События

– Давай начнем? Мы уже показывали тебе, что нужно делать. Приступай, – она приказывала.

Карл подошел к кровати. Робко боролся с ремнем на штанах и после победы и залез на кровать. Оператор подошел ближе. Видимо, для того чтобы запечатлеть все крупным планом. Карл на коленях подполз к девочке. Раздвинул ее ноги… Кейт нажала на перемотку, она знала, что будет дальше, и не хотела травмировать меня. Она отпустила кнопку перемотки, когда решила, что самое ужасное позади. Из-за камеры раздался крик:

– Давай, блять!

Ему кинули что-то блестящее. Мы с Кейт приблизились к экрану, чтобы разглядеть. Это был кастет, и вроде бы с шипами. Карл смотрел на девочку и не мог сказать самого важного. Извиниться. Он очень хотел. Но не мог. Вдох. Резкий удар в челюсть. Карл разбил ее рот. Она закашляла. С кашлем появилась кровь, и вылетело несколько зубов. На лице смешались соленая кровь и не менее соленые слезы. Еще удар. И еще… Кейт просто вытащила кассету.

Мы решили взять следующую. На ней была та же дата. Но название было другое. «Еда». Мы поставили ее. Запись началась.

Тревор сидит на корточках и рубит топором тела. Отрубил голову Карлу и принялся отрубать конечности обоим.

– А вот и еда для брошенных пиздюков. Ущербки, – сказала Джанет и начала дико смеяться.

Кассета кончилась. Мы решили, что хватит с нас. На столе были и диски. Договорились, что мы смотрим один диск и бежим сломя голову из этого приюта. Все видеозаписи мы хотели захватить с собой.

Диск лежит в дисководе. Дисковод задвинулся. Мы переключили видеовход. Видео началось. Кровать. Пустая. Перемотали на середину. На кровати сидит Тревор, а на нем сверху Джанет. Извивается. Прыгает. Стонет.

– Хороша она здесь, – прозвучал голос Тревора за спиной.

Мы резко обернулись. Он стоял, слегка пригнувшись, и сразу же схватил Кейт за голову и отбросил ближе к кровати. После чего пнул меня ногой в грудь. Я упал и ударился головой. Как только открыл глаза, увидел, что в меня летит подошва ботинка. Темнота.

Открыл глаза. Не знаю, сколько времени пробыл без сознания. К кровати была привязана Кейт. Тревор стоял в дверном проеме.

– Если ты ее хоть пальцем тронул, тебе пиздец! – завопил я.

– Он меня не трогал, – сквозь слезы сказала Кейт.

– Дамам нужно уступать, – прошептал Тревор и улыбнулся. – Так что ты первый ей что-нибудь сделаешь, малыш Кейн.

Я не был даже привязан, просто лежал в углу. Тревор взял камеру и начал снимать. Все меня подгонял. Я начал шарить глазами по комнате в поисках того, что может мне помочь. Все приходилось делать очень медленно. Медленно вставать. Поворачиваться. Напротив стола с телевизором стоял комод, на котором лежали инструменты, среди которых было то, что мне приглянулось. Молоток. Хотелось схватить его по дороге к кровати. Но этот больной ублюдок находился очень близко к комоду. У меня был один шанс. В шаге от молотка я резко ускорился, чтобы дотянуться до инструмента. Схватив его, со всей силы ударил Тревора по бедру. Был слышен хруст. Я побежал к Кейт. Начал ее развязывать. Развязал.

Мы побежали к выходу. Сестра была впереди. Как только я перепрыгнул Тревора, он схватил меня за ногу, и я упал. Молоток был еще в моих руках. Размахнувшись, острую часть вонзил ему в руку. Он вскрикнул и схватился за нее. Затем резким движением выбил оружие из моих рук. Своими ручищами начал подтягивать меня к себе. В меня полетели удары. Пытался отбиваться, но все попытки тщетны. В какой-то момент он резко взглянул наверх. И в этот же миг мой молоток, вдребезги разбив линзы его очков, угодил ему в глаз. Это была Кейт. Спасла меня. Тревор заорал. Я встал на ноги и ударил его по лицу, положив на лопатки. Коленом надавил на солнечное сплетение. Начал добивать его молотком, целясь в виски, и при этом говорил:

– Не смей (удар) трогать (удар) мою (удар) сестру. – Я сделал небольшую передышку и добавил: – И особенно меня.

После того как я это сказал, нанес удар такой силы, что выбил ему глаз. Тревор уже был к тому моменту без сознания. Я отошел от тела.

Кейт побежала в кабинет Джанет и вызвала полицию. Мы встретились перед выходом из приюта. Она сказала, где была и кому позвонила. Мы распахнули двери приюта и побежали. Но у входа уже стояла Джанет. На ее лице отчетливо читались непонимание и удивление. Мы не тормозили. Когда она захотела нас схватить, я пригрозил ей молотком, чтоб она не подходила.

Джанет пожалела, что не устроила перекличку в начале прогулки. У приюта стояли три полицейские машины. Полицейские сразу узнали владельца приюта. Надев на нее наручники и усадив в машину, ее увезли.

Мне вопросов не задавали особо. После просмотра того, что было на тех кассетах, вопросов не было вообще ни у кого. Как выяснилось позже, государство перестало финансировать приют Джанет из-за того, что деньги шли не на детей, а на ее прихоти. Она была вынуждена как-то кормить своих сирот и при этом заработать себе на развлечения. Это был странный способ выйти из подобной ситуации, но Джанет знала, что на детской порнографии можно неплохо подняться. С учетом того, что в приюте точно никто искать не будет. Неплохая схема.

После этого инцидента правительство самостоятельно занялась подбором семей для каждого ребенка. Мы с Кейт были неразлучны, и потому нас решили пристроить вместе. Новая семья жила практически в центре Лондона. Отвезли нас туда на полицейской машине. Привезли прямо к порогу нового дома. На крыльце двухэтажного дома стояла супружеская пара лет пятидесяти. Полицейский, который всю дорогу с нами разговаривал и по-разному пытался отвлечь от последних событий, сказал:

– Теперь это ваш новый дом.

У меня от этих слов пошли мурашки по коже. Выйдя из машины, мы отправились навстречу к новым родителям.

Глава 4

Дальше только хуже

Нашего нового отца звали Маркус, а его супруга носила имя Сара. На крыльце рядом с ними сидела собака по кличке Элвис, породы леонбергер.

Кейт не переносила собак. Она почему-то сразу же невзлюбила новых родителей. Когда мы уже подошли к ним почти вплотную, чтобы познакомиться, Элвис зарычал и попытался прыгнуть на Кейт. Она упала на землю от испуга. Но Маркус вовремя дернул поводок и придержал собаку. Еще мгновение – и без травм бы не обошлось. Для пса девочка представляла угрозу, он почувствовал ее отношение к своим хозяевам и не хотел, чтобы она приближалась к ним.

Супруги начали смеяться: им было забавно то, что моя сестра испугалась собаки. Кейт про себя подумала: «А каково вам было бы на моем месте?» С этого момента она окончательно возненавидела и Маркуса, и Сару, и этого пса.

Я, Кейт и опекуны вошли в дом, который напоминал наш, только этот дом был зажат между большими пятиэтажными зданиями, а у нас даже лужайка своя была. Но это лучше, чем ничего. Планировка дома была тоже поразительно схожа с нашей. Такая же лестница, комнаты в тех же местах. Все это вызвало ностальгию. У меня перед глазами на пару секунд появился тот ужасный пожар. Все было в огне. Потолки постепенно падали на пол. Крики. Обжигающее тепло.

Маркус и Сара были пенсионерами. Причем Маркус был душевно не так стар, как его супруга. Он мог и хорошо посмеяться над чем-то, в общем, забавный дед. Сара была поспокойнее, добрее в некоторых моментах, и в принципе тоже была не самым плохим человеком. Денег у них особо не водилось, но они скопили немного средств и решили потратить их на путешествия, чтобы как можно быстрее очистить наши головы от увиденного в приюте. Местом отдыха была выбрана Франция. Из-за проблем с выплатами мы сможет туда поехать только через месяца два. Сначала обрадовали, а потом расстроили класс. Но через секунду они сообщили, что без поездки завтра мы не останемся. Они придумали свозить нас в свой загородный дом, отдохнуть и поесть мяса. Спасибо, мяса мы уже поели достаточно и в приюте.

Сообщив эту новость нам, старики пошли в свою комнату и начали собирать вещи. Мы не успели толком освоиться в новом городе и вообще не осмотрели дом, но выезд из дома был на одиннадцать утра. Желания спать не было ни у меня, ни у сестры. Было принято решение побродить ночью по городу, чего ранее нам не доводилось делать. У нас была целая ночь, чтобы разведать обстановку и поглядеть на новые места. Пришлось заранее подготовить вещи для поездки.

Как только стемнело, я и Кейт сбежали из дома, чтобы прогуляться. Проходя по улицам, которые с наступлением ночи погрузились во мрак, мы чувствовали, что за нами кто-то наблюдает, смотрит из темноты. Наши догадки были верны. В какой-то момент мы заметили группу местных беспризорников. Один из этих парней был в стельку пьян, и ему нужно было докопаться хоть до кого-нибудь, но он не мог угрожать своим выкидным ножом друзьям. Мы с сестрой были как раз кстати в тех краях. Пьяный парень подошел ко мне, начал размахивать оружием и что-то бормотал, но он был в таком состоянии, что язык вообще не слушался его. Пьянчуга пробубнил:

– Мня Нейтан зовут, ти знаешь, кто я таков? Лучше не перечь мне.

Я сказал Кейт:

– Давай лучше обойдем его.

Что мы и сделали, но Нейтан остановил меня, уперев руку мне в грудь, а затем неожиданно замахнулся ножом. Так как было темно, я не смог ничего сделать с его атакой. Боль заставила меня извергнуть не совсем крик, а скорее рык. Я пошатнулся и начал осматривать рану. Она была не очень глубокой. Был бы его нож подлиннее, тогда можно было бы паниковать.

Кейт тотчас же прильнула ко мне, чтобы проверить мое состояние. Двое парней из этой банды (как позже выяснилось, их звали Саймон и Алан) сразу же схватили Нейтана, чтобы тот не навредил еще кому. Меня переполняли злость и ярость. Короче, я вспылил. Со всей злобой, которая была во мне еще со школы, я резко кинулся на своего обидчика, выбил нож и уже был готов продолжить драку. Саймон принял единственное правильное решение. Он бросился на меня и стал держать мои руки, отволакивая подальше от Нейта. Из-за большого количества потерянной крови было трудно сопротивляться, а я и не собирался. Успел остыть.

Из-за напряжения и, видимо, агрессии кровь начала выходить из меня быстрее. Через пару минут почти вся футболка была в крови. Хоть рана была и неглубокая, но при этом большая. В глазах все плыло. Хотелось спать. Рана слегка щипала. Саймон и Кейт взяли меня под руки и потащили до ближайшей больницы. Саймон сказал, у него есть знакомая медицинская сестра, которая сделает все без лишних вопросов. Все было как во сне. Сзади нас был Алан, который нес Нейтана. Я не видел их лиц, на улице было очень темно, и один фонарь не мог дать возможности разглядеть каждого.

К часу ночи мы добрались до больницы, вошли в нее, Кейт побежала за помощью. Появилась сестра. Меня унесли в палату и там уже доделывали все процедуры. По дороге мне дали обезболивающее. В самой палате сестра обработал по краям рану. Было больно, несмотря на то что я почти отключался. Рану зашили, перебинтовали часть спины и плечо. Глаза слипались. Нейтану тоже решили провести процедуры, чтобы хоть как-то привести его в чувства. Кейт и ее новые друзья решили остаться рядом со мной. Я больше не мог хвататься за реальность. Я провалился.

Падение было не совсем падением. Я скорее тонул. Медленно. Как якорь, я опускался на дно. Вокруг действительно была вода. Дно близко. Когда я упал, от меня исходили клубы поднявшейся пыли. Дно мягкое и песочное. Я задерживал дыхание. Но случайно глубоко вдохнул. Оказывается, там был воздух, хотя вокруг вода. Сны – это пространства со странными законами. Даже под водой тебе спокойно дышится, но только пока случайно не хлебнешь воздуха из реальности. Но если перевернуться носом в подушку, то все. Воздух закончится. И, скорее всего, проснешься в таком состоянии, что сил не будет даже на поворот головы. Все тело будет будто парализовано. Язык тоже не будет слушаться. И нужно будет приложить очень много усилий, чтоб перевернуться на спину. Чаще всего это происходит резким рывком.

Я знал, что нахожусь во сне и мог позволить себе поразмышлять на такие темы. Пыль улеглась. Я встал. В любом из направлений было одно и то же. Тьма с оттенком синевы и пустота. Наобум я выбрал направление и зашагал. Сквозь толщу воды пробивался закат. Приятный оранжевый свет покрыл мое тело. Вдали я заметил скалу. Или не скалу, но что-то очень на нее похожее. Подошел ближе, оказалось, что эта скала не касается дна. Пройдя еще пару метров, я разглядел, что это. Это череп динозавра, который носом чуть-чуть не доставал до земли. Череп окаменел. Кое-где начали появляться растения. Дырки для глаз…

– Дырка в заднице, а это отверстие.

– Может, я про задницу хотел сказать?

– Ты можешь.

Отверстия для глаз были больше нормального. Не все зубы присутствовали на месте. Череп тут уже давно, хотя уснул я пару минут назад. Время очень хорошо поработало над этой красотой. Недалеко от себя я заметил веревку. Она начиналась на самом верху. Я полез наверх. Когда я почти достиг грани воды, то веревка куда-то делась. Выплыл. Волны приятно качали меня. Хотелось уснуть прямо на них.

Взглянул на череп. На суше он выглядел так, будто это и не затылок древнего животного. Высокие скалы, которые как бы образуют естественную стену для внутреннего пространства, поросшего темными кипарисами[1 - Кипари?с (лат. Cuprеssus) – род вечнозелёных деревьев и кустарников семейства Кипарисовые с пирамидальной или раскидистой кроной.]. Между водой и этим пространством каменные блоки образуют вход. На внутренней стороне скал видны прямоугольные проемы. Тут уже не время свою руку приложило, а человек. Откуда ни возьмись мимо меня проплыла лодка, обрызгав водой и отправив меня под воду. Маленькая деревянная рыбацкая лодка. Пришлось опять плыть наверх. Когда я выплыл, то лодка уже была почти у острова. В лодке были двое: управляющий ею гребец и фигура, укутанная в белую простыню. Перед фигурой стоял длинный прямоугольный ящик, очень напоминающий гроб. Мне нужно было поплыть за ними. Через две секунды я ударился головой об лодку.

Забравшись в лодку, я увидел гребца. Он посмотрел на меня. Голова у него была до мурашек страшная. Без глаз и носа, просто череп, обтянутый тонкой кожей. Он повернул голову набок и сказал:

– Кейт уже пошла тебя хоронить. Не пропусти свои похороны.