Фуршет в эпицентре рая

Пердю, была уверена, что птица должна стать самым подходящим подарком Главнюку к церемонии награждения. По неизвестно откуда полученным, и плохо проверенным данным, чиновница решила, что двуглавый орёл был когда-то символом империи, где много лет назад родился Главнокомыслящий.

Эмбрион усиленно кормили, дрессировали, пытались научить человеческому языку, заменяя аминокислоты геномом речи. Зародыш постепенно превращался в величественную красивую птицу с огромными чёрными крыльями и забористыми когтями. Говорить он так и не научился, но мадам, на всякий случай, решила вырвать ему оба языка. После этой варварской экзекуции двуглавый Беркут стал буйным и мстительным. Он пытался вырваться из клетки при каждом удобном случае и гадил по всем углам кабинета. Ему уже требовался собственный ассенизатор, как и самому Главнокомыслящему.

Элис была не в восторге от увиденного. Беркуты были почти неотличимы от орлов-могильщиков, что могло сыграть с мадам очень дурную шутку. Более того, прошлое Главнокомыслящего было спрятано под семью замками. Это знал чуть ли не каждый школьник. Никто из живущих в Братстве, включая “сплотившихся”, не мог точно утверждать где и когда родился будущий лидер Поп Державы.

Сведения, добытые Пердю, не выдерживали никакой критики. Элис показалось, что мадам хотят грубо подставить. Со стороны это было совершенно очевидно. Она не могла сказать это вслух, чиновница всё равно не услышала бы её доводов.

– Успех – это исключение из правил, Эля, – торжественно объявила Пердю. – А традиции исключений не существует даже в Теремах.

Из сказанного Элис поняла лишь то, что эта нехитрая мысль не принадлежала мадам. Её внушил ей кто-то другой. Именно он и решил подставить чиновницу, убедив сделать рискованные вложения в дорогостоящий идиотский проект.

– Прекрасная идея, – аплодировала Элис, пытаясь придать наигранному восхищению, хоть немного искренности. – Но птице потребуется успокоительное, иначе последствия будут непредсказуемыми.

Чиновница вытаращила глаза от удивления, от чего стала чем-то похожа на своего выкормыша.

– Норм. В непредсказуемости и есть весь смысл. Уж Главнюк это точно оценит. Его самого, поди предскажи.

Как Элис и предполагала, спорить не имело смысла. Подготовка к церемонии награждения, похоже, заканчивалась на знакомстве с двуглавым пугалом.

Комната, которую Элис ошибочно приняла за рабочий кабинет мадам, на самом деле была жилищем двуглавого Беркута, или, выражаясь официальным языком, – “комнатой для помёта”. Настоящий "кабинет" включал в себя рабочую комнату, несколько спален, спортзал, кинотеатр, гараж, ангар для одежды, зал для молебен и зубной кабинет.

Всё это было в распоряжении Элис до завтрашнего утра. Церемония награждения была назначена на полдень. Чиновница хотела собственнолично подобрать Элис одежду для встречи с Главнюком, но, к счастью, еле стояла на ногах после борьбы с Беркутом. Перед тем как удалиться, она подошла к Элис и растянула ей десна в разные стороны, как растягивают их лошадям, для осмотра зубов перед заключением торговой сделки.

– Перед “Самим” улыбаться будешь, зубки блестеть должны.

У Элис не было сил сопротивляться, по сравнению с медицинским осмотром эту выходку можно было считать пожеланием спокойной ночи. На этой деликатной ноте инструктаж к церемонии был окончен.

IV

Элис проснулась и не поверила своим глазам, – две молодые гувернантки одевали мадам, как маленькую девочку. Последний раз она видела нечто подобное в исторических фильмах про аристократов девяностых годов прошлого века. На Пердю затягивали электронный корсет, используя дистанционные пульты управления. Чиновница визжала как поросёнок и материлась; визг сливался с криком Беркута. Птица предчувствовала фатальный поворот в судьбе хозяйки и своей собственной.

Элис наотрез отказалась от каких либо услуг камеристок и занялась приготовлениями к церемонии. Через час они были готовы к выезду. Выкормыш будто сошёл с ума, его пришлось силой запереть в непроницаемый кожух и поместить в багажник.

На акво-лифте они спустились к распашным воротам Башни. Уже через несколько минут машина выехала на Скрепную площадь. Мощёный драгоценными камнями плац переливался всеми оттенками красно-коричневого. Они подъезжали к святая святых Братства – Красному Дворцу Главнокомыслящего, где и должна была состояться церемония награждения.

Золотые узорчатые ворота отворились как по команде, двуногие роботы автоматически взяли под козырёк. Гостей остановила охрана, – долговязый детина в кирасирской барашковой шапке всунул седую голову в машину.

– Пропуск бы предъявить, барыня.

Пердю показала пальцем на Элис, как на музейный экспонат.

– Сопровождаю представленную к награждению.

Из багажника доносились стоны двуглавого, это насторожило гвардейца. Он вопросительно посмотрел на мадам. Чиновница похлопала его по бороде, как барана, и дала в зубы десять рваных. Гвардеец пробурчал слова благодарности, не выпуская денег изо рта, и убрался восвояси.

Теперь Элис узнала истинную причину своего опекунства высокопоставленной чиновницей, – Пердю не значилась в списке приглашённых. Попасть на церемонию в качестве сопровождающей одного из номинантов был её единственный шанс. Если подарок придётся по душе Главнюку, мадам сделает головокружительную карьеру не прилагая никаких усилий и войдёт в состав “сплотившихся”.

Черный катафалк пронёсся через подземный тоннель и въехал в акво-подъемник неизмеримо больших размеров, чем лифт третьей Башни дворца. Почувствовав близкое присутствие орла-полицефала, мелкие морские гады шарахнулись от них, как от огня. Длиннокрылые акулы и плащеносные змеи, напротив, бились в стёкла до крови, сопровождая машину до последнего этажа. Элис вжалась в кресло, ей стало не по себе от подозрительных взглядов морских чудовищ; чиновница, напротив, весело хихикала.

Из за суеты с птицей они опаздывали на протокольно-церемониальный фуршет. Все были в сборе в ожидании неизвестной Жанны д'Арк, спасшей сотни людей, предотвратив гетто-теракт.

Морские люфт-монстры были лишь жалкими червями по сравнению с настоящими, – теми кто ждал наверху. Подъёмник плавно въехал в огромный актовый зал. Пердю взяла водителя за ухо, как нашкодившего кота.

– Займись птицей! Чтобы до конца церемонии не пикнул. Шкуру спущу с обоих.

Водитель воровато выполз, достал кожух с выкормышем и удалился. Лицо мадам изменилось, от волнения на нём стали проявляться слабые признаки интеллекта. Чиновница достала из сумочки золотую манерку, сделала несколько глотков, затем передала Элис.

– Пристегни ремни, Эля. Сейчас самое время.

Пердю умнела на глазах. Элис оценила шутку и допила остатки. Они вышли из машины, лифт опустил катафалк обратно в акво-шахту.

Фуршет был в самом разгаре. Толпа чиновников, разноцветная, как пластиковые мусорные отходы, присматривалась к изысканной жратве и строила планы на алкоголь на фоне огромных узорчатых ворот, украшенных мелкими брильянтами.

Молодой юркий официант умело управлялся с острой восточной саблей времён крестовых походов. Заметив новых гостей, он театрально опустил голову, встал на одно колено и вручил саблю чиновнице, совершая потешную акколаду. Десять бокалов шампанского балансировали на алмазной искривлённой рукояти, как светящиеся цирковые кегли. Елмань, украшенная дорогими камнями, манила пещерными моллюсками с белыми трюфелями. Мадам приняла дары и разделила их со своей подопечной. Официант поклонился и пошёл прочь.

Из центра зала к ним приближалась низкорослая сгорбленная женщина с перекошенным от злобы лицом. Пердю ткнула Элис локтем.

– Мелюзина, – патриотическое воспитание молодёжи, первая Башня, партия "Органы государственний безопасности”. Входит в состав “сплотившихся” уже пять лет. Жуткая стерва, ненавижу.

Элис вспомнила, что, согласно кельтской легенде, фея Мелюзина была осуждена за отцеубийство и, в качестве наказания, каждую неделю превращалась в змею.

Женщина подошла к мадам вплотную, не обращая на Элис никакого внимания, и зло посмотрела на чиновницу.

– Зубы ей проверяла? Крестопьянку привезла, не забывай! Хоть пятнышко будет, голову оторву и в очередь на пересадку запишу. Поедешь вместе с ней в геттополис на трансплантацию.

Элис подумала, что Пердю выплеснет шампанское Мелюзине прямо в лицо, но чиновница даже не повела бровью.

– Норм, сама проверяла, комар не подточит.

Лицо Мелюзины было похоже на скомканный клочок использованной туалетной бумаги. Элис поймала на себе взгляд, полный уничижения и немотивированной злобы. Мелюзина подошла к ней вплотную, превращая первое знакомство в жёсткий бойцовский стердаун.

Пердю молчала, бросив подругу на произвол судьбы. Элис не знала как реагировать, столкнувшись с внезапной, слепой агрессией. Она робко приподняла уголки губ и опустила глаза, стараясь утихомирить злую фею притворной кротостью поведения. Это сработало, – чиновница первой Башни ослабила натиск.

– Улыбайся, когда смотришь на солнце! – бросила она Элис, убираясь восвояси.

– Эта гнуснина вся состоит из испанского стыда, – процедила сквозь зубы Пердю. – Ей стыдно за всех кроме себя. Ну скоро ты у меня совой запоёшь, погоди немного, первая Башня. Скоро обезбашенной останешься, у крестопьянок милостыню будешь клянчить.

Тем временем стоящие вокруг чиновники начали проявлять интерес к необычной гостье. К ним подошёл высокий крепкий человек лет шестидесяти с лицом слесаря, одетый в парадную кавалерийскую форму. Он поздоровался с мадам, соблюдая все официальные приличия, затем повернулся к Элис.

– Слышал, это, о Вашем, ну, подвиге. Выражаю, как бы, благодарность ото всей, на, кавалерии и от себя, на, лично, на.

Он сухо пожал Элис руку, по военному развернулся на триста шестьдесят градусов и достойно удалился.

– Артур-Аурофоб, – прошептала Пердю. – Генерал?фельдмаршал Элит-Кавалерии. Ядро сплотившихся, ячейка "Золото Партии". Клептофоб, всю жизнь боялся украсть что-либо, даже игрушки у друзей в детстве не воровал. Зато как взял под контроль Кавалерию сразу стал бороться с болезнью. Теперь крадёт у солдатиков всё что под руку попадётся, – капусту, картошку, даже знаки отличия, – надеется излечиться таким образом. На всякий случай смотри за карманами.

Элис не очень интересовали подробности, но мадам доставляло удовольствие проявлять свою осведомлённость.

Элис увидела хмыря, отвечавшего за её высылку из геттополиса. Он стоял с двумя туполицеми, коротко постриженными ребятками, похожими друг на друга как две отстрелянные гильзы. Они разговаривали громко, словно хотели, чтобы их услышали. До Элис доходили короткие обрывки фраз.