Историйки с 41-го года

– Моя хозяйка тоже медсестра, – вступила в разговор Шинель. – Много солдат спасала под пулями, под взрывами снарядов. Однажды тащит до лазарета раненого солдата, разговаривает с ним, чтоб тот сознание не потерял, а он глаза приоткроет, улыбнется и шепчет: «Я тебя не забуду!»

Встреча ветеранов завершилась. К Бушлату подошел прихрамывающий полковник, а к Шинели седеющая женщина – майор медслужбы. Их взгляды на мгновенье встретились… и они узнали друг друга. Одежда от неожиданности выпала из их рук. Они обнялись и долго еще стояли рядом со слезами на глазах от нахлынувших воспоминаний.

Винтовка

Винтовка гордо во весь рост стояла на выставке, посвященной ветеранам войны. Была она старая, невзрачная, шершавая от долгой службы, и только штык ее украшал красивый красный бант. К ней подходили посетители, задумчиво разглядывали и говорили:

– Винтовка-победительница!

Неотразимый, вороненый боевой Автомат, который был рядом с ней, спросил ее:

– Ты, старушка, великую славу приобрела, почему?

– Я Родину от врагов защищала, – ответила Винтовка, – всех их прогнала. Сама изранена была, думала, что не встану, но вот подлатали меня и поставили тут, чтоб показать, с каким оружием воевали солдаты в годы войны.

– Значит, чтоб меня почитали, как тебя, надо на войне побывать? – удивился Автомат.

– Если придется, и ты будешь защищать Родину! – серьезно прочеканила каждое слово Винтовка. – А пока лежи, отдыхай и гордись мастерами, которые создали тебя сильным и непобедимым! Враг боится тебя, оттого и Мир у нас сейчас!

– Но если что, – добавила Винтовка, помолчав, – я тоже буду защищать Отечество!

День Победы

На выставке в Музее вооруженных сил России все экспонаты торжествовали:

– Прошло уже много лет, как закончилась война, но и сегодня все празднуют День Победы над врагом!

Пришло много зрителей: молодежь, которая лишь слышала о войне, пожилые люди, бывшие в те годы детьми, и старые седые ветераны, отдавшие свою молодость на защиту Родины.

Миномет и Пушка, стоявшие рядом (они были знакомы еще с военных времен), завели разговор:

– Как мало пришло наших друзей и знакомых. Может, мы их давно не видели и просто не всех узнали?

– Я только что видел своего лейтенанта! – воскликнул Миномет. – Он постарел, но я все равно узнал его, такой же крепкий. Меня рукой погладил, она по-прежнему твердая, и сказал: «Молодец, так держать!»

Тут и другие экспонаты загудели: Ружье, Карабин, Автомат, а особенно выделялся блестящий, словно новый, готовый к бою Танк:

– К нам ко всем подходили солдаты, офицеры и генералы, прошедшие военные бои. Подойдут к экспонату – бравые, а постоят немного возле, – голову опустят, похоже, вспоминая что-то, и прямо на глазах стареют. Наверно, больно им за погибших друзей и товарищей.

Пушка молчала и заглядывала в лица проходящих мимо нее людей такого же возраста, каким был ее боец-наводчик, с которым она прошла все боевые дни. Порою некогда было даже поспать, а если выдавалась минута, он располагался тут же возле лафета, чтобы затем по команде, ухватив ее, вместе с однополчанами идти вперед.

Преодолевая все невзгоды и лишения, казалось, все военные превращались в металл и беспощадно гнали врага туда, откуда он пришел. Да, видно, то изнурительное время дало о себе знать.

– А многие бойцы так и не пришли нас повидать, и солдата моего, наводчика, я тоже не увидела, – сокрушалась Пушка.

– Надо бы их всех с почестями вспомнить, – успокаивает Пушку Миномет. – Ты же еще боевая, так пальни на радость ветеранам, военнослужащим, близким, родным. С Днем Победы!

И Пушка грянула оглушительным разноцветным салютом. Люди любовались и плакали.

Платочек

Каждый раз в день своего рождения Старушка доставала из шкафчика старый, выгоревший Платочек, разглаживала его руками и плакала. Однажды Платочек оказался рядом с новым Шарфиком.

– Скажи мне, – обратился к нему Шарфик, – почему Старушка, надевая тебя на голову, всегда плачет?

– Она меня сохранила с детства, – ответил Платочек, – я был с ней во время войны в концлагере. Туда фашисты отправляли тысячи детей для медицинских исследований. Там все голодные были, падали от слабости, мало кто выжил. Может, и мы погибли бы, если бы не спасли нас наши родные солдаты-освободители. Вот после этого она каждый год в день своего рождения надевает меня и идет в церковь. Ставит свечи перед иконой за упокой всех измученных и погибших узников концлагеря.

Тут Старушка надела на шею Шарфик, накинула на голову Платочек и медленно побрела в церковь.

Платочек от ветра развевался в разные стороны, словно радовался жизни.

Душа солдата

Офицеры пришли на захоронение воинов, погибших в Великой Отечественной войне. Сели возле одной из могилок, долго смотрели на фотографию солдата и разговаривали с ним. Потом разлили по граненым стаканам по сто грамм водки, выпили и молча закусили. Один Стакан с кусочком хлеба не тронутым оставили возле портрета и ушли.

Стакан булькнул, посмотрел на черный хлеб и задумался: «С кем это разговаривали военные? Со мной? Нет! С хлебом? Тоже нет! Наверное, с погибшим солдатом, с его душой! Постою. Посмотрю, если увижу ее – тоже поговорю».

День прошел, два. Водка в Стакане стала выветриваться, хлеб засыхал и крошился, а душа все не появлялась. Стакан опять задумался: «Как бы я хотел, чтоб солдат знал, что я тоже его жду с хлебом и с боевыми ста граммами» – и грустно звякнул от упавшего на него листочка. Тут прилетел белоснежный голубь. Он покружился над могилкой, походил по ней, поклевал хлеб, травку пощипал, постучал по стакану и, заворковав, полетел к следующему захоронению.

– Так вот она какая, душа-то! Она светлая, чистая, лёгкая, как воздух! – воскликнул Стакан, продолжая звенеть от прикосновения голубей, а их прибывало все больше и больше.

Голуби грустно ворковали, а Стакан все громче и громче звенел, чтобы все слышали, что никто из бойцов не забыт.

Последняя встреча

В прихожей на полке вели разговор солдатская Пилотка, офицерская Фуражка и генеральская Папаха. Папаха оглядела всех присутствующих и сказала:

– Друзья мои, нам всегда приятно встретиться друг с другом. Жаль только, что редко видимся. У нашего хозяина много работы, со мной он почти неразлучен, но и вас всегда вспоминает. Вы же с ним прошли огонь, воду и медные трубы. Пилотка была с хозяином во время войны, когда он был еще молодым солдатом. Она с ним защищала Родину от врага, пропиталась потом и кровью. Позднее Пилотку сменила Фуражка, когда хозяин стал уже командовать взводом, изгоняя врага за пределы наших границ и преодолевая все невзгоды последних лет войны. После победы он стал генералом и носил уже Папаху. Но всякий раз, надевая ее, не забывал навестить и вас – подойдет, подержит, погладит, вспомнит пережитые годы.

Тут Папаха встрепенулась:

– Почему-то наш генерал так долго не идет?

И словно ее вопрос кто-то услышал: дверь открылась, вошел незнакомый военный. В руках у него была красная подушечка с лежащими на ней орденами. Он взял с полки Папаху, положил на подушечку и, придерживая руками, вышел. Пилотка и Фуражка удивились, а потом решили, что хозяин просто ушел ненадолго, но он обязательно вернется и, как всегда, взглянет на них, подержит, погладит.

Они посмотрели туда, где скрылась Папаха, и стали ждать возвращения своего боевого друга.

Две Ложки

Две Ложки находились на полочке: одна, серебряная, стояла, красуясь в ажурном подстаканнике, другая, алюминиевая, стояла незаметная в темном углу.

Алюминиевая спросила серебряную:

– Соседка, ты на самом видном месте, все видишь, все знаешь, расскажи, что делается там, за полочкой.

Серебряная Ложка промолчала. «Не ровня мне ложка-железяка, что с ней разговаривать», – и отвернулась.

Алюминиевая не стала задавать больше никаких вопросов. Она уже привыкла, что ее забыли.