Жизнь, увлечения, огорчения

Через некоторое время на цветочке появилась красная Ягодка, и Шмель, сев на неё, восхищённо воскликнул:

– Какая красивая!

Ягодка же возмутилась:

– Я достанусь тому, кто мне больше понравится! – и прогнала Шмеля. Тот прожужжал недовольно и улетел.

После него у Ягодки побывали Кузнечик, Жук, другие насекомые, но всех она прогнала. А сама выросла большой, алой и всё повторяла:

– В кого влюблюсь, тот и будет со мной!

И вот он пришёл, это был Рот. Увидев Ягодку, он радостно воскликнул:

– Давно не пробовал сочную клубничку!

Хотел было сорвать её да увидел, что она уже вся сухая.

– Перезрела, – сказал Рот.

И Ягодка осталась на стебельке – так никем и не попробованная!

Ветер и Рама

Ветер, появляясь, всё время заглядывал в окно и гудел, обращаясь к Раме:

– Откройся! Пусти меня! Хочу с тобой познакомиться!

И Рама к этому так привыкла, что Ветер стал для неё как родной. Со временем у неё появилось желание познакомиться с ним поближе – ведь вдвоём интересней станет жить – и она приоткрылась чуть-чуть.

Этого оказалось достаточно, чтобы Ветер смог распахнуть всю Раму. Он ворвался в помещение и прижал её к стене, желая крепкой близости. Рама, звеня стеклом, сопротивлялась:

– Проказник! Отпусти меня! Так нельзя на первой встрече!

А Ветер, видимо, недовольный тем, что не может её разбить, осерчал: смахнул со стола салфетки, вазу, цветы, разбросал всё по полу и на минутку затих, чтобы отдышаться. Рама в этот момент с трудом закрылась и избавилась от Ветра. А, вздохнув, сказала:

– Не-ет, он мне не пара. Если сейчас я отказала ему в близости, и он такой беспорядок устроил, что же будет, если он будет со мной рядом всегда?!

Неразлучные

У Георгина была единственная любовь – Роза. Желая привлечь её внимание, он старался оставаться стройным и всячески демонстрировал свою красоту. Особенно он гордился своим ярким большим цветком, похожим на вишнёвую шляпу. Многие цветы раскрывались перед ним, показывая своё разноцветие. Но Георгин мечтал только о Розе. Она, заметив это, потянулась к нему алым с бархатистыми лепестками душистым цветком на изящном стебле. Со стороны это смотрелось очень мило. И все рядом растущие цветы, увидев это, перестали приставать к Георгину, поняв, что он однолюб.

Но с наступлением прохладной осени все заметили: у Розы стали опадать лепестки, и скоро стебель её стоял уже с голой корзиночкой вместо цветка. Георгин был более вынослив, и когда ветер или дождь начинал трепать Розу, он прикрывал её своим кустиком.

– Да обрати ты на нас внимание! – говорили ему стойкие к холоду цветы. – С нами тебе будет веселее!

Но Георгин по-прежнему глядел только на Розу. И даже перестал следить за собой: раньше было с утра росинки с себя стряхнёт, листочки поправит, а теперь прекратил.

– А зачем? – говорил он. – Я ей и такой нравлюсь!

И вскоре они оба засохли, хотя Георгин мог ещё долго жить. Они стояли рядышком: он опустил свои обвисшие лепестки на корзиночку Розы, а она цепко, но нежно обнимала его шипами. А соседние цветы умиленно завидовали.

Равенство

Половую Тряпку жизнь полностью устраивала. Лежит себе у двери, если обувь её запачкает, то сполоснётся и снова расстелится на полу. И так она спокойно жила, пока однажды не увидела Полотенце. Оно, порой раскачиваясь, висело на вешалке, было белоснежное и пахло свежестью. Его часто навещали руки, поглаживали, и оно всегда выглядело хорошо. Тряпка со злобой поглядывала на Полотенце и ворчала:

– Вот такая должна быть жизнь у меня: на вешалке качаться, чтоб свежим ветерком обдувало и чтоб руки обхаживали!

Но прошло время и те же руки неожиданно положили Полотенце в бак с грязным бельём. Туда же, где бывала и Тряпка. И она обрадовалась:

– Вот это справедливо! Надо всем жить одинаково!

Тренер

Блоха всем хвасталась:

– Знаете, почему Медведь сильный такой? Оттого, что я его тренирую! Почешу ему грудь – он лапами её потрёт, переберусь ему на бок, потом на другой – и там он почешется. Заставляю его лапами дотянуться, куда скажу: до спины, до живота. Он, правда, от такой тренировки начинает рыкать и ворчать, шерсть теребить – может, меня ищет, чтобы поблагодарить за усердную работу? Жаль, что я для него невидимая…

Старый огнетушитель

Огнетушитель на своём веку дружил со многими машинами. И вот познакомился с очередной: совсем новенькой, сверкающей лаком. Да и сам огнетушитель был ещё стройным и красивым, несмотря на солидный возраст. Но на это никто не обращал внимания и все говорили:

– Как он хорошо сохранился!

Когда огнетушитель расположился внутри салона новой Машины и прижался к ней, то от этого, а может, от чего другого, пробежала искра. Очевидно, Машине Огнетушитель понравился. Но этот огонёк промчался до самого мотора, и тот вспыхнул. Огнетушитель бросился его утихомирить (любить-то можно и без огня!) и хотел было фыркнуть и затушить пожар, но не смог – с возрастом у него внутри всё высохло, одна приятная внешность осталась.

Пламя бушевало пуще прежнего. Скоро на месте пожара осталась только груда металла. А Лимузины, стоявшие рядом, гудели:

– Никогда не видели, чтобы Машина сожгла Огнетушитель и себя вместе с ним! Видно, он оказался стар и потерпел фиаско!

Вовремя показаться

Однажды в амбаре предметы садового инвентаря завели разговор.

– Я весь день трудилась и меня нахваливали: «Какая ты молодец! Большой урожай выкопала!» – сказала, сверкая железом, Лопата. – Потом меня почистили, помыли и отдыхать сюда принесли. Теперь я самая заметная из всего инвентаря!

– Это не твоя заслуга, что урожай хороший собрали, а Тяпки, – возмутились Грабли. – Ты только весной и осенью на несколько дней появляешься, а она всё лето по грядкам бегает, сорняк уничтожает, чтоб картошка уродилась.

– Ну, так надо уметь вовремя показаться! – самодовольно произнесла Лопата.

Тяпка же скромно стояла в уголочке и молчала.

Успокаивающие очки

Плохо видящие Глаза были недовольны судьбой, слезились и рассуждали:

– Когда солнечно, и всё вокруг сверкает ярким светом, нас прикрывают тёмными очками, и оттого мы всё видим в серых тонах. А когда непогода, дождь хлещет, ветер дует, тучи чёрные нависают, мы без очков – потому что и так всё серое вокруг.

Глаза не догадывались, что тёмные очки жалели их: не показывали им яркую жизнь, чтобы они совсем не ослепли.