События

События
Павел Игоревич Сатель

«События» – захватывающий роман, погружающий читателя в жизнь главного героя Кейна, чья простительная человеку ошибка оборачивается серией ужасных и разрушительных последствий. Кейн скрывает правду от окружающих, но ужасающее развитие событий приводит к трагедии и навсегда лишает его самого прекрасного в жизни каждого человека времени— детства. По мере развития истории, Кейн быстро осознает, что его молчание и есть корень всех бедствий в его жизни. Отчаявшийся и обвиняющий самого себя, он сталкивается с психологическими проблемами и волнами несправедливости и жестокости, которые буквально разлиты на каждой странице рукописи. Автор книги мастерски создает атмосферу напряжения и тревоги, нещадно сталкивая героя с постоянными угрозами и жизненными испытаниями. Вскоре Кейн понимает, что даже самая ничтожная оплошность может обернуться непоправимыми результатами, и его борьба за выживание становится все отчаяннее и безнадежнее. «События» – это потрясающий триллер, который заставляет читателя задуматься о цене правды, последствиях молчания и борьбе с темной стороной собственной судьбы. Страстная и волнующая, эта книга оставит след в сердце каждого, кто решится взглянуть вглубь души главного героя и принять уроки, которые он извлекает из своих страданий.

Павел Игоревич Сатель

События

Пролог

– Я стоял перед гаражом один. Знаешь такие улицы, где, кроме этих гаражей, и нет ничего? Вот на такой улочке и было дело. Я стоял один… Хотя нет. Были еще четверо. Да-да, они, все четверо, не перебивай. Но они… В общем, я их уже застрелил. В этом месте не было машин, как ни странно. Свою машину они оставили в начале улицы.

На стенах гаража висели разные инструменты, не автомобильные. В основном – все для взлома и проникновения на частную собственность и «инструменты» для защиты тех богатств, которые они получали за травлю людей. Вплотную к стене, что находилась напротив двери гаража, стоял стол, на котором лежали различные наркотические вещества и грязные денежные купюры. (Прям как интеллигент разговариваю!) На экране микроволновки мигали нули – я прервал ужин убитых. А на часах-то пять утра. Самое время.

На улице было, скажем, прохладно, прибавим к этому мою сломанную ногу, которую я волочил к гаражу пару-тройку кварталов. За спиной падал редкий снег и слышался вой полицейских сирен. Одна мысль о том, что будет дальше, заставляла меня дрожать… Я не мог даже представить себе жизнь за решеткой. Но в то же время я был счастлив, ведь месть свершилась, а большего мне и не нужно было.

Однако мысль о тюрьме оказалась все же сильнее. Я взвел курок, поднес пистолет к виску. Одно нажатие – и я больше не буду страдать. Знаешь, как сложно смириться с тем, что ты сейчас должен себя убить, чтобы было легче?

– Нет.

– Это риторический вопрос, не перебивай. В тот момент старался думать о хорошем. Я весь напряжен. Мне страшно. Пришлось приложить последнее усилие, чтобы нажать спусковой крючок. И тут один из этих уебков дрогнул. Видимо, я промазал, когда стрелял в его позвоночник. Резко направил пистолет в его сторону, быстро прицелился и нажал. Забавная херня. Раздался предательский щелчок. Патронов уже не было. Ну что мне еще оставалось делать?

Быстрыми шагами, насколько это возможно с моей ногой, подошел к одному из стеллажей с инструментами, недолго думая схватил то, что на вид было потяжелее, и направился к нему. Схватил я лом, если что. Он сидел, опираясь спиной на ножку стола. С ходу двинул ему по челюсти ломом. Он упал и пытался перевернуться. Как же не помочь? Пнул в грудь. Он оказался на спине; кашляя и плюясь кровью, пытался что-то сказать. Но у него не получилось. С хорошего размаха я ударил его по лицу. Лицевая кость была сломана. Мне было мало. Оперся на его солнечное сплетение коленом, взял лом, как копье, и начал добивать противника той частью, что предназначена для выдирания гвоздей.

Все было в крови. Ошметки летели в разные стороны. Гроб у него точно будет закрытый. Его лицо напоминало мне наполовину съеденный арбуз.

Сирены были уж очень близко. Я спиной оперся на ту самую ножку стола, сев около тела. Полиция приехала. Остановились машины. Из них вышли ребятки с оружием. Как только они заглянули в гараж, их решительности поубавилось. Я поднял лом вверх и сказал: «Чтоб вы меньше со мной разговаривали, вот этим я убил его», – и показал в сторону красавчика, после чего добавил: «А вот там лежит пистолет, которым я грохнул остальных. Вопросы? Жалобы? Предложения?»

Не поверишь, но они молчали. Я поднялся и направился к выходу, но, как только вышел из гаража, мне захотелось развернуться и попрощаться с ними. Что я и сделал. Вытянул средние пальцы, а кулаки сжал, я понимал что этим жестом трупы я не оскорблю, но на душе стало еще легче… Тут же подскочили служители закона и заломили мне руки за спину, надели наручники и толкнули в сторону машины. А дальше ты и сам знаешь… С этого же момента ты за мной следил?

– Я, вообще-то, просил с самого начала. А ты мне концовку выдал. С самого, блядь, начала!

– А чего ты злишься? Ты уже победил. Я сломлен. Повержен. И месть твоя свершилась.

– Ладно, я спокоен. Кэйн, давай с самого начала, да хоть с первого класса. Хоть узнаю, как ты до такого докатился. Может, у тебя желчи поубавится и поймешь, почему так много людей хотели твоей смерти.

– Ну, тебя за язык никто не тянул.

Акт I

Не лучшее начало жизни

Глава 1

Как просил, с самого начала

За одиннадцать лет до событий в гараже я жил в пригороде – в Грейсе, городке, который находился в тридцати двух километрах от Лондона. Город тихий, народу не шибко много на улицах. Домик у нас был двухэтажный, с лужайкой. Перед домом стоял почтовый ящик с надписью «Кинг» – это фамилия моей семьи.

Хоть дом снаружи и выглядел неплохо, но внутри был ужасен. Обои на пару со штукатуркой отрывались и осыпались, трубы нужно было заменить лет десть назад, особенно газовые, крыша протекала, доски гнили. В детстве я этого не понимал, думал, что все нормально и делать с этим ничего не надо. Скорее всего, никогда не видел лучших условий, и просто не с чем было сравнить.

В семье нас было четверо. Мы ничем не отличалась от других семей в этом городе. Мой отец Брюс и мама Молли воспитывали меня и сестру Кейт.

Отец работал охранником в местном магазине. Работа у него была паршивой, платили мало, не уважали. В его магазине даже не было камер, а работал он один, и если в самом дальнем углу кто-то положит себе за пазуху маленькую банку шпрот и потом этой банки не досчитаются, то все, прощай, премия. И нередко воровали работники магазина, но отцу никто не верил.

Мама работала кассиром на заправке, которая находилась перед выездом из города. Посетителей было мало, ее частенько грабили местные хулиганы, не раз пытались устроить поджог. Везде несправедливость и грабеж.

Сестра любила крутить в руках свои русые волосы. Больше ничем полезным она не занималась. Была очень стройна. Старше меня на пару минут, но мы были совсем непохожи друг на друга – двойняшки, а не близнецы. Ее глаза – это натуральное воплощение наглости. Хотя она и не очень своей наглостью пользовалась. Я люблю свою сестру. У меня хорошая сестра. Возможно, даже лучше, чем я сам. Не могу объяснить почему, но уже тогда я понимал, точнее, чувствовал, что она будет хорошим человеком – или будет таковым казаться.

Тех денег, которые мои родители вместе зарабатывали, хватало на выживание, но не на жизнь. Хотя было не с чем сравнивать, и нам с Кейт казалось, что все нормально, так и должно быть. Но это продолжалось до тех пор, пока мы не пошли в школу и не встретились с другими детьми.

Страх от первого класса нарастал постепенно, так сказать, по ходу действия. Как только мы начали сближаться с одноклассниками, мы поняли, что нас не примут и нам будет очень тяжело. Теперь было видно, что материальное состояние нашей семьи ниже среднего. Кейт-то еще была с портфелем, а я пришел первый раз с пакетом. Тогда всем стало ясно, что не так.

У меня складывалось впечатление, что все ребята были знакомы друг с другом еще с раннего возраста, лет с пяти, что ли. Они обсуждали свои темы, а мы их шутки не понимали.

Кейт еще не трогали. А вот мне досталось от ровесников сполна. Буквально за пару перемен они напридумывали херову тучу тупых оскорблений по поводу моего пакета. Если бы я был постарше в тот момент, то знал бы, что ответить. Но мне было семь, и ничего лучше, чем молча терпеть все, мне на ум не пришло. Ведь как-то раз по телевизору я услышал фразу: «Чтобы хулиганы от вас отстали, просто не обращайте на них внимания». Сраный ящик. Это была моя первая ошибка в жизни сразу после пакета. Лучше бы вообще без него пришел, сказал бы, что все потерял, или отшутился, что собака съела. Под конец дня меня довели чуть ли не до слез. Но я был сильным. И расплакался дома.

Мама видела, в каком я состоянии. И когда она вернулась на следующий день с ночной смены, с ней был новый портфель. Она делала все, чтобы я чувствовал себя в обществе лучше и меня не травили каждый день.

Когда я проснулся, то был необычайно рад новому подарку матери. Когда мы с Кейт собирались выходить из дома, мама еще спала. Я подошел к ней, укрыл одеялом получше и, поцеловав в лоб, сказал: «Спасибо». К большому сожалению, это было все, что я мог для нее сделать в этом возрасте, ну или мне так казалось.

Второй день в школе был охеренней предыдущего. Один парень, его вроде звали Лео, выступал в роли местного стенд-ап-комика. Собственно говоря, он и начал заострять внимание на моем пакете. Весь первый день он шутил и пытался подняться в глазах других ребят. Прямо из пальца высасывал темы для разговора и всегда знал, что нужно сказать, чтобы тебя зауважали. Когда я был маленький, даже и половины из его трюков не понимал.

– А сейчас ты будто взрослый?

– Слышь, комментатор хренов, повзрослее Нейтана буду. – Взвод курка. И я почувствовал холодное дуло пистолета у себя на лбу.

– Еще, сука, одна такая шуточка, и отстрелю тебе ухо.

– А чего не сразу между глаз?

– У меня свои причины дослушать твою историю. Продолжай. Пока шанс дают.

В общем, не понимал я многих тонкостей жизни и общества. Может, потому, что с ровесниками общаться начал поздно. Как только моя мордашка появилась в классе, и взгляд Лео упал на мой портфель, то ему сразу захотелось поставить меня на место, но он не знал, как лучше это сделать. Просто гениальная идея пришла ему в голову – проверить, насколько хорошо сшит портфель.

– Ничего себе! Как же у тебя рука не дрогнула пакетик-то выкинуть? Мне кажется, что по прочности портфельчик такой же. Ну-ка хватай его! – выкрикнул он с огромным количеством желчи и сарказма.

Лео и один из его друзей подбежали ко мне и принялись стаскивать с плеч мамин подарок. Я начал сопротивляться. Отталкивать их. Видимо, плохо старался, так как им все же удалось отнять его у меня. Один тянул за одну лямку, другой за другую. Они тянули в разные стороны в надежде, что портфель порвется и меня доведут. Но хер там плавал! Довели меня раньше. Сразу, как я остался без портфеля. Но они совсем не того ожидали.

– Уберите руки, это подарок мамы, – сказал я и схватился за портфель.

Всем было пофиг, они продолжали делать свою пакость. Пришлось вспомнить все боевики, которые я смотрел с отцом, и что-то предпринять. Не хотелось, но мне пришлось дать локтем в зубы Лео. Он упал. Почувствовав преимущество и прилив адреналина, я даже не думал останавливаться. Он лежал и держался за нос, крови было много; он извивался, как червяк на сковородке. (Сказал так, будто червей жарил!) Я опрокинул на него парту – так, чтобы углом она врезалась ему в живот. Его дружок даже не думал лезть ко мне, он очень быстро скрылся из поля моего зрения. Приподнял парту и со всей силы кинул ее обратно, Лео на живот, и повторил это несколько раз, пока его не стошнило. Рвота вперемешку с кровью медленно растекалась из-под парты. Большинство детей, как и я, не были готовы к такому зрелищу и сразу стали убегать из класса. На крики пришла учительница. Я убежать не успел. Сказать, что она была в шоке – ничего не сказать. Она охуела. Она хотела начать меня ругать. Но, думаю, в приоритете был избитый ребенок из ее класса. Она побежала за помощью.

У нас в школе висят плакаты на стене о профилактике буллинга или травли, называй как хочешь. На плакате изображена толпа, которая тычет пальцами в ребенка, что зажался в углу и плачет. Обычно те, кто задерживает свой взгляд на этом плакате, представляют себя в этой ситуации в качестве одного персонажа из толпы. До сегодняшнего дня я представлял себя в том самом углу, в слезах и зажатым, но теперь вся толпа разбежалась, а ребенок вышел из угла и задышал полной грудью, без страха и тревог.

Родителей вызвали в школу по поводу избиения Лео. Мама рассказала, что послужило причиной. Одноклассники подтвердили. Учебный совет принял решение, что мне нужно отдохнуть какое-то время дома. А Лео лучше сменить школу. Странно, почему и меня не перевели? После этого случая меня стали вроде как бояться. Никто не хотел со мной садиться и говорить, и это выглядело не как бойкот. Они испытывали настоящий страх. Меня переполняла агрессия ко всем, кто сторонился меня. Ведь если не издеваться, то я никого бить не буду.

Кейт повезло больше, она адаптировалась и общалась практически со всем классом. Школа повлияла и на нее тоже, она стала более предвзято относиться к тем, кто не вписывался в крутую компанию. Она стала не лучше Лео, хотя сама детей она не трогала. Только если к ней обращались, она сразу ставила барьер, чтобы не падать в глазах окружающих. Как же вся эта популярность была важна в то время – самореализация и прочие вещи. Но со мной она пыталась поддерживать связь. Но когда перед ней появлялся выбор между ее подругами и мной, она всегда без колебаний выбирала друзей. Я ее за это не винил, скорее понимал, что если она будет общаться со мной, то тоже окажется на дне.

У мамы было мало рабочих дней, и поэтому она могла проводить больше времени со мной. Через пару дней после того, как меня загнали под домашний арест, папа ушел на работу, а Кейт в школу. Все бы отдал, чтоб вернуться в тот день и прожить его не так, как я прожил! Я бы изменил все. Абсолютно все. Мама зашла в мою комнату и сказала, раздвинув занавески: