Багровый восход

– Уже с полгода. Сначала думали – придуривается, шутит. У них так принято сейчас, у молодежи. Пранкеры, кажется, называется. Вот. Сейчас совсем невозможно: то фекалиями стены измажет, знаки какие-то рисует; то кричит целый день на непонятном языке, я не понимаю его! Совсем! Знакомая – фельдшер, сказала, что это латынь. Латынь! Не знаю уже, что и думать. Мужу моему, знакомый с работы, номер какой-то дал, телефонный. Мы позвонили – там дали ваш номер, и сказали, что нужно верить. Я ничего не понимаю!

В трубке послышались рыдания.

– Постойте, я понял! Женщина! Как вас зовут?

– Анжелика!

– Вот что, Анжелика, расскажите подробнее, он – сильный парень?

– Не очень. Был, не очень. Недавно, дядю Славу своего, за плечи поднял, и откинул в другой угол комнаты! Больше центнера так легко поднял, как сумку с продуктами. И материт всех! Такие проклятия на родных кричит – передать страшно!

– Понимаю, понимаю. Он крещеный? Священника приглашали?

Дама помолчала. Затем всхлипнула и продолжила:

– Нет, не крестили. Как-то не до того было. Все работа, переезды…

– Стало быть, парень ни во что не верит. А занимается чем?

– Болтался, паразит, с разными. И из полиции вызволяли, и аварии устраивал. Пьяный…

Старик покачал головой.

– Где он сейчас?

– Пришлось… – женщина снова готова была разрыдаться, – правда, он хороший мальчик, поверьте!

– Он дома?

– Дома, да. В своей комнате. Мы с мужем…мы привязали его к кровати.

На том конце разразилась настоящая истерика.

– Я понял вас, Анжелика! Вы слышите? Давайте так: диктуйте ваш адрес, а я навещу вас послезавтра.

– Да? А вы сможете? То есть, я хотела сказать, вы приедете и что-то сделаете? Вы нам поможете?

– Бог поможет. Я приеду, держитесь и ничего не бойтесь – оно крепчает от страха людского.

– Поскорее, я прошу вас, сил уже никаких не осталось!

Женщина продиктовала свой адрес. Тихон нажал на отбой и глубоко вздохнул:

– Что, покой нам только снится? – весело спросил он вслух и тряхнул головой. – Неужели Еремей снова не согласиться?

***

На следующий день, Тихон Анатольевич пришел в церковь. Отец Еремей уже заканчивал службу. Только заметив его, приходской священник помрачнел. Они вышли во двор, и зашагали по скрипучему снегу.

– Когда ты угомонишься? – проговорил тучный Еремей. – Я говорил тебе, что это незаконно?

Тихон кивнул.

– А ты что?

– Двух чертей после того выгнал. Такого пинка им дал – ты б видел!

Священник перекрестился три раза, и прочел молитву:

– Тихон, Тихон! Боюсь я за душу твою. А если помрет, не дай Бог, кто из них? Тебя по судам затаскают. В колонии, с твоим здоровьем – билет в один конец!

Старик сощурился, глядя на золотые купола церкви. Еремей покачал головой. Прошло несколько минут, прежде чем молчание прервалось.

– Архиерей не даст своего одобрения. Он и раньше тебя недолюбливал, а теперь…

– Всех любить надо! – почему-то у Тихона Анатольевича было замечательное настроение. – А то ведь, несерьезно: этого люблю, того недолюбливаю. Он ведь понимает, что я делаю?

Еремей качнул окладистой бородой.

– Такие дела отлагательств не терпят. Архиерей, еще месяц будет все «за» и «против» взвешивать. Люди ведь, в самый последний момент со мной связываются. Если вообще какие-то меры принимают, – Тихон заложил руки за спину. – Есть тип людей, которые предпочитают не замечать, что происходит с их родным человеком, или близким другом. Мол, само пройдет! Представляешь? И человек этот погибает в страшных мучениях.

Снег искрился на солнце, слепя глаза. Они подошли к высоким резным воротам.

– По-христиански это?

– Все так, Тихон. Прав ты, конечно! – священник посмотрел ему в глаза. – Да и ты пойми: нет других, таких же, как ты. Шарлатанов – пруд пруди; настоящих профессионалов – днем с огнем. Да еще политика эта, не для людей вовсе, и бюрократия… сам понимаешь.

– Бывает такое, когда не просто сложно, а невозможно переносить процесс физически и психологически. Видел когда-нибудь беса, с тебя ростом?

Священнослужитель споткнулся на ровном месте. Большой крест на его груди звякнул цепочкой.

– Я их вижу, тварей этих. Говорил тебе, и повторю: мы не одни. И то, что ты там читаешь, в зале, имеет большую силу. Напиши архиерею задним числом, придумай что-нибудь.

– Посмотрим. Что еще с тобой, неугомонным делать? А сила молитвенного слова, и без твоего экзорцизма известна!

– Но, только я это использую, здесь и сейчас, и буду продолжать, пока живу. Люди слабы. Пороку легче поддаться, чем свет в себя впустить. Ты примешь исповедь?

Священник повернулся к нему:

– Я после твоих откровений, спать не могу целыми днями!

– Попробуй спать по ночам! – Тихон Анатольевич задорно подмигнул старому знакомому.

Глава четвертая

После двухдневного поста голова слегка кружилась. Зато в теле появилась такая легкость! Тихон Анатольевич даже сосчитал ступеньки по дороге к остановке. Доехал спокойно, без происшествий. На обочине заметил одинокого Шиша, бросавшего маленькие снежки в прохожих. Старик погрозил ему пальцем, тот пискнул и исчез. Найдя нужный дом, Тихон постучал в дверь. Ему открыла женщина с изможденным лицом. Где-то в глубине дома, кто-то громко ругался и кричал. Старик снял шляпу и слегка поклонился:

– Я приехал, как обещал. Он здесь?