Жизнь, увлечения, огорчения

– Скажите, почему мебель поменяли?

– Да всё просто, – ответила Скатерть. – Стулья, что вокруг тебя сейчас, крепкие, дубовые, на них можно спокойно и долго сидеть. А в прихожей теперь табуретки – без спинок, шаткие, на которых особо не засидишься. Потому и посетителей будет меньше!

– Значит и меня скоро могут поменять на новый? – с огорчением спросил Стол.

– Да ты и так хорош! – успокоила его Скатерть. – На тебе всегда можно и чайку попить, и кофеёк посмаковать. Желательно, чтоб весь день таким и был!

Шустрая невеста

Дятел был положительной солидной птицей и мечтал:

«Как сделаю себе дупло, женюсь! Будет у меня семья и ласка!»

Долбил он с утра до вечера – дупло делал. Много раз клюв его притуплялся, но Дятел подождёт, пока он вновь заострится, – и опять долбить. Порою от усталости чуть с дерева не сваливался, но строить не прекращал. И, наконец, обзавёлся жилплощадью – сделал красивое удобное дупло.

Тут Белочка пушистая появилась. Возле Дятла крутится, хвостиком чудесным его поглаживает – вроде как ненароком. И заворожила таки Дятла – да так, что он предложил ей вместе жить.

– Я согласна! – радостно воскликнула Белочка.

Она тут же юркнула в дупло и расположилась так, что Дятлу и места не осталось. Хотел он было на её спинке устроиться, да Белочка его шуганула. Сел тогда Дятел на краю дупла и загрустил: «Строил дом много дней, а потерял в один миг… Хотел всю жизнь провести в пушистой ласке…» А птицы – соседи Дятла судачили:

– Вот что значит не по себе выбирать невесту! Иди уж к нам, недотёпа!

Единственный галантный

На морском песчаном берегу грелись на солнце черепашки. И, насладившись теплом, решили окунуться в прохладные волны. Одна из них на пути к воде не заметила ямку и упала в неё спиной на песок. Лапками размахивает, качается из стороны в сторону, но встать не может.

Мимо идут сородичи, видят её и думают: «Наверно, она так брюшко греет!». Другие думают: «Сама встанет!», и тоже проходят мимо.

А солнце так и жжёт – аж поджариться можно! И тут подошёл незнакомый сородич-самец и молча поддел незадачливую Черепашку носом. Помог ей встать на лапки, песок с её спинки стряхнул, потом пошёл к морю, плюхнулся в волны и пропал. Черепашка даже спасибо ему не успела сказать.

На следующий день она долго искала на берегу своего спасителя, но так и не нашла. Некоторые черепахи даже уверяли, что это они её выручили, но Черепашка своего спасителя среди всех бы узнала.

И вдруг кто-то сказал:

– Вон там, вдалеке, мы слышали, такой же случай произошёл, как и с тобой. Может, это снова он – твой спаситель?

– Конечно, это он! – воскликнула Черепашка и, поймав рыбку, поплыла с ней в указанную сторону, чтобы найти и поблагодарить своего единственного галантного сородича.

Одиночество

Лежала в берлоге всеми забытая старая Медведица. Косточки у неё болят, в лес выйти уже не в силах. А вокруг тишина, только иногда доносится вой волчонка. Тут прибежал её загулявший Медвежонок, улёгся под бочок Медведицы, и ей полегчало. Медвежонок хотел было вздремнуть, но тут волчонок снова завыл.

– Пойду задам ему трёпку и прогоню, чтоб больше не тревожил. – рассердился Медвежонок.

– Не надо, – просит Медведица. – Ты ведь опять уйдёшь, я одна останусь. А когда я слышу чей-то голос, мне уже не так уж скучно.

И тут снова послышался грустный вой…

Взгляд стрелок на жизнь

– Иди быстрее! – подгоняла на часах Большая стрелка Маленькую. – Я уже столько прошла, не останавливаясь, а ты всё топчешься на месте.

– Ты свою минуту пролетаешь и ничего не замечаешь – всё блаженствуешь, витаешь, словно в облаках, – отвечала ей Маленькая стрелка. – А я за свой час такого насмотрюсь, что остановиться хочется!

Губительная важность

Все Сумки удивлялись привязанности Ручки к Чемодану. Она находилась то на одной его стороне, то на другой, а он с удовольствием заигрывал с ней.

– И что он в ней нашёл? – судачили Сумки.

И правда, Ручка была маленькая, неказистая, а Чемодан большой, толстый и весь обклеенный красочными наклейками, напоминащими, в каких дальних странах он побывал. Но они были неразлучны. До Чемодана порой доходили слухи: мол, зачем ему, богатому, полному красивых вещей, нужна тощая Ручка и, мол, лучше бы ему поменять её на ручку от какой-нибудь дорогой сумки.

Но Чемодан, вместо того, чтобы не обращать внимания на эти слова, вдруг сказал однажды:

– Действительно, зачем она мне нужна такая невзрачная…

Ручку эти слова очень огорчили, и она подумала: «Ну, раз я ему не мила, то и находиться здесь мне незачем», – и оторвалась.

То, что Ручки нет, Чемодан заметил, когда собирался в командировку. Спохватился, да было поздно. Без Ручки он годился разве что для ненужного барахла. И вскоре Чемодан лежал уж на антресолях, и в нём хранились только старые вещи.

– Это хорошо, что его ещё не выбросили… – судачили Сумки.

Мнительный

Волк в стае был заводила: то историю занятную расскажет, то на охоту с прибаутками всех поведёт. Как-то раз собрались волчата послушать его очередную байку, а Волк не заметил, что там, куда он хотел сесть, лежит ёжик, плюхнулся на него и от боли аж подскочил. Успокоившись, зад лапой почесал, на сородичей подозрительно посмотрел, а те сочувственно на него глядят, не смеются.

«Что-то тут не то, – подумал Волк. – Может, кто-то в стае недолюбливает меня?»

И с этого дня он перестал шутить, ничего интересного больше не рассказывал, на всех волчат изучающе поглядывал и думал: «Кто же мне ежа под хвост подложил?».

А в стае поговаривали, что Волк зазнался.

Забывчивость

На сцене висел Портрет Героя войны, и в честь его памяти давали концерт.

Зрители хлопали выступающему Артисту, кричали «Браво!» и веселились, совсем забыв о Герое. А Портрет смотрел в зал, и в его глазах, казалось, было недоумение.

«Может, я что-то недопонимаю? – думал он. – Наверное, все что-то перепутали и забыли, зачем пришли?».

Вечность

Валун стоял в горном ущелье и всем булыжникам часто повторял:

– Я буду вечен и с этого места не сдвинусь никогда!

Булыжники вокруг верили и не возражали.