Непобеждённые. Баллады о Солдатах…

– С праздником, отец!

На том и расстались. Он повернулся и незаметно растворился в весёлой и слегка нетрезвой людской массе. А я радостно понёсся в свой родной Почаинский овраг к любимым дедушке и бабушке на праздничный ужин.

История эта имела неожиданное продолжение через 23 года.

После окончания средней школы и обучения в местном университете, потрудившись на оборонном предприятии, прибыл я на службу в органы внутренних дел, где и задержался до самой пенсии. И в годы лихие, в середине 90-х, пришлось побывать в некоторых гористых районах любимого Отечества с целью «восстановления конституционного строя», за что был награждён орденом. Ну наградили, да и ладно.

Жизнь продолжалась, но почему-то не улучшалась. Учитывая наличие двух детей-подростков и неработающей жены (какому работодателю нужна дама с двумя часто болеющими детьми), с финансами дело было швах… И в один не прекрасный апрельский день 1998 года, подобно герою фильма «Тридцатого уничтожить» Сергею Черкасову, не имевшего средств к существованию и поэтому пытавшегося продать на рынке свои боевые награды, я отправился на местную нумизматическую точку, где лихие дельцы продавали-покупали любые символы эпохи. Приехав на площадь Ленина, где базировались эти злодеи, на тротуаре у парапета, отделяющего набережную реки Оки от проезжей части, трепетно предъявил двум барыгам свой орден «За заслуги перед Отечеством» II степени.

– Где взял орден, командир?

– Так, поносить дали (хотя орденская книжка на моё имя с факсимиле тогдашнего Президента Б.Н. Ельцина осталась дома как память).

– Что от нас хочешь?

– Продаю его. Возьмёте?

Менялы взяли орден, покрутили в руках, посмотрели оборотную сторону, прицениваясь, подбросили на ладони, прищурились и спросили:

– Сколько за него хочешь?

– А сколько дадите?

– 16 рублей.

Для непосвящённых поясню, что с 1 января 1998 года номинал денежных единиц сократился на три порядка, то есть в 1000 раз.

– А что так мало?

– За что больше давать? Это серебро да цветная эмаль. Бери командир, мы сегодня добрые – в следующий раз меньше предложим!

Дельцы дружно заржали. К ограде набережной были приставлены дощечки, обтянутые бархатом, с теснившимися на них раритетными значками, памятными знаками, наградами разных стран и народов. Успокаивая вспыхнувший внутри пожар и пытаясь выровнять дыхание (драться нельзя! нельзя драться! сам сюда припёрся!), я якобы внимательно рассматривал эти блёстки прошлой жизни. Внимание привлекла небольшая железная коробка желтоватого цвета с надписью «40 лет Великого Октября. 1917 – 1957», расписанная лавровыми ветвями и красными знамёнами.

– Можно посмотреть!

– Смотри, командир, не жалко! Можешь даже купить.

По бокам коробки в атаку бежали революционные матросы и солдаты с оружием в руках, крейсер «Аврора» стоял на рейде на фоне современных кораблей, комбайны убирали в полях урожай, а огромные краны возводили странное сооружение – видимо, плотину для гидроэлектростанции. Красота!

– Почём?

– Сорок рублей.

– А что так дорого?

– Так красотища же, командир! Раритет 1957 года. Вообще их выпускали с конфетами или печеньем внутри. Подарочный набор рабочему и крестьянке! А твоя бляшка что – таких сейчас много! – барыги дружно заржали.

– Так будешь брать коробку, командир? Подумай! А я тебе пока историю расскажу, чтобы понял истинную цену товара!

– Что за история?

–А коробка эта, командир, не простая. Со значением!

На ветреной апрельской набережной никого, кроме нас троих, не было. Рассказчик развинтил маленький термос, налил в крышечку дымящегося чая, выпил и продолжил:

– Родители мои из области, с Починковского района. Иногда езжу к ним, проведываю. В прошлом году гостил у них, помогал по хозяйству малость. И подходит ко мне местный охламон, Вовчиком зовут, пьянь редкостная – любитель по праздникам с ножичком в руках за девками гоняться, уму-разуму их учить! От родичей узнал про мои интересы и говорит: «Ты же этот, нимивзат?». Что, говорю, давно по рогам не получал, шушера починковская? «Не, говорит, не так сказал, это, как его, нумизмат! – ты же всякое старьё покупаешь, ну там значки-штучки разные?». «Ну, допустим». «А купи ты у меня ордена-медали новые-хорошие!» Ну, дал ему закурить. Пошли, говорю, твой товар смотреть. Пришли к нему в дом – дом пустой, подслеповатый, валиться начал. Живёт один, ни жены, ни детей. Родители – Шабаевы их фамилия была – умерли давно. И достаёт Вовчик из-за иконы вот эту самую коробку, а в ней – 2 ордена боевых и 4 медали разные, все времён Великой Отечественной. В хорошем состоянии, даже лента на медалях не выгорела.

– Где взял?

– Нашёл!

– Где нашёл?

– Да в реке нашей как-то купался, да ногой на дне нашарил что-то. А лето было жаркое, речка обмелела. Я понырял, да и достал вот это. Дома открыл – и обомлел: там ордена-медальки так аккуратненько лежат. Купишь?

– А не ворованные награды-то?

– Да ты что, ни в коем случае!

Ну и купил у него всё, оптом, вместе с коробкой. За 5 литровых бутылок спирта «Рояль».

– А где награды? – это уже я спрашиваю.

– Все купили. Разлетелись как горячие пирожки! Ну а ты свою медальку-то продавать будешь?

– Нет, дорогой!

– Что так?

– На память оставлю. Родится внук, повешу ему на шапку – пусть зимой с горки катается.

– А не родится внук, тогда что?

– Собаку заведу. Повешу ей на ошейник – будет медалистка.

Прошло время. Собаки у меня нет. А внук есть. Замечательный внук!

Рассказ 4

Шагом марш … на войну

Он стоял в распахнутом, не по фигуре подобранном солдатском бушлате, с растрёпанными по ветру волосами, торчащими из-под впопыхах напяленной форменной шапки, напоминая нелепый памятник, нечаянно оброненный нетрезвыми архитекторами и внезапно торчащий посреди заснеженного пустыря… Стоял не понимая, что происходит вокруг и где он собственно находится. Потерянный вид, отсутствующий взгляд выдавали его внутреннее, по-видимому полуобморочное состояние, близкое к панике. Не в силах что-либо изменить и возможно, гоняющий внутри себя мысли «Ещё не поздно сбежать!» и «Всё пропало!», он был на грани обморока, последним усилием воли удерживая себя от падения в белый снег белым как мел лицом. Звали этого человека Антоном Антоновичем; ещё вчера командовавший сельским районным отделом внутренних дел в тихой провинциальной глуши, тревожимой лишь перезвоном церковных колоколов; а через несколько дней обязанный стать начальником временного отдела внутренних дел одного далёкого и очень непростого района непокорной Чеченской республики и отцом-командиром для нескольких сотен милиционеров на долгих как минимум 180 суток. Он будто выпал из реальности, не слыша слов рядом находящихся советников, не слыша громких команд и комментариев происходящего, доносящихся из громкоговорителей штабного милицейского автобуса.

24 февраля был вторым днём празднования Дня Защитника Отечества или как привычней и родней – Дня Советской Армии и Военно-Морского Флота. Выдающимся умам в областном главке МВД именно в этот день приспичило провести командно-штабные учения для сплачивания гарнизона правоохранителей, убывающих через неделю в рекордную по длительности полугодовую командировку на территорию Северо-Кавказского региона в район проведения контртеррористической операции. На заснеженном пустыре, на недостроенной и поэтому заброшенной автотрассе в лёгкую метель мне как опытному борцу с незаконными вооружёнными формированиями и прочими сепаратистами предстояло показать мастер-класс для впервые отъезжающих на войну тогда ещё милиционеров. И, кстати, также через неделю предстояло стать для них отцом-командиром, но не для всех, а для почти полутысячи лиц рядового и младшего начальствующего состава, предоставив остальные полторы сотни под крыло вышеупомянутого Антона Антоновича. Вот как-то так…

По задумке организаторов учений колонна техники с российскими милиционерами продвигается по территории мятежной республики. Выставив при этом головной разведдозор, группы боевого охранения на флангах и замыкающую движение группу арьергарда. Колонна получилась действительно неплохой – приличная слегка организованная толпа пеших разношёрстных милиционеров-зрителей, собирающихся в командировку и штабной автобус с наблюдателями во главе процессии. Всё остальное – авангард, арьергард, боевое охранение – всё это я и пятеро отобранных мной из общего строя рядовых бойцов, получивших позывные с 1-го по 5-й, выглядевших поприличней и одетых хотя бы одинаково. А толпа жаждала зрелищ и я должен был ей эти зрелища обеспечить. Ну что ж, получайте…

Над заснеженным пустырём трубным голосом Архангела Михаила разносились слова офицера – комментатора учений, многократно усиленные аппаратурой штабного автобуса, вгоняющие наблюдающих в лёгкий ступор и пугающие случайных свидетелей этого зрелища.