакура цветет всегда, и среди естественной, природной красоты этого места, нашлось место и для творения рук человеческих. Круглые, бумажные фонарики, подвешенные на тонких алых шнурках между деревьев, были расписаны яркими красками, и, если присмотреться к рисунку можно разглядеть чьё-то сокровенное желание. Мы с Марушем тоже повесили фонарик, на нём мы, со всем старанием и любовью, на которые только способны, нарисовали нашего первенца.

Вот уже девять лет минуло с того страшного дня, когда наш маленький Ву, не успев вкусить жизнь, умер от неведомой болезни у нас на руках. Спустя два года после этого события в меня попала молния, и я потеряла память, а когда очнулась, была сама не своя, даже чуть не бросила Маруша, потому что не помнила его и совместную жизнь. Лишь рассказ о нашем мальчике, что-то тронул в моём сердце, и я осталась рядом с мужем. Уже семь лет мы снова вместе, я заново узнала и полюбила Маруша. Он – моя опора и защита, лишь благодаря ему я сумела, после того справилась с пережитым и жить дальше.

Я и Маруш мы оба хотим, чтобы наша семья стала чуточку больше… После того как я подержала на руках Хуня, то готова была день и ночь стараться для исполнения желания.

– Анана-Та, дорогуша, подойди ко мне.

Призвала меня Шейтеймас – знающая. Каждый год одна из трёх жриц выбирает несколько человек и открывает им их будущее или прошлое, то чего они жаждут узнать. Я, переполненная восторженными чувствами, чмокнула мужа в щёку и ринулась к Шейтеймас.

– Для меня великая честь, что вы выбрали именно меня. Больше всего на свете мы с мужем хотим…

– Знаю!

Внешность знающей скрывала тёмно-синяя ряса с капюшоном. Из длинного, широкого рукава она вытянула костлявую синюшную конечность с длинными изогнутыми ногтями и попросила мою ладонь. Я была готова на всё и смело протянула руку. Жрица стала рисовать на моей ладошке символы и шептать неведомые мне слова. Какое-то время ничего не происходило, затем Шейтеймас схватила меня за руку и чувствительно стиснула её. Она перестала горбатится, выгнула спину и закричала нечеловеческим голосом, будто ей было мучительно больно. На крик обратили внимание все присутствующие, и к знающей тут же подбежали две другие жрицы, оторвав её от меня.

В вечноцветущей роще у священных вод стали медленно опадать с ветвей цветки сакуры – очевидно знак недобрый. Всего за несколько мгновений деревья облысели!

Испуганные Шейтеймас тут же стали прогонять ничего не понимающих гостей. Спешно покидая праздник люди одаривали меня подозрительными и осуждающими взглядами. Конечно же я с этим явлением никак связана не была, но разве им объяснишь?! Праздник сорван, ритуалы не завершены и духи явно остались недовольными, но самок скверное, что все-все винили в этом именно меня!

«Какой ужас», – терзали меня тревожные мысли, смешанные с обидой или даже страхом. Замирало сердце и не падала я только потому, что крепко вцепилась в руку мужа. Раньше такого на празднике лета никогда не случалось. Что произошло со знающей? Почему опали кроны дерев? Я так надеялась сегодня получить ответы, но лишь задалась новыми вопросами…

Домой мы планировали вернуться не раньше завтрашнего утра, но уже сегодня вечером мы оказались под крышей нашего жилища. Маруш всю дорогу успокаивал меня, получалось у него плохо. Не знаю почему, но я испытывала чувство вины из-за случившегося у священных вод. Будто бы я могла сделать что-то не так. Хотя, конечно, ничего такого, ни одной дурной мысли я не помнила…

Мы собрались ужинать, когда в двери дома кто-то постучал. Маруш взглянул на меня, чуть приподняв брови, выражая удивление.

– Кого там принесло на ночь-то глядя?!

С этими славами муж отворил двери. На пороге стоял молодой, курносый, конопатый паренек. Раньше я его никогда его не видела, но вот глаза… Жёлтые, почти рыжие, прямо как во сне. Это меня так удивило что я чуть не ахнула вслух… Вот была бы задачка потом объяснить мужу свою реакцию…

– Здравствуйте.

Гость выглядел немного странно, его реакция была слегка заторможенной, он внимательно рассматривал мебель, предметы в нашем доме, яства и посуду на столе, так, будто видел всё это впервые.

– Могу я попросить вас, приютить меня на ночь? – делая длительные паузы, спросил он – Я очень долго шёл сюда, слишком сильно устал. Я не причиню…

Парень был босым, облачённый в одну тогу, вещей с собой у него ничего не было. «Паломник, не иначе!» – подумала я и, опередив мужа, пригласила его в дом.

– Мы с мужем будем рады гостям, проходите, присаживайтесь за стол. Как раз собирались ужинать. Гость, улыбнулся.

– Благодарю вас, – учтиво молвил парень и подошёл к столу. Заперев двери, Маруш тоже вернулся за стол, присев напротив парня. Рыжеглазый молчал, продолжая с каким-то детским восторгом и любопытством разглядывать всё, на что падал его взор. Я принесла ещё одну тарелку и ложку для гостя:

– Поведай нам о своём путешествии, откуда ты такой, – я немного запнулась, думая, как это правильнее выразить, – Такой необычный?

Гость, как мне показалось слегка улыбнулся и туманно ответил:

– Словами, при помощи речи невозможно описать моё путешествие. На это не хватит ваших жизней.

Мы с мужем переглянулись с одной и той же мыслью: «Похоже, мы приютили блаженного». Я стала внимательнее и настороженнее следить за гостем: «Ну вроде он не буйный, это, пожалуй, главное»…

– Я благодарен вам за доброту. Нет, я не сумасшедший, просто это и правда слишком сложно объяснить. Ответьте, в последнее время не было ли в небе чего-то необычного чего-то, что никогда не происходило раньше?

Краем глаза я заметила, как поменялся в лице Маруш. Он сдвинул брови к переносице, отчего меж них образовалось несколько складок. Я называю их «недобрыми», когда у мужа такое выражение лица, значит ему что-то очень не нравится. Один раз в городе меня толкнул и обозвал шлюхой какой-то тамошний бандит. Маруш покупал нам вагаси, мы всегда брали сладости, когда приезжали в Хонин. Тогда-то я впервые и приметила эти недобрые морщинки на лице мужа.

Маруш потребовал, чтобы бандит извинился, но вместо этого тот позвал дружков.

Муж в тот раз избил до полусмерти с десяток человек, не помогли им тогда ни ножи, ни палки. И вот опять я вижу эти недобрые морщинки. Сейчас я очень боялась за парнишку. Маруш его, конечно, не убьёт, не покалечит, но может побить так, что мальчик этого в жизни не забудет.

«Так, а чего это Маруш-то злится? Чего это я не знаю?» – подумалось мне вдруг. Странную реакцию на невинные вопросы заметил и гость, паренёк-то совсем ничего не понимал, и стал напирать с расспросами.

– Ты, что-то знаешь? Что ты видел? Когда? Где это было?!

Муж с чувством стукнул кулаком по столу, заставив подскочить посуду.

– Хватит!!!

– Отчего ты злишься? Ты что-то скрываешь?