Тони воззвал к сэру Герберту. Он знал, что женщины не всегда разбираются в вопросах чести, но в баронете видел безукоризненного джентльмена.
– Неужели вы меня не понимаете? – беспомощно спросил он. – Неужели не видите, что жестоко загонять человека в седло, когда он на подушке сидеть не может?
– Что поделаешь, мой мальчик! Иногда нужна операция.
– Ой, не могу! Противно слушать!
– Ну, знаешь! – сказал оскорбленный сэр Герберт.
– Простите, – перепугался Тони, – но… а, черт!.. Разве это честная игра?
Леди Лидия ухватилась за слово с прытью опытного диалектика.
– Это вообще не игра. Это намного серьезней.
– Неужели ты не понимаешь, – подхватил сэр Герберт, – что, если он сделает свое дело, вся аристократия в опасности?
– Какая чушь! И раньше бывали неотесанные лорды.
– Они не воплощали традицию. Посуди сам – мы век за веком говорим о священном наследии, а тут является этот субъект, родовитый как не знаю что, и ведет себя хуже разносчика. Назвать человека луковицей!..
– Вся наша социальная система, – продолжила леди Лидия, – стоит на том, что потомок множества графов не может быть вульгарным.
Тони не уступил.
– Ну и ладно. Видит бог, мне Сид не нравится, но обманывать его нельзя.
Вайолет поджала губы. Глаза ее сверкнули тем холодным блеском, который помог ее отцу отстоять девяносто семь супов во враждебном мире.
– А без красивых слов, – спросила она, – что вы предполагаете сделать?
– Сказать Сиду правду.
– То есть?..
– Что он может жить как хочет. Что графы не всегда ездят верхом, ходят на концерты, блещут манерами.
– Другими словами, – вскипел сэр Герберт, – пустить все прахом!
– Я думаю, ты сошел с ума, – сказала леди Лидия.
Тони невесело улыбнулся.
– Наследственное, от прадедушки. Не слыхали? Безумный Прайс. Мы располагались у самого парка, нам покровительствовал клуб «Мальборо». Но прадед изобрел средство для удаления волос и разорился. Так мы оказались здесь.
– Кажется, – сказала Вайолет, – вы просили меня не острить. Нельзя ли попросить вас о том же?
Тони кивнул.
– Хорошо. Хватит комедий. Чем же мы их заменим?
– Может быть, – предположила Вайолет, – вы уделите минутку мне?
– Да, – согласился сэр Герберт. – Как быть Вайолет?
– Ради нее, – сказала леди Лидия, – ты не имеешь права жертвовать единственным шансом.
Тони помолчал, глядя на невесту.
– Поня-ятно. Значит, вы не выйдете за парикмахера?
– А вы как думаете?
– Если я скажу Сиду правду, вы меня бросите?
– Хотите свалить вину на меня?
– Нет. Я просто…
– Ах, все равно! Пускай так, брошу. Если вы такой честный, что помогаете этому субъекту занять совершенно неподходящее положение…
– Не в том дело…
– …которое не принесет ему счастья…
– …и не в этом…
– …то я за вас не выйду, – холодно закончила она. – Ясно?
– Вполне, – ответил Тони.
Сэр Герберт очень огорчился. Конечно, Дройтвичи не бедны, но Девяносто Семь Супов были бы весьма кстати.
– Послушай! – сказал он. – Зачем же так…
Мы не узнаем, какие бы доводы он привел, потому что Полли, проводив мамашу Прайс, вернулась и стояла в дверях, смущенная тем, что застала семейную сцену.
– Ой, простите! – начала она.
– Ничего, мы уже поговорили, – успокоил ее Тони. – Все в порядке?
– Да.
– С кем? – спросил сэр Герберт.
– С моей мамашей. Полли проводила ее в церковь.
– Полли? – сказала Вайолет. – Рада узнать, как вас зовут.