Жизнь, увлечения, огорчения

Запоздалое раскаяние

Старый Орёл лежал, обессиленный, в гнезде и вспоминал молодость. Был он раньше сильным, парил выше облаков, видел с высоты любую дичь. Однажды познакомился с Орлицей и потом никогда не расставался с ней. Через некоторое время у них родились орлята, их научили летать и быть сильными, а они дальше продолжили род и дали им внуков, которые жили неподалёку и навещали Орла и Орлицу, доставляя им радость. А они щедро угощали всех родных дичью.

Со временем крылья Орла ослабли, летать стало невмоготу, пропала и острота зрения. Постарела и Орлица. И теперь внуки вместо радости приносили им огорчения: они, как и прежде, прилетали на обильное угощение, но, видя, что у Орла и Орлицы ничего нет, спрашивали о здоровье, и сразу улетали.

Однажды Орёл проспал дольше обычного и, проснувшись, сказал Орлице:

– Я видел сегодня очень красивый сон: будто ты стройная, как в молодости, летаешь возле меня, а я не могу на тебя наглядеться, и всех ухажёров от тебя отгоняю.

– Для меня ты всегда остаёшься молодым, – ответила Орлица и, прислонившись к нему, предложила: – Давай вместе досмотрим твой сон?

Когда внуки снова прилетели к ним, то увидели, как они лежат вместе, обнявшись, дедушка накрывает крылом бабушку, будто оберегая её, а их глаза устремились к небу, словно увидев там что-то хорошее.

И тут Орлята поняли, какую непоправимую ошибку совершили: пренебрегли самыми близкими и родными – не дали им своей любви.

Плагиат

В концертном зале Фортепиано с листа играло новое произведение. Музыка была восхитительной, и зал, затаив дыхание, слушал. А когда произведение закончилось, зрители стоя рукоплескали.

Дома нотные листы, наслаждаясь успехом и славой, от радости разлетелись повсюду, даже по полу. И тут заметили Клочок бумаги, испещренный нотными знаками, их было много, но часть была перечеркнута, остальные заново написаны. На Клочке не было свободного места – видно было, что музыка, записанная на нём, сочинялась и днём, и ночью. И тут Клочок зашелестел и обратился к Нотному Листу:

– Я узнал в вас свою мелодию! Вы играли моё сочинение и отобрали мою славу! Это плагиат!

Но Клочку не позволили возмущаться дальше: смяли и выбросили в корзину.

А Фортепиано молчало – делало вид, что ничего не знает.

Мечта Глины

Глина в мастерской смотрела на творения своего мастера и рассуждала:

«Кем же я хочу быть? Крынкой для воды не желаю. Горшком – тем более. Может стать Супницей – все за столом будут ждать, принюхиваться, внутрь заглядывать. А половник с тарелками и вовсе липнуть будут! Впрочем, пожалуй, мне и этого мало. Решу кем быть, когда меня мастер лепить начнёт. Может, я стану знаменитой амфорой, и тогда все с нежностью станут меня поглаживать и восторгаться: «Какая красавица!».

Морозко

На краю деревни росла всеми забытая Яблонька. Однажды осенью Ветер, пролетая мимо неё, сказал:

– Ты здесь совсем одна, одичала! Я хочу предложить тебе свою дружбу.

И не дождавшись ответа, он сорвал с неё яблоко и улетел. Он не прекращал навещать Яблоньку и потом, при этом каждый раз срывал с неё яблоки, а бывало дул так, словно хотел повалить.

– Ты грубо со мной обращаешься, – возмутилась как-то Яблонька. – Хоть бы пошелестел моими листьями, чтобы я твою ласку почувствовала!

– Я к этому не привык, – загудел Ветер, пытаясь её наклонить всё ниже и ниже.

– Не хочу я тогда никакой дружбы с тобой! – заскрипела Яблонька. – Как была в одиночестве, так и останусь лучше навсегда!

Вскоре нагрянул холод, упали на землю первые снежинки. Пришёл и Мороз. Посмотрел на Яблоньку и студёным голосом заскрипел:

– Какая же ты неприглядная стала, к земле склонилась, яблоки побросала. Ты же молодая, всегда должна быть красивой! Не огорчайся: так и быть, я тебе помогу – выпрямлю!

– Не надо мне никакой помощи, – взмолила Яблонька Морозко. – Ветер меня чуть не погубил, а ты ещё хуже сделаешь!

– Да ты не бойся, я только с виду такой суровый! – ответил Морозко и подумал: «Многих я зимой оберегал, а о Яблоньке тем более позабочусь!».

Он засыпал её снежным одеяльцем, и ей стало так тепло, так хорошо, что она сладко проспала до самой весны. А когда снег растаял, и солнышко прогрело землю, Яблонька выпрямилась, а на её веточках появились зелёные листья, набухли для цветения почки.

Яблонька опять почувствовала свою силу, красоту и радостно позвала:

– Морозко, где ты? Я хочу поблагодарить тебя!

– Он далеко! Ему не до тебя! – прогудел в ответ Ветер.

– Теперь я всегда буду ждать его, – прошуршала Яблонька своими окрепшими веточками.

А Ветер зло прогудел:

– Видно-о такое-е дерево не поломаешь! – и пропал, подумав напоследок: «Вот, что наделала доброта Морозко! Яблонька стала неподвластна мне – Ветру».

Вскоре Яблонька уже была вся усыпана белыми цветами, похожими на большие снежинки. А в деревне ею все восхищались и удивлялись:

«И откуда только у нас появилась такая прекрасная Яблонька?»

Случайная встреча

На Сиденье автобуса расположились Сумочка и Портфель. Они сразу стали поглядывать друг на друга: видно, обоюдный порыв познакомиться притягивал их. Сиденье прогудело:

– Вы поближе придвиньтесь и познакомьтесь!

Они так и сделали, и даже дотронулись друг до друга, как бы невзначай, отчего стыдливо отвернулись.

– Да вы скажите хоть слово! – настаивало Сиденье.

Портфель чуть-чуть осмелел и хотел было что-то сказать, но ничего не мог придумать. А Сумочке пришло время покинуть автобус. Уже на улице она ещё раз оглянулась на Портфель, выглядывающий из окна, постояла немного и скрылась. А Портфель поехал дальше и не переставал себя корить:

«Говорят, смелость города берёт! Но здесь ведь любовь! Мне надо было только доброе слово Сумочке сказать, а уж она бы мне ответила. Это же так просто!» – и так, рассуждая, он проехал свою остановку.

А Сиденье съязвило:

– Хороша Сумочка, да не твоя судьба!

Пролетевшее время

Когда Зяблик был молодым, к нему часто прилетали сородичи, чтоб поговорить с ним и послушать интересные истории. Но вот Зяблик состарился, и теперь, если случайно встречался с кем-то, разговор получался короткий. «Как здоровье, дедушка?» – спросят, и порою, даже не дождавшись ответа, пролетают мимо.

А Зяблику было интересно поговорить, узнать новости о своих родственниках, да и просто пощебетать. Такое общение ему бы сил прибавило, которые с каждым днём убывали. Он уже не мог даже гнёздышко сам починить. А сородичи говорили:

– Нам помогать тебе некогда! Ты сам в гнездо по одной веточке носи: и себя этим займёшь, и гнездо починишь!