Крестьянские восстания в Советской России (1918—1922 гг.) в 2 томах. Том второй

В Тамбовском уезде образовался после съезда представителей четырех волостей районный крестьянский союз с районным комитетом (из трех человек: эсер, сочувствующий эсерам и левый эсер), была созвана и прошла уездная конференция Союза трудового крестьянства, весной 1920 г. была проведена Тамбовская уездная партийная конференция, в которой приняло участие 7 человек из уезда: трое – единолично, четверо – в качестве представителей сельских организаций. Летом 1920 г. состоялась губернская партийная конференция при участии представителей четырех организаций – Тамбовской городской, Тамбовской уездной, Моршанской и Козловской.

На заседании Всероссийской конференции партии социалистов-революционеров о положении дел в Тамбовской губернии 8 сентября 1920 г. тамбовские делегаты настаивали на необходимости пойти навстречу нарастающему в массе трудового крестьянства стихийному протесту против большевистской власти и дать ему испытанные в борьбе лозунги. «Необходимо уже теперь, в процессе повседневной революционной работы, не то что не скрывать от народа неизбежности насильственной ликвидации большевистской диктатуры, но и к этой цели приспособить всю работу, не отвлекая свои силы на приговорное движение и проч. Подошло время активной борьбы, и под этим лозунгом должна протекать вся подготовительная работа. Иначе крестьянству будет непонятна и чужда вся мелкая, но необходимая для успеха восстания организационная работа по собиранию мелких сил. Чтобы подвигнуть деревни на организацию хотя бы крестьянских союзов, нужно, чтобы крестьянин ясно понимал, для чего ему потребуются эти организации, куда его поведут эти организации»[67 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 138. Л. 17—18, 25 об., 28 об., 30 об. -31.].

Всероссийская конференции партии социалистов-революционеров констатировала наличие широкого повстанческого движения народных масс. В принятой резолюции эсеры объявили, что очередной задачей партии является «предварительная работа по организации масс»[68 - См.: Партия социалистов-революционеров после Октябрьского переворота. Амстердам, 1989. С. 551—555.]. Член ЦК ПСР Ю. Подбельский, которого обвинили в тайном руководстве крестьянским восстанием, яростно отрицал как личное участие, так и вообще какое-либо участие партии социалистов-революционеров в мятеже. В своем заявлении он отмечал: «Мой очерк о Тамбовском восстании всякому представителю власти доступен для ознакомления и, как бы к нему ни относиться, но называть «руководителем» и «вдохновителем» Антонова человека, который так, как это сделал я, охарактеризовал и самого Антонова («типичный экспроприатор эпохи 1905— 1909 годов», «вольный стрелок партизанщины») и руководимое им движение («партизанщики», нелепая «бесшабашная» голая партизанщина, без лозунгов, без идей, без программ и т.п.), это значит, в лучшем случае, обладать несовершенной логикой. Что касается захваченных у меня материалов, то они включают в себя заметки о многочисленных фактах жестокости, проявленной в борьбе как сторонниками Антонова, так и советскими войсками, и самое страшное – рассказ одного из тамбовцев о том, как он попал в «штаб» одного из полков Антонова, что он там наблюдал и как он протестовал в помещении «штаба» против безобразий, чинимых сторонниками Антонова. Вот и все материалы, на основании которых ВЧК «установила», что «ЦК в лице этого уполномоченного (т. е. в лице Ю. Подбельского – авт.) руководил восстанием кулаков, бандитов и дезертиров в Тамбовской и Воронежской губерниях»[69 - Там же.].

Далее Ю. Подбельский информировал: «На конференции П.С.-Р. осенью прошлого года представителем Тамбовской организации П.С.-Р действительно „был сделан доклад о восстании Антонова в Тамбовской губернии“, но относительно „участия в нем местных с.-р.“ в докладе не говорилось и не могло говориться ни слова, в чем можно удостовериться, прочитав находящийся в распоряжении ВЧК подлинник протокола сентябрьской конференции П.С.-Р., взятый при аресте одного из членов ЦК П.С.-Р. Правда, в протоколе говорилось об организации Союза трудового крестьянства, но этот Союз не имел ничего общего с Антоновым. Он был против вооруженного восстания при данных условиях, хотя и допускал возможность такого восстания в будущем. Если впоследствии отдельные, оторванные от губернского центра, начавшиеся стихийным восстанием ячейки Союза трудового крестьянства кое-где, может быть, и приняли участие в восстании, то, во-первых, это происходило вопреки директивам руководителей Союза, а, во-вторых, те стихийные местные восстания, к которым кое-где примкнули (но, во всяком случае, не были их инициаторами), ячейки Союза трудового крестьянства не имели никакого отношения к руководимому Антоновым восстанию. Антонов, как это явствует из очерка моего в №6 „Революционной России“, появился на сцене лишь тогда, когда стихийное крестьянское движение было подавлено советскими карательными войсками и началась партизанская фаза тамбовского восстания… Остальные измышления насчет „корректирования действий Антонова губернским центром с.-р.“, участия Антонова на совещании с.-р. в Тамбове и проч. я не стану опровергать – не столько потому, что с мая месяца 1920 года я не жил в Тамбове и даже приблизительно не знаю, что происходило в Тамбовской организации с.-р. за время восстания (так как вся Тамбовская организация в сентябре 1920 года была арестована), сколько потому, что обвинения эти слишком уж бьют каждому в глаза своей нарочитой придуманностью и едва ли нуждаются в опровержении. О степени их достоверности можно судить по тем обвинениям, которые приписывают лично мне и которые я пункт за пунктом выше опроверг. Если можно одному человеку в течение года руководить из Москвы восстанием сразу в двух отдельных от Москвы губерниях, то во сколько же раз легче придумать фантастический союз Антонова с местными с.-р. (хотя бы и арестованными поголовно и содержащимися в тюрьме). Не в деятельности П.С.-Р., а в господствовавшей до сих пор политике по отношению к трудовому крестьянству („продразверстка“ и пр.) нужно искать причины длительного партизанского движения тамбовских крестьян. Антонов не продержался бы в деревне и одного дня, если бы не действия карательных отрядов, от которых страдали не столько „антоновцы“, сколько ни в чем неповинное рядовое крестьянство. В порядке кровавой круговой поруки целые села отвечали иногда за невольное и неизбежное соприкосновение с проходящими отрядами Антонова»[70 - См.: Партия социалистов-революционеров после Октябрьского переворота. Амстердам, 1989. С. 551—555.].

Ю. Н. Подбельский, член ЦК ПСР, в своем заявлении утверждал: «Союз трудового крестьянства, организованный весной 1920 года «правыми» и «левыми» с.-р., был разбит осенью 1920 года в первые же дни восстания и не имел ничего общего с «Тамбовским губернским Союзом трудового крестьянства», сфабрикованным Антоновым уже в процессе самого восстания. В этом можно легко убедиться из сравнения программ обоих союзов. Достаточно поверхностно ознакомиться с той безграмотной программой, которая была выработана этим вторым антоновским Союзом и отдельные пункты которой были приведены и в «Известиях ВЦИК» («государственный кредит личности» и прочие перлы грамотности), чтобы не смешивать в одну кучу две совершенно разнородные организации. Именно этот союз во главе с Антоновым, а не П.С.-Р., и является руководителем антоновского движения, и напрасны все попытки свалить всю вину за жестокости, проявленными крестьянами в борьбе с жестокостями противной стороны, на созданный весною 1920 года союз, который, конечно, никаких зверств не «освящал», ибо в момент восстания он уже не существовал. Некоторое сходство в названиях этих двух совершенно разнородных организаций дало ВЧК повод для того, чтобы все, что творилось от имени «антоновского» Союза (существующего, кажется, больше на бумаге), свалить на плечи погибшего осенью, вследствие арестов и бегства его руководителей, Союза трудового крестьянства, а, по пути, и на П.С.-Р. Ни один из упомянутых в докладе ВЧК товарищей, названных «членами Тамбовского губернского комитета П.С.-Р.», в действительности членами губерноского комитета не были[71 - См.: Партия социалистов-революционеров после Октябрьского переворота. Амстердам, 1989. С. 551—555.].

И это было действительно так. Союз трудового крестьянства, созданный на съезде партии социалистов-революционеров, и Союз трудового крестьянства, который был своего рода партией Партизанской армии Тамбовского края, который возглавлял Г. Н. Плужников, имели общим только название. Ни Антонов, ни Плужников не создавали новый Союз трудового крестьянства. В трех уездах – Тамбовском, Кирсановском и Борисоглебском, территория которых контролировалась Партизанской армией, эсеровские районные комитеты Союза трудового крестьянства возглавили единомышленники Антонова. Они приняли свои, отличные от эсеровских, Устав партии, Программу, избрали свой губком и принялись активно пропагандировать свои взгляды на будущее России, организовывать волостные и сельские комитеты Союза трудового крестьянства.

Губком СТК состоял из трех членов: Ишина, проводившего агитационно-организационную работу по Кирсановскому уезду; Шамова – по Борисоглебскому уезду, и Плужникова (Батько), – по Тамбовскому уезду (он одновременно являлся заведующим политическим бюро штаба 1-й армии и представителем при штабе армии, рассматривал совместно с членами штаба армии планы оперативных действий против советских войск). При губкоме имелся агитационный отдел, в состав которого входили политработники и агитаторы армии.

Программа Союза трудового крестьянства определяла основные политические и экономические задачи СТК. Она провозгласила, что «Союз трудового крестьянства своей первой задачей ставит свержение власти коммунистов-большевиков, доведших страну до нищеты, гибели и позора, для уничтожения этой ненавистной власти и ее порядка, Союз, организуя добровольческие партизанские отряды, ведет вооруженную борьбу»[72 - РГВА. Ф. 235. Оп. 1. Д. 29. Л. 77.]. Задачами Союза трудового крестьянства декларировались следующие: «1. Политическое равенство всех граждан, не разделяя на классы. 2. Прекращение гражданской войны и установление мирной жизни. 3. Всемерное содействие установлению прочного мира со всеми иностранными державами. 4. Созыв Учредительного собрания по принципу равного всеобщего прямого и тайного голосования, не предрешая его воли в выборе установления политического строя, с сохранением права за избирателями отзыва представителей, не выполняющих воли народа. 5. Впредь, до созыва Учредительного собрания, установления временной власти на местах и в центре на выборных началах союзами и партиями, участвовавших в борьбе с коммунистами. 6. Свобода слова, печати, совести, союзов и собраний. 7. Проведение в жизнь закона о социализации земли в полном его объеме, принятого и утвержденного бывшим Учредительным собранием. 8. Удовлетворение предметами первой необходимости, в первую очередь продовольствием, населения города и деревни через кооперативы. 9. Регулирование цен на труд и продукты производства фабрик и заводов, находящихся в ведении государства. 10. Частичная денационализация фабрик и заводов, крупная промышленность, каменноугольная и металлургическая должна находиться в руках государства. 11. Рабочий контроль и государственный надзор над производством. 12. Допущение русского и иностранного капитала для восстановления хозяйственной и экономической жизни страны. 13. Немедленное восстановление политических и торгово-экономических сношений с иностранными державами. 14. Свободное самоопределение народностей, населяющих бывшую Российскую империю. 15. Открытие широкого государственного кредита для восстановления мелких сельских хозяйств. 16. Свободное производство кустарной промышленности. 17. Свободное преподавание в школе и обязательное всеобщее обучение грамоте. 18. Организованные и действующие ныне партизанские добровольческие отряды не должны быть распускаемы до созыва Учредительного собрания и разрешения им вопроса о постоянной армии». Программа СТК представлялась как документ Тамбовского губернского комитета Союза трудового крестьянства[73 - РГВА. Ф. 235. Оп. 1. Д. 29. Л. 77—78.].

Программа Тамбовского губернского Союза трудового крестьянства в целом представляла документ демократического содержания с явными противоречиями, порожденными спецификой крестьянской революционной идеологии. Таким противоречием было исключение «дома Романовых» и «коммунистов» из числа тех, кому предоставлялись провозглашенные демократические права. В этом ряду находится и объявление «прекращения гражданской войны» в качестве цели «вооруженной борьбы», которую ведут партизанские отряды Союза трудового крестьянства, иными словами – в качестве цели гражданской войны. Отметим еще одну характерную особенность Программы Тамбовского Союза трудового крестьянства как политического документа: Закон о социализации земли, осуществление которого названо в числе программных требований, приписывался Учредительному собранию, хотя в действительности был принят 27 января (8 февраля) 1918 г. Объединенным (III) съездом Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, которым руководили большевики и левые эсеры. Авторы Программы не могли этого не знать, но они видели свою задачу в борьбе за Учредительное собрание, против Советской власти.

Устав СТК давал следующее определение своей организации: «Союз трудового крестьянства есть организация крестьян, поставившая своей целью свержение власти коммунистов-большевиков». Уставом были определены правила вступления в Союз: членами Союза могли быть лица обоего пола в возрасте от 18 лет; члены Союза должны были строго соблюдать дисциплину, принятую Союзом; лица, желающие вступить в Союз, должны были заявить об этом местному комитету Союза; комитет, принявший заявление лица, желающего вступить в Союз, докладывал об этом на общем собрании Союза для его удовлетворения; для того, чтобы вступить в Союз, необходимо было иметь поручительство двух членов Союза, а где отсутствовал Союз, комитет создавал его. В том случае, когда в Союз вступало население всего сельского общества, утверждение протокола и списка представлялось волостному съезду Союза. В Союз принимались лица, полностью разделяющие его программу и задачи; лица, состоящие в партиях коммунистических или монархических, не могли быть приняты в Союз. Определялись также правила исключения из Союза. Исключались не посещающие общих собраний Союза без уважительных причин до трех раз; не подчиняющиеся дисциплине Союза; компрометирующие Союз, опороченные по суду за кражи, грабежи, убийства, поджоги, шпионаж и проч. Вводились нормы общего собрания членов Союза. Оно созывалось по мере надобности. Инициатива созыва общего собрания или съезда принадлежала комитетам. В случае необходимости допускался созыв комитетами общих собраний или съездов по заявлению не менее как одной трети Союза. Общее собрание считалось правомочным при двух третях собравшихся членов Союза. Спустя два часа после вторичного оповещения, собрание считалось правомочным при любом количестве собравшихся. В Уставе говорилось, что Устав мог быть дополнен уездным, губернским и Всесоюзным съездом[74 - Архив УФСБ РФ по Тамбовской области. Ф. 10. Д. 4306. Л. 221—222.].

Основными направлениями деятельности комитетов Союза трудового крестьянства являлись: агитационно-организационная работа среди населения сел, волостей и деревень; формирование отрядов и подготовка пополнения партизанских войсковых соединений; снабжение продуктами семей партизан; ведение внутреннего распорядка; несение караульно-разведывательной службы и службы связи; хранение оружия, припасов, снаряжения и т.п.; снабжение партизан; нападение и обезоруживание мелких войсковых соединений советских войск. Особое внимание руководителей Союза трудового крестьянства уделялось постановке политической, пропагандистской работы среди крестьян[75 - ГАСПИТО. Ф. 840. Оп. 1. Д. 1110. Л. 1—3.]. Работа по организации районных, волостных и сельских комитетов Союза трудового крестьянства и их обязанности устанавливались специальными инструкциями. В Инструкции, утвержденной Борисоглебским уездным съездом 26 декабря 1920 г., определялось, что районный комитет должен состоять из пяти человек: председателя, четырех членов – заведующих отделами «А» (общий), «Б» (политический), «В» (военный) и хозяйственный. Волостные комитеты включали также пять представителей: одного председателя и четырех членов, в случае необходимости предоставлялось право кооптации с разрешения уездного комитета. Сельские комитеты состояли из трех человек: одного председателя и двух членов. Члены комитетов избирались общим собранием Союза трудового крестьянства, секретарями назначались приглашенные лица.

При комитетах СТК организовывались вооруженные команды внутренней охраны: при районных – 10 человек, волостных – 5 человек, сельских – 2 человека. В селениях, расположенных рядом с советскими укрепленными центрами, вооруженные команды создавались по мере надобности с уведомлением уездного комитета. Были четко определены обязанности комитетов. Они должны были поддерживать тесную связь между собой и отделом связи при уездном комитете не менее одного раза в день; следить за передвижением советских войск и бороться со шпионажем; задержанных шпионов препровождать в суд при уездном комитете, мелкие неприятельские отряды, если таковые под силу местной охране, ликвидировать; самовольно отлучившихся партизан из отряда задерживать и направлять в ближайшие отряды, в случае их сопротивления обезоруживать и сообщать тем отрядам, из которых отлучился партизан; не допускать грабежей, убийств и пожаров, замеченных в подобных действиях задерживать и направлять в суд как бандитов; обеспечивать охрану народного имущества; строго преследовать лиц, занимающихся варением самогона, уличенных в этом лиц предавать суду; ставить в известность красноармейцев, приехавших в отпуск, чтобы они самостоятельно не возвращались в свои части, а руководствовались при этом приказом военного штаба; оказывать посильную продовольственную помощь лицам, в первую очередь принимающим участие в борьбе, и их семьям. Комитеты еженедельно подавали отчеты о своей деятельности высшей инстанции. Все распоряжения губернского комитета и уездного комитета требовалось исполнять точно и аккуратно. Особо обращалось внимание на необходимость не пропускать для продажи из восставшего района в другие местности лошадей и хлеб[76 - Архив УФСБ РФ по Тамбовской области. Ф. 10. Д. 4306. Л. 224—225.].

Работа районных комитетов Союза трудового крестьянства также строго регламентировалась инструкциями. Районный комитет состоял из председателя, помощника председателя, секретаря и двух членов. Для особых поручений в распоряжении комитета находился штаб конного отряда в 20 человек для внутренней охраны. При волостных комитетах отряды состояли из 1 человека, в селах – из 2-х человек. Инструкции содержали основные требования к деятельности комитетов. В их обязанность входило обеспечение связи с партизанским отрядом и сельскими комитетами не менее одного раза в сутки. Комитет должен был следить за передвижением красных войск и шпионами, при их появлении принимать решительные меры. Комитету и штабу конного отряда вменялось в обязанность следить за самовольной отлучкой из партизанского отряда, в случае нарушений таковых задерживать и препровождать с конвоем в партизанский отряд. Комитет должен был ставить в известность всех мельников, что за работу они должны брать определенную меру. Карточная система отменялась. Волостные и сельские комитеты должны были сами вооружаться по мере надобности и могли пользоваться районным конным отрядом[77 - Там же. Л. 223.].

Комитеты Союза трудового крестьянства активно расширяли свою деятельность, этому способствовал рост повстанческой армии и ее успехи. Об этом свидетельствовало совещание представителей пяти полков боевой дружины Тамбовского края 16 декабря 1920 г.: в докладе Батько отмечалось развитие партизанских отрядов, стремление хлеборобов в ряды партизан[78 - Архив УФСБ РФ по Тамбовской области. Ф. 10. Д. 4306. Л. 106— 106 об.]. Постепенно ячейки СТК стали образовывать местную сельскую власть в лице комитетов Союза трудового крестьянства. В комитеты избирались большей частью местные граждане, а члены СТК становились политработниками армии и были прикреплены к частям, задача которых состояла в разъяснении среди повстанцев и населения задач борьбы, подъем революционного духа бойцов и населения, внушение необходимости дисциплинированного выполнения служебных обязанностей, значимости всевозможной и всесторонней помощи партизанам. Другая часть работников, находясь в непосредственном ведении политического бюро, направлялась по районам для проведения агитационно-организационной работы, о результатах которой свидетельствовал факт наличия к началу апреля 1921 г. до 900 районных, волостных и сельских комитетов, главным образом в Тамбовском, Борисоглебском и Кирсановском уездах[79 - Из доклада В. А. Антонова-Овсеенко в ЦК РКП (б) о положении дел в Тамбовской губернии и борьбе с повстанческим движением // The Trotski Papers. Vol. II. P. 490.].

Местные комитеты Союза трудового крестьянства находились под властью военного командования. Так, в предписании командира 8-го Токайского полка сельским комитетам Союза трудового крестьянства в январе 1921 г. предписывалось разбить все село или деревню по сотням, из каждой сотни выбрать по 2 человека представителей, которые должны находиться на местах и являться на все районные съезды. Комитетам СТК предписывалось составить список на весь имеющийся скот (коров, телят, лошадей, овец, свиней) и список на всех граждан в возрасте от 19 до 40 лет, как постоянно, так и временно проживающих в селе или деревне. Все списки на граждан и на скот должны были находиться на местах впредь до распоряжения. За неисполнение этого указания виновные подвергались военно-революционному суду[80 - Архив УФСБ РФ по Тамбовской области. Ф. 10. Д. 4306. Т. 4. Л. 209—210.].

В целом анализ структуры и деятельности Союза трудового крестьянства показывает их демократичный характер и по способу избрания, и по составу. Даже негативно окрашенные чекистские донесения не отрицали благожелательного отношения крестьянства к СТК. Чрезвычайный характер обстановки наложил сильный военный отпечаток на всю деятельность Союза трудового крестьянства и не позволял определить направление и перспективу их развития как будущих органов народовластия. В самой структуре СТК просматривались элементы будущей партии (централизм, собрания сторонников, возможное членство в них). Многие решения и действия Союза трудового крестьянства копировали советских политкомиссаров и политотделов. В частях и соединениях армии А. Антонова был строжайший «учет и контроль», суровые наказания за проступки «по законам революционного времени». В реальных условиях восстания, хозяйственной разрухи, острой нехватки материальных ресурсов антоновское командование так же, как и Советская власть, вынуждено было идти на жесткие меры, аналогичные военному коммунизму, прежде всего на разверсточную систему материального обеспечения армии. Сходство в организации и идеологии противостоящих друг другу революционных сил проявлялись во многом, вплоть до обращения «товарищ» и красного знамени.

У антоновцев были красные флаги с надписями «Да здравствует трудовое крестьянство!». Иногда повстанцы устраивали публичные суды над коммунистами, по большей части заканчивавшиеся смертными приговорами, но были случаи вынесения оправдательных приговоров коммунистам. Основной район деятельности антоновских отрядов охватывал Тамбовский, Кирсановский, Борисоглебский, отчасти Моршанский и Козловский уезды Тамбовской губернии[81 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 138. Л. 17—18, 25 об., 28 об., 30 об. – 31.].

Направления деятельности Союза трудового крестьянства определялись Инструкцией комитетам СТК о порядке их работы. Они контролировали поступление зерна с мельниц в распоряжение комитета и хозяевам мельниц выдавали квитанции. При добровольном сборе пожертвований зерна и фуража составлялись акты, которые хранились в делах комитета. По требованию командиров частей или отдельных партизан, уезжавших по делам службы, они снабжались всем необходимым. Партизаны, нуждающиеся в одежде и обуви, удовлетворялись по возможности добровольными пожертвованиями. Проезжающие войска снабжались продуктами питания и фуражом.

Обязанностью комитетов СТК являлась замена лошадей по требованию командиров части и отдельных партизан по делам службы. Эта обязанность расписывалась до деталей. Во-первых, жеребых кобыл брать запрещалось. Во-вторых, если имелась одна лошадь (мерин, годный для боевой обстановки), такого можно было заменить. В-третьих, если имелись две лошади, из которых одной было около двух лет, а вторая годилась для похода, то последняя подлежала замене. В-четвертых, если имелись три лошади, из которых одна около 2-х лет, а две другие годились для похода, то одна из последних могла быть изъята без замены, а вторая – с заменой. В-пятых, если у гражданина имелось 2 или 3 лошади, негодные к походу, но пригодные к работе, а у другого – одна лошадь, которая годилась к походу, то таковую можно было взять и заменить лошадью первого. Комитеты СТК должны были отдавать безлошадникам бросовых лошадей, находящихся при комитете. Строжайше требовалось следить за приведенными партизанами и оставленными дома лошадьми: их необходимо было отбирать и удерживать в распоряжении комитета.

Комитеты контролировали, чтобы у всех проезжих партизан были документы, партизаны без документов направлялись в штаб; принимались меры при помощи милиции для отправки дезертиров в войска, не подчиняющиеся этим распоряжениям подлежали аресту и отправке в штаб вместе с оружием и лошадью при конвое. Осуществлялся надзор за своевременной отправкой партизан после отпуска в войска; местного партизана, заявившего о болезни, направляли в ближайшую больницу для освидетельствования и выдачи врачом удостоверения о болезни. Раненые в бою направлялись в больницы, их обеспечивали жильем, провиантом и уходом. Местные СТК боролись с невывозом зерна, фуража и скота. Всех подозрительных лиц требовалось задерживать для выяснения, в том числе женщин, горшечников, нищих, после опроса доставлять в штаб; задерживать выявленных шпионов и под усиленным конвоем направлять их в штаб; категорически запрещалось вскрытие пакетов и повреждение печатей. При выдаче хлеба семьям партизан и населению производился тщательный осмотр их материального состояния членами комитета. Помимо этого, необходимо было пресекать изготовление самогона и отдавать самогонщиков под суд; выдавать населению топливо; не допускать случаев воровства, грабежей, убийств, виновных арестовывать и предавать суду; осуществлять надзор при помощи милиции за охраной и постами в селениях, на больших дорогах ставить заставы; не допускать самовольных арестов, обысков и конфискации имущества, самовольных расправ населения с подозрительными лицами и пленными; пресекать взяточничество и виновных предавать суду; контролировать исполнение военных нарядов; пресекать игру в карты и на деньги, виновных предавать суду. Данная инструкция для комитетов Союза трудового крестьянства о порядке их деятельности была составлена на основании приказа 1-й армии 24 февраля 1921 г.[82 - Архив УФСБ РФ по Тамбовской области. Ф. 10. Д. 4306. Л. 230—231.]. Конечно, трудно представить, чтобы в условиях партизанской борьбы против регулярных частей Красной Армии многочисленные перечисленные обязанности, возложенные на местные комитеты СТК, могли бы выполняться в полной мере. Тем не менее продуманная регламентация деятельности крестьянских комитетов свидетельствовала о стремлении повстанческих органов организовать систему реальной и эффективной народной власти.

Комитеты Союза трудового крестьянства фактически являлись органами власти в районах, где действовала повстанческая армия. Это признавалось в докладе В. А. Антонова-Овсеенко в ЦК РКП (б) о положении дел в Тамбовской губернии и борьбе с повстанческим движением от 20 июля 1921 г. В нем говорилось: «1. В пяти уездах создано было до 900 сельских комитетов, избранных сходами, объединяемых волостными, далее районными, уездными и наконец губернскими комитетами СТК. 2. Комитет СТК выполняет основные функции органа власти. В военной области он организует пополнения добровольцами или проводит по приказу „штабов“ мобилизации в бандитский полк, навербованный в данном районе. Он налаживает сбор денежных, продовольственных и вещевых средств для партизан, организует им медицинскую помощь и содействие их семьям. Он чрез „комендатуру“ ведает расквартированием бандитских шаек, сменой лошадей, организует связь и разведку. В поддержку Комитету, для борьбы с мелкими партиями „красных“ и содействующими „красным“, а также для поддержания связи, комитет организует „вохру“ (внутреннюю охрану в количестве от 5 до 50 человек на село). Комитет СТК проводит также общехозяйственную и административную работу. 3. На основе территориальной системы создан ряд бандитских „полков“. На бумаге существовали точные штаты, на деле „полки“ представляли просто сборище разной степени организованности (от 2 до 7 эскадронов), разной численности (от 200 до 2000 сабель) и вооружения (значительная часть была почти без оружия), большинство на конях, пешие в виде исключения. Штабы разрабатывали точные приказы и инструкции, но эти правила были выполняемы редко. При полках существовали довольно правильная разведка (конная), пулеметная команда, связь (конная), хорошо поставленная канцелярия, хозяйственная часть, комиссия по замене лошадей, обоз (весьма облегченного вида по штатам, на деле часто крайне громоздкий), полковой суд, иногда и специальный „палач“, политотдел (политработники). Основной мерой наказаний в дисциплинарном уставе определена порка (от 2 ударов плетьми властью отделенного до 20 – полкового комитета и выше по суду), следующая мера – расстрел. Борьба с мародерством, пьянством, картежной игрой, судя по приказам, проводилась упорно, но не давала никаких результатов»[83 - РГВА. Ф. 33988. Оп. 2. Д. 324. Л. 40.].

Комитеты Союза трудового крестьянства регулярно обращались к крестьянам по политическим и хозяйственным вопросам и, как правило, получали поддержку. Так, Тамбовский губернский комитет Союза трудового крестьянства в своем воззвании писал: «В борьбе обретешь ты право свое! Крестьянам и рабочим! Верь, крестьянин и рабочий, в скорую и окончательную победу над твоим заклятым врагом насильником-коммунистом, поработителем и попирателем твоих священных и неотъемлемых прав: прав на землю, на собственный труд, прав свободно распоряжаться им, согласно своим нуждам и потребностям… Да здравствует новая свободная жизнь с властью подлинно выражающей волю трудящихся!»[84 - РГВА. Ф. 235. Оп. 1. Д. 29. Л. 8.].

В повстанческой армии большое значение придавалось агитационно-пропагандистской работе как непосредственно в воинских частях, так и среди населения. В армейских подразделениях и в комитетах Союза трудового крестьянства этой работой занимался большой штат работников. Помимо политработников, в агитационных отделах были так называемые «редакторы», составлявшие воззвания, листовки и т. п. и редактировавшие поступавшие из штаба армии воззвания, которые утверждал член губкома Батько. Милиция во главе с начальником Чичкановым несла караульно-разведывательную службу, следила за антиобщественными проступками, замеченных в чем-либо привлекала к ответственности. Связь при губкоме Союза трудового крестьянства состояла из 3 человек во главе с Д. Г. Плужниковым (сыном Батько), они занимались поддержанием связи со штабом армии и войсковыми соединениями партизанской армии, расположенными в Каменском районе. Конкретное указание этого района объяснялось тем, что расквартирование работников губкома Союза трудового крестьянства было именно в этом селе. Задача имевшейся при губкоме канцелярии в составе 3-х человек (из которых два писаря, один из них выполнял обязанности секретаря и один машиниста), заключалась в подготовке указаний уездным и районным комитетам по распоряжению Плужникова. Эти технические работники в дела губкома не посвящались. На губкоме Союза трудового крестьянства лежало общее руководство организационной работой в уездах и агитационной работой среди населения и в войсковых частях. Организационная работа комитетов осуществлялась специально выделенными организаторами по районам, но они не были закреплены за определенными районами. Эти работники по распоряжению губкома отправлялись по районам для проведения инструктажа агитаторов, выбранных местным населением.

Характер агитационно-пропагандистской работы определялся Инструкцией оперативного штаба 1-й партизанской армии об агитационных работниках. В ней указывалось, что агитационные работники являлись работниками при штабе армии, которые командировались по своему усмотрению в бригады армии для работы среди партизан и населения в районе, в котором действовала бригада. После окончания работы ее результаты докладывались в оперативном штабе. В задачи агитационной работы включалось: объяснить повстанцам и населению задачи борьбы, воодушевить их и поднимать революционный дух у населения, внушить населению необходимость всевозможной и всесторонней помощи партизанам. В районах, присоединявшихся к общему народному движению, агитационные работники должны были организовывать комитеты трудового крестьянства. Командиры бригад, полков и других воинских частей и комитеты всеми мерами содействовали их работе. Агитационные работники штаба по прибытии из бригады связывались с полковыми агитационными работниками и действовали с ними в полном контакте. Самовольный уход с поста работы агитационного работника и уклонение от исполнения своих обязанностей влекло за собой ответственность по военному времени[85 - Архив УФСБ РФ по Тамбовской области. Ф. 10. Д. 4306. Л. 232.].

Уездных комитетов было только три: Тамбовский, Борисоглебский и Кирсановский. Уком имел отделы – продовольственный, политический, военный, связь, суд и милицию. Общей работой укома руководил председатель. Лицом, контролирующим работу отделов, являлся товарищ председателя. Продовольственный отдел вел учет продовольствия по районам и волостям и делал распоряжения по поводу учета продуктов, промышленных предприятий: мельниц, прессов, перерабатываемого мельницами зерна и т. п. Военный отдел руководил работой районных и волостных военных отделов, издавал распоряжения о формировании отрядов, подготовке пополнения партизанских частей, проведении мобилизаций и т. п. Политотдел, имевший в своем распоряжении политических работников, агитаторов и организаторов, рассылал их по районам и волостям с целью агитационно-организационной работы, контролировал работу районных и волостных комитетов. Милиция, возглавляемая начальником, в оперативном отношении подчинялась непосредственно начальнику губернской милиции. Команда уездной милиции находилась в прямом подчинении начальника и по его распоряжению производила обыски, выемки, конфискации, реквизиции и аресты. При каждом производстве обыска, ареста, конфискации или реквизиции милиционер приглашал члена местного комитета и двух понятых, в присутствии которых составлялся протокол. Милиционер должен был обращаться с гражданами достойно и гуманно, если он не мог разобраться с делом на месте, то приглашал граждан к начальнику. Милиционерам запрещалось без разрешения начальника куда-либо отлучаться. Ежедневно старший команды назначал в суточный наряд одного дежурного и помощника.

В феврале 1921 г. появилась специальная Инструкция губернского комитета Союза трудового крестьянства и штаба 1-й партизанской армии об обязанностях милиции. Согласно инструкции в обязанности милиции входило следующее: точное и безукоризненное исполнение всех приказаний начальника милиции и комитетов; контроль за точным исполнением частными лицами всех приказаний, исходящих от военных и гражданских властей; поочередное дневное и ночное дежурство по назначению комитета или начальника милиции; надзор за распределением постов и застав; пресечение самогоноварения и предание виновных суду; задержание всех подозрительных лиц, проведение допроса и направление их в комитет; проверка документов проезжающих партизан и задержание при отсутствии документов; контроль за своевременными отъездом партизан, прибывших в отпуск, в полки; наблюдение за партизанами, прибывающими домой, если они не имели законных документов, направлялись в штаб; осуществление надзора за партизанами, чтобы они не оставляли своих боевых лошадей для домашних надобностей и не выезжали бы в полк на негодных лошадях; требовалось также следить за приводом вторых лошадей и отбирать их, отдавая своим партизанам, если последние заявят, что их лошади негодны для боя (по заключению ветеринарного врача). Милиции вменялось в обязанность не допускать вывоза хлеба в другие районы; пресекать шпионаж и пропаганду коммунистов; не допускать самовольные обыски и аресты, от кого бы они ни исходили, при производстве обысков требовалось присутствие понятых из местных жителей и членов семьи; при конфискации имущества составлялась опись конфискованного имущества с подписями хозяина дома, понятых и представителя милиции. Для выполнения своих обязанностей милиция вооружалась огнестрельным или холодным оружием[86 - Архив УФСБ РФ по Тамбовской области. Ф 10. Д. 4306. Л. 234—235.]. Дежурный по милиции обязан был следить за действиями противника, выставляя наблюдателей, где необходимо, из граждан села, знать расквартирование команды. При передвижениях из одного села в другое он должен был выезжать первым в село, выставлять наблюдателей. Смена происходила ежедневно. Обвиняемые и задержанные лица из гражданских учреждений и заподозренные в лояльности коммунизму, уголовных, гражданских проступках и т. п. направлялись в уездный суд. Перечисление функциональных обязанностей милиции свидетельствует о том, что многие из них дублировали обязанности местных комитетов СТК и других органов.

Команда связи налаживала связь с войсковыми частями и близлежащими комитетами Союза трудового крестьянства, инструктировала районные и волостные команды связи. Начальник связи находился в непосредственном подчинении председателя укома. Для более гибкого управления уезды были разграничены на несколько районов. Тамбовский и Борисоглебский уезды имели по четыре района. В состав районного комитета входили общий, политический, продовольственный и военный отделы, суд, милиция, команда связи, во главе отделов стояли члены райкома, которые в то же время являясь и членами суда. В функции райкома входило исполнение различных приказов и распоряжений, применяемых к местным условиям, исходящих как от укома, так и губкома. Продотделом велся точный учет продовольственных продуктов, сбор пожертвований для нужд партизанской армии и распределением взятых на учет продуктов среди населения и, в первую очередь, удовлетворение семей партизан. Причем взятие на учет производилось путем списочной системы (подворные списки), кроме того, в функции продотдела входило взятие на учет рогатого скота и лошадей, которыми снабжались войсковые соединения партизанской армии.

Во главе политотдела стоял член райкома. В функции политического отдела входил контроль подведомственных райкому органов – волостных и сельских комитетов и ведение среди населения агитационно-организационной работы, разъяснение гражданам цели борьбы и пропаганда необходимости оказания всяческой помощи партизанам. В состав отдела входил комендант команды вохры. Военотдел проводил формирование отрядов первоначально путем добровольной записи, впоследствии население было взято на учет по возрастам, согласно распоряжениям укома или какого-либо соединения производилась мобилизация. В большинстве случаев мобилизация производилась следующим образом: президиум райкома на своем заседании выделял одного представителя и поручал ему формирование отряда. Отряд в течение 3—5 дней вначале производил самостоятельные действия: нападение на мелкие боевые единицы советских войск, разрушение железнодорожных линий, убийства отдельных советских работников, а затем вливался в другие отряды или объединялось несколько отрядов. Таким образом образовывались полки, о чем доводилось до сведения Главного оперативного штаба, который присваивал номер и наименование полка с указанием – какой армии он подчинен. При военном отделе имелся комендант, принимавший активное участие в формирования отряда и борьбе со шпионажем, контрреволюцией. В функции вохры при военном отделе входило несение внутренней охраны, выставление по селу застав, постов и несение караульной службы, охрана общенародного достояния: лесов, имений, сооружений, а также проведение самостоятельных оперативных действий, разъездов, разведки и т. п. В функции общего отдела, во главе которого стоял член райкома, входило наблюдение и ведение внутреннего распорядка. Милиция находилась в ведении райкома, в то же время подчинялась распоряжениям уездной милиции.

В каждый район входило несколько волостей, местная волостная власть подчинялась приказам и распоряжениям районной власти. Волостной комитет делился на милицию, хозотдел, военотдел и связь. Общей работой руководили председатель и товарищ председателя. Техническое исполнение работы президиума лежало на кооптированном секретаре. Милиция совместно с вохрой несла караульно-разведывательную службу, следила за передвижением советских войск, боролась со шпионажем и лицами, распространяющими ложные слухи, наблюдала за отлучившимися партизанами по тем или иным причинам, а самовольно отлучившихся арестовывала и направляла обратно в часть, вела борьбу с уголовными и антиобщественными проступками, всех заподозренных в этом направляла в суд райкома. Функции хозяйственной части, команды связи и военного отдела соответствовали аналогичным функциям районного комитета, лишь с изменением того, что вохра по охране общественного достояния находилась в ведении военного отдела.

Сельские комитеты были подведомственны волостным комитетам по числу сел, деревень и хуторов в каждой волости в отдельности. Изменения были лишь в том, что вохра действовала самостоятельно, подчиняясь председателю комитета, команда связи отсутствовала, а ее функции выполняла, помимо своих обязанностей, милиция и местное «благонадежное» население. Комитеты образовывались на выборных началах открытым голосованием, в ряде мест назначались высшими органами, причем назначались даже те лица, у которых члены семьи или родственники находились в рядах Красной Армии. Назначаемый председателем являлся активным участником повстанческого движения. Вооружение вохры и милиции формировались из запаса, заготовленного в период работы комитета СТК и находившегося по тем или иным причинам на руках у граждан, а пополнение происходило путем захвата у небольших советских отрядов, с которыми приходилось сражаться, и обезоруживания отдельных красноармейцев, захваченных в плен во время нахождения их в селах. Большей частью вооружение состояло из берданов, обрезов и винтовок разного образца и ограниченного количества патронов. Все излишки вооружения через военные отделы направлялись в штаб армии или по его указанию сдавались войсковым соединениям.

Постановка разведки и осведомления у комитетов была на должной высоте. Из ряда имеющихся в архивных делах документов видно, что разведка преимущественно на железнодорожных станциях была поставлен посредством отдельных лиц, находившихся на службе в советских учреждениях, как, например, на станции Жердевка и Волконская. За подписью псевдонимов с указанием находившихся и проходивших через станции эшелонов с советскими войсками указывалось: когда прибыли части, их вооружение, численность, состояние, настроение, политический состав и маршрут, какая часть несет караульную службу, где выставлялись посты, их вооружение, где курсирует бронелетучка, настроение населения и здесь же приводился план нападения. Разведчики по роду передачи сведений делились на две группы: одна из групп передавала сведения о международном положении (выдержки из газет). Все поступавшие в волком сведения систематизировались и в одной общей сводке направлялись в штаб армии, а копия передавалась по инстанции – губкому. Вторым способом разведки являлся переход за линию фронта в местности, занятые советскими войсками, откуда разведчики пробирались в город: одни с намерением узнать о состоянии Советской власти, другие – просто с целью спекуляции. Но в конечном итоге результат был один и тот же, ибо, находясь в городе, путем личного наблюдения и имея родственников и знакомых, проживавших в городе, или даже состоявших на службе в советских учреждениях, разведчики заводили разговор на злободневные темы, об Антонове. Как правило, граждане охотно рассказывали прибывавшим из деревни о всем происходящем в городе, в том числе о внутреннем распорядке. Полученные сведения по прибытии на место жительства немедленно передавались в комитет, откуда через службу связи сведения срочно доносились до губкома и штаба армии.

Осмыслению природы антоновщины как крестьянского движения способствует текст листовки «Почему не смогут большевики победить Антонова», в которой раскрывалось видение антоновцами истоков их побед и причин поражений красных частей: «Почти шесть месяцев тому назад в нескольких уездах Тамбовской губернии началось крестьянское восстание. Измученные гнетом советского самодержавия, разоренные дотла государственной разверсткой, доведенные до отчаяния безудержным разгулом местных коммунистов и различных наезжих агентов, распухшие от лебеды крестьяне, наконец, не выдержали и чуть ли не с голыми руками бросились на своих угнетателей. С вилами и топорами они грудью пошли на винтовки, пулеметы и орудия. И через несколько дней у повстанцев уже были и винтовки, и пулеметы. Движение, начавшееся в двух-трех волостях, перекидывалось дальше и дальше. В настоящее время мы видим, что Кирсановский, Борисоглебский и Тамбовский уезды сплошь заняты повстанцами. Вместо отдельных небольших шаек, что были в августе и сентябре месяце, мы видим десятки конных полков, прекрасно вооруженных, с пулеметами и даже орудиями. Полки эти постоянно передвигаются, шутя отбивают все нападения на них красных и с каждым днем все растут и растут. Во главе этого движения стоит испытанный борец за народную свободу социалист-революционер Антонов. Кто такой Антонов, что он сделал для народа, об этом не стоит говорить, так как вся эта работа идет на виду всех крестьян Тамбовской губернии. Одно нужно сказать, что нет для большевиков более ненавистного имени, чем Антонов; ему они приписывают главную роль в повстанческом движении, и в этом они совершенно правы. Недаром большевики даже самое движение называют Антоновщиной. Все силы большевики употребляют на то, чтобы разбить Антонова, уничтожить Антоновщину, а выходит как раз обратное. Антоновщина растет и растет – из маленьких отрядов выросла чуть ли не целая армия, которая начинает тревожить не только тамбовских, но уже и московских коммунистов. В чем же сила этой Антоновщины, отчего большевики до сих пор не смогли раздавить Антонова, как они не раз собирались? И смогут ли они вообще разбить Антонова и уничтожить народное движение в Тамбовской губернии? Эти вопросы должны интересовать всех, в ком не пропала вера в русское крестьянство, и правдивый ответ на эти вопросы разъяснит многим то, что для них остается неясным. Будем отвечать на эти вопросы.

Несмотря на все старания большевиков очернить крестьянское движение всякими гнусными и клеветническими измышлениями, несмотря на позорные названия (бандитов и разбойников), которыми они называют повстанцев, все отлично знают, что повстанцы – это подлинное трудовое крестьянство, которое своим горбом кормило и кормит всю Россию, у которого с рук не сходят мозоли. Измученные, истерзанные и голодные эти землеробы грудью поднялись на своих угнетателей и решили: или умереть, или победить, поворота назад нет и быть не может, вот их девиз. У повстанцев есть идея – свободная жизнь в свободном государстве. Идя в бой, они твердо знают, за что они умирают, и в этом их сила. Воодушевление, доблесть и геройство, эти черты присущи каждому повстанцу. А если к этому прибавить, что по большей части повстанцы – старые солдаты, вынесли на своих плечах великую германскую войну, тогда всем станет понятно, что за силу представляют из себя те, которых безмозглые большевики называют бандитами. А что представляют из себя доблестные красные войска, которые полк за полком бросаются в Тамбовскую губернию и здесь бесследно исчезают? Это вот уже подлинно сброд! Тысяча мобилизованной молодежи, у которой даже не хватило смелости быть дезертиром, десяток-другой коммунистов-хулиганов, масса патронов и пулеметов – вот вам красные полки.

Храбрые с бабами и стариками, мобилизованные при одном приближении партизан бросают винтовки и сдаются без боя. Коммунисты отчаянно сражаются, зная, что их ждет печальная участь, но что может сделать десяток-другой даже отчаянных храбрецов против превосходных сил повстанцев? Угрозами, расстрелами коммунисты заставляют идти мобилизованных в бой, а те при первом же удобном случае бросают оружие. Вот откуда повстанцы приобретают себе десятки тысяч винтовок, пулеметов, миллионы патронов, седел и прочее снаряжение. Так было и так будет дальше, ибо иной, лучшей армии у советской власти нет. Значит и впредь эта доблестная красная армия будет лишь пополнять боевым снаряжением народную армию Антонова, но никакого серьезного сопротивления этот сброд не может оказать повстанцам. Сколько большевики рассказывали про буденновцев, на которых у них была вся надежда! Где же они? Они были и, как дым, рассеялись. Войско, отлично сражавшееся на фронтах против поляков и Врангеля, оказалось бессильным против горсточки партизан, часть сдалась и частью разбежалась. Собрать же отряды из одних коммунистов большевики не смогли и не смогут, так как охотников подставлять свои лбы под пули среди них немного. Быть комиссаром – пороть плеткой стариков и баб, пьянствовать, ходить в дорогих шубах и золоте – вот настоящее занятие коммунистов, а драться с партизанами они посылают мобилизованных. Что сделали большевики для того, чтобы подавить народное восстание? Ровным счетом ничего, а все, что они сделали, это только раздувало пожар. Беспощадные расстрелы, избиение правых и виноватых, бессмысленные поджоги домов и хлеба, дикий грабеж имущества и крестьян, увод заложниками всех, не принимавших участия в движении, – все это привело к тому, что самые робкие вынуждены были идти к повстанцам. Дома остались старые да малые.

Большевики теперь и сами поняли, что они натворили и своими последними приказами (отмена расстрела, реквизиций и тому подобное) хотят привлечь на свою сторону крестьянство. Волков в овечьей шкуре крестьяне умеют угадывать. Большевики изо всех сил стараются показать, что такое движение происходит только в одной Тамбовской губернии. Но шила в мешке не утаишь, и все знают теперь, что волна народных восстаний поднимается все выше и выше. В Воронежской, Курской, Саратовской губерниях крестьяне с оружием в руках тоже идут на своих поработителей. Дон и Украина сплошь объяты восстанием. Сибирь понемногу начинает давать отпор большевистскому самодержавию. И нет сомнения, что к весне котел народного гнева закипит еще сильней… Кроток и мягок русский мужик, но и страшен он бывает в гневе своем, большевики сумели пробудить этот гнев у него на свою голову. Нет, не раздавить большевикам Антонова, ибо Антонов – это все трудовое многомиллионное крестьянство, которое начинает понемногу пробуждаться от сна и сбрасывать с себя ненавистное иго большевиков. Еще месяц, другой и пожар крестьянских восстаний охватит всю Россию. Волна народного гнева смоет с русской земли весь навоз, называемый большевизмом, и на очищенной земле полновластный хозяин земли Русской – Учредительное собрание даст исстрадавшемуся крестьянству не только землю, но и волю»[87 - РГВА. Ф. 9. Оп. 28. Д. 661. Л. 32—38.]. Несомненно, текст данной нерядовой листовки был подготовлен одним (или группой) из числа штатных и подготовленных «редакторов» антоновского политотдела. Пропагандистский пафос листовки, конечно, был рассчитан на воздействие (не исключая элементы недостоверной информации и дезинформации, а также приемы контрпропаганды) на крестьянское население в благоприятном для повстанцев духе. В частности, уничижительная и тенденциозная критика противника – «доблестных красных войск», одновременно преувеличенное восхваление успехов повстанцев были явно направлены на то, чтобы воодушевить и поднять оптимизм восставших и населения. В то же время за агитационной риторикой сочинителей листовки проглядывает характеристика антоновщины как массового социального движения: оформленного, организованного и осознанного крестьянского протеста.

В покорность бунтовавшее население приводилось путем репрессий, обратившихся на всех – от детей до стариков. Большевистская власть не останавливалась перед самыми жестокими и варварскими способами подавления восставших крестьян: «законные» и «незаконные» расстрелы, массовые аресты, уничтожение целых сел. Были разрушены артиллерией и сожжены села Коптево, Хитрово, Верхне-Спасское. Широко использовалась система заложничества. В политической сводке Тамбовского боеучастка о ходе операции по искоренению повстанчества от 30 июня 1921 г. говорилось, что в ряде районов производились расстрелы за укрывательство и помощь бандитам, брались заложники. В Пановых Кустах в заложниках оказались 64 местных жителя, в Кривополянье – все мужское население, 14 человек расстреляли, в Грязнухе – 17 заложников. Это еще более ожесточало повстанцев, которые в качестве ответной меры брали в заложники семьи красноармейцев и коммунистов. В ответ вводилась сеть концлагерей, в которых содержались и дети повстанцев.

Резюмируя изложенное, сделаем следующие выводы. Ни общероссийское, ни губернское руководство партии эсеров не были прямо причастны к антоновщине. В социальном взрыве в тамбовской деревне определяющая роль партии социалистов-революционеров являлась идеологическим мифом, созданным самими руководители борьбы с антоновщиной. Официальное мнение, исходящее от власти, утверждало установку, что крестьянское восстание в Тамбовской губернии было подготовлено партией эсеров. Однако ЦК партии социалистов-революционеров не выдвигал задачу организации вооруженного восстания против коммунистов и не переоценивал возможности крестьянских выступлений. Напротив, полагая, что изолированные, разрозненные выступления приведут лишь к усилению «красного террора», лидеры эсеров планировали широкие политические акции подчеркнуто мирного характера. Восстание крестьян оказалось неожиданным для губернского комитета партии правых эсеров и даже для губернского Комитета Союза трудового крестьянства.

Конкретность и наглядность результатов военных действий повышали боевой дух повстанцев и вовлекали в повстанчество новые силы: число бойцов в антоновском войске в феврале 1920 г. достигло 40 тыс., не считая «вохры» (охраны). Мощная организация и постановка разведки и осведомления, снабжение всеми видами довольствия и снаряжения восставших осуществлялись благодаря поддержке и симпатиям населения губернии. Пополнение в ряды партизан привлекалось путем агитации и воззваний, производились также мобилизации.

Союз трудового крестьянства, созданный на съезде партии социалистов-революционеров, и Союз трудового крестьянства, который был фактически прообразом партии в Партизанской армии Тамбовского края, имели общим только название. Главной своей задачей Союз трудового крестьянства ставил «свержение власти коммунистов-большевиков, доведших страну до нищеты, гибели и позора». Несмотря на все старания власти очернить крестьянское движение, несмотря на позорные названия (бандитов и разбойников), которыми называли повстанцев, социальную основу антоновцев составило подлинное трудовое крестьянство, которое кормило Россию, у которого с рук не сходили мозоли. В покорность восставшее население приводилось путем репрессий, обратившихся на всех – от детей до стариков. Большевистская власть не останавливалась перед самыми жестокими способами подавления восставших крестьян, включая расстрелы, массовые аресты, уничтожение целых сел.

4.3. Подавление антоновского движения

Действия Советского государства по подавлению крестьянского восстания. Нельзя упрекнуть тамбовское советское руководство в недооценке грозившей опасности, какую представляла для государства антоновщина. В начале сентября 1920 г. губком и губисполком делегировали в Москву А. Г. Шлихтера для личного доклада с реальной оценкой ситуации: не удалось своевременно подавить повстанческое движение, которое разрослось до громадных размеров и имело тенденцию распространиться на новые территории. 9 сентября А. Г. Шлихтер встретился с В. И. Лениным и попросил у него содействия в получении для Тамбовской губернии батальона пехоты, двух эскадронов кавалерии и двух тысяч продотрядников, а также тысячи винтовок, тысячи револьверов и 25 тысяч патронов для вооружения местных коммунистов. Шлихтер заверил Ленина, что, если все это удастся получить, то тамбовские власти смогут не только быстро подавить восстание, но и полностью выполнить государственную разверстку по хлебу. В данной просьбе проявилось понимание сути угрозы со стороны антоновщины для Советского государства. Губернскую тамбовскую власть беспокоила не столько военная опасность (которую недооценили, поскольку просили немного: батальон пехоты и два эскадрона кавалерии), сколько продовольственная угроза для государства (неслучайно запросили две тысячи вооруженных продотрядников), опасная последствиями для существования большевистской власти.

24 сентября командированный в Москву заместитель председателя Тамбовского губисполкома В. Н. Мещеряков направил В. И. Ленину записку, в которой говорилось: «Со времени Вашего разговора (и содействия) с Шлихтером о нашем восстании – положение наше ухудшилось: разоружены наши 2 роты, взято, таким образом, 400 винтовок и 4 пулемета и вообще противник окреп. Я был у главкома (Главнокомандующий вооруженными силами Республики С. С. Каменев —авт.) получил обещание послать в Тамбов 1 батальон и 300 винтовок, но по вопросу о продотрядах до сих пор ничего не вышло Нам не дали ничего. Иссыпка идет по 20—22—25 тысяч пудов в день вместо 200—220 тысяч нужных. Имею просьбу Шлихтера и губкома переговорить с Вами на эту тему, ибо положение худое». В ответ на данную записку Ленин дал указание заместителю председателя Реввоенсовета Республики Э. М. Склянскому и председателю ВЧК Ф. Э. Дзержинскому: «Надо принять архиэнергичные меры. Спешно!»[88 - РГАСПИ. Ф. 274. Оп. 1. Д. 135. Л. 78—79.]. Через три дня, 27 сентября 1920 г. Ленин поручил заместителю председателя Наркомпрода Н. П. Брюханову проверить возможность выполнения разверстки в 11,5 млн пудов для Тамбовской губернии – «не скостить ли?» Однако на следующий день в Тамбов была послана телеграмма за подписями председателя СНК В. И. Ленина и заместителя наркома продовольствия Н. П. Брюханова с указанием экстренно направить в Москву два хлебных маршрута по 35 вагонов каждый. В телеграмме от 28 сентября 1920 г. говорилось: «Вне всякой очереди (в Тамбов из Москвы из Кремля). …Ввиду создавшегося катастрофического положения с поступлением хлеба, наличности запасов: на фронте – два, в Москве и Петрограде – один день, приказываю напряжением всех сил, использованием всех средств губернии не позднее первого октября фактически загрузить и отправить в Москву в адрес Наркомпрода: помимо плановых отправок два маршрута с хлебом по тридцать пять вагонов каждый со специальными проводниками…»[89 - Советы Тамбовской губернии в годы гражданской войны 1918—1921 гг.: Сб. документов и материалов. Воронеж, 1989. С. 270—271.].

Через два дня из Тамбова рапортовали о выполнении чрезвычайного правительственного распоряжения. Подобные чрезвычайные действия вызывали негодование народа и сопровождались ростом численности восставших крестьян. 15 октября 1920 г. В. И. Ленин направил телеграмму заместителю председателя Реввоенсовета Республики Э. М. Склянскому, в которой указывал: «Дайте РВСР поручение или, вернее, точный приказ добиться быстрой и полной ликвидации. О принятых мерах мне сообщить». 19 октября Ленин направил командующему внутренними войсками республики В. С. Корневу и председателю ВЧК Ф. Э. Дзержинскому записку следующего содержания: «Тов. Шлихтер сообщает мне об усилении восстания в Тамбовской губернии, о слабости наших сил, особенно кавалерии. Скорейшая (и примерная) ликвидация (антоновщины – авт.), безусловно, необходима. Прошу сообщить мне, какие меры принимаются. Необходимо проявить больше энергии и дать больше сил»[90 - См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 51. С. 290, 310.].

Первоначально тамбовское руководство отводило на ликвидацию крестьянского восстания не более трех-четырех недель. Партизанский способ ведения боевых действий повстанцев, успевавших под натиском красноармейских частей скрыться и раствориться в крестьянской среде, пульсирующий характер движения затрудняли оценку эффективности военных мер. После посещения Тамбова Комиссией во главе с В. С. Корневым Оргбюро ЦК РКП (б) 1 января 1921 г. рассмотрело вопрос о массовых волнениях в Тамбовской губернии. По докладу Ф. Э. Дзержинского партийный орган принял решение о необходимости усиления Тамбовской губернской организации коммунистами и о быстрой переброске воинских частей[91 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 112. Д. 108. Л. 2—3.]. Но эти действия были недостаточными, они не дали желаемого результата. Важнейшим рубежом в развитии событий стал февраль 1921 г. К этому времени повстанческое движение достигло наибольшего размаха, стало находить отклик в пограничных уездах Воронежской и Саратовской губерний. Советская власть вынуждена была перейти к решительным действиям против антоновцев. Ликвидация фронтов против Польши и Врангеля позволяла двинуть на Тамбовщину крупные и боеспособные воинские контингенты, технику, включая артиллерию, бронечасти, самолеты. Изменилась и тактика действий против повстанцев. Вместо отдельных, не связанных единым планом операций, была создана четкая структура военного управления. Вся губерния была поделена на шесть боевых участков с полевыми штабами и чрезвычайными органами власти – политкомиссиями.

К весне 1921 г. наметился перелом в общей политике Советского государства по отношению к крестьянству. Серьезными побудительными аргументами в переходе к новой экономической политике, как показывают архивные документы, оказались антоновщина в контексте общероссийского крестьянского движения. В это время в Тамбов выезжали два представителя центрального руководства – Н. И. Бухарин и A. В. Луначарский. Бухарин участвовал в работе Х губернской партконференции (28—30 января 1921 г.), Луначарский – VII губернского съезда Советов (31 января – 4 февраля). По выступлениям делегатов от местных организаций и учреждений они могли составить представление о действительных масштабах и характере антоновщины как массового крестьянского восстания и быстро нарастающей угрозе самому существованию советского строя. Они убедились также, что партийное и советское губернское руководство оказалось неспособно справиться со сложившейся ситуацией. Нужны были решительные меры со стороны руководства Советского государства. Сразу после возвращения Бухарина в Москву В. И. Ленин поставил в перечень вопросов на заседание Политбюро ЦК РКП (б) на 2 февраля вопрос об антоновщине. На данном заседании партийного органа было принято решение: «а) Указать т. Цюрупе, что политическое положение и восстание крестьян безусловно требует обращения самого серьезного внимания на быстрое проведение продовольственной скостки в тех местах, где крестьяне особенно пострадали от неурожая и особенно сильно нуждаются в продовольственном отношении. Признать необходимым также выработку ряда других мер для облегчения продовольственного положения крестьян в этих губерниях, в особенности для организации общественного питания. Поручить Наркомпроду 2 раза в неделю представлять в ЦК письменные сообщения о мерах, принимаемых во исполнение данного постановления, и о фактическом их проведении в жизнь. б) Поручить Оргбюро совместно с президиумом ВЦИК организовать немедленно посылку комиссии от ВЦИКа в Тамбов для политического руководства и помощи товарищам в борьбе с крестьянским восстанием и для политической обработки районов, освобождаемых от повстанцев». Н. Бухарину, Е. Преображенскому и Л. Каменеву поручалось срочно разработать и утвердить текст обращения от имени президиума ВЦИК к крестьянам Тамбовской губернии, чтобы распространить его только в этой губернии, не печатая в газетах[92 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 128. Л. 1.].

Содержание доклада Н. И. Бухарина в протоколе заседания Политбюро ЦК РКП (б) не отражено, поиски его по другим фондам, в том числе фонду Бухарина оказались безрезультатны. Но постановление Политбюро, принятое на основе обсуждения доклада Бухарина, в какой-то мере отражает его позицию. Она проявилась в констатации необходимости сокращения («скостки») продовольственной разверстки в тех местах, где крестьяне особенно пострадали от неурожая. Настойчивое развитие этой темы в постановлении, вплоть до «организации общественного питания», необычно для подобного уровня документов и, вероятнее всего, исходило от докладчика. К особенностям позиции Бухарина можно отнести и решение послать в Тамбов для усиления политического руководства в борьбе с крестьянским восстанием комиссию ВЦИК, а не создавать предлагавшийся еще один реввоенсовет. На другой же день, 3 февраля 1921 г., на заседании Оргбюро ЦК РКП (б) была создана Полномочная комиссия ВЦИК, которую возглавил В. А. Антонов-Овсеенко. Одновременно было принято решение о срочном направлении в Тамбовскую губернию 200 политработников[93 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 112. Д. 120. Л. 6.]. Таким образом, практические решения Политбюро по докладу Н. И. Бухарина носили чрезвычайный характер – их нужно было выполнить «сегодня же», «в самом срочном порядке». На заседании Политбюро 2 февраля был поставлен еще второй вопрос – доклад комиссии по вопросу о помощи крестьянству, пострадавшему от неурожая. Предварительно решение по данному вопросу подготовлено не было. Е. А. Преображенскому, А. Д. Цюрупе и М. Лежаве было поручено по итогам обсуждения подготовить проект постановления по данному вопросу[94 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 128. Л. 1.].

Высшее партийное и государственное руководство страны, вероятно, уже пришло к осознанию, что обращение с объявлением прекращения взимания продразверстки от имени высшего органа государственной власти невозможно было ограничить одной Тамбовщиной. Утаивание самой возможности отмены продразверстки могло стать детонатором еще больших социальных взрывов в деревне. Поэтому обращение к тамбовскому крестьянству было распространено от имени губисполкома и губкома РКП (б) 9 февраля 1921 г. Его суть состояла в отмене продразверстки и разрешении местного торгового обмена продуктами сельского хозяйства. В Обращении отмечалось, что Народный комиссариат по продовольствию решил прекратить дальнейшее взимание хлебной разверстки в Тамбовской губернии. Эта мера объяснялась тем, что «появилась возможностью понемногу получать хлеб с Юга и из Сибири» (как такая возможность могла появиться в разгар Западно-Сибирского восстания, в ходе которого повстанцами на три недели было прервано сообщение и поставки из Сибири в центр страны по Транссибирской магистрали – осталась загадкой). Далее подчеркивалось, что указанное государственное решение стало ответом на обращение губкома РКП (б) о тяжелом положении тамбовских крестьян, которые уже выполнили большую часть разверстки. В Обращении отмечалось, что губернский комитет коммунистов и губернский исполнительный комитет Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов с огромной радостью приняли распоряжение Народного комиссариата по продовольствию о прекращении дальнейшего взимания хлебной разверстки в губернии и дали распоряжения уездным продкомиссариатам немедленно прекратить собирание хлебной разверстки и снять все продотряды. В Обращении говорилось: «Тов. крестьяне и крестьянки! Со страшной трудностью, но с честью вы выполнили вашу великую повинность перед рабоче-крестьянским государством. Теперь рабоче-крестьянское государство, ваша родная, вами выбранная власть должна в свою очередь оплатить вам сторицей». Сообщалось, что по предложению губкома партии губернский исполнительный комитет решил проводить преимущественное снабжение крестьянского населения и ходатайствовал перед центральной властью об увеличении материальных кредитов. Губисполком и губкомпарт заверяли крестьян: «Всем, чем только можно будет вам помочь, – Советская власть поможет. И для того, чтобы лучше слышать вашу просьбу и нужду, по всей губернии организуются широкие беспартийные конференции, куда приглашаем присылать своих представителей. Называйте смело и прямо ваши нужды и ваших обидчиков. Советская власть сумеет вас защитить». Губернские органы партии и государства призывали к мирному труду: «Товарищи крестьяне и крестьянки! Война кончена, разверстка выполнена – теперь дружною семьей за подготовку к весенней семенной кампании! Пусть будет проклят всякий, кто осмелится оторвать крестьян от этого мирного труда! Беспощадно обрушится на его голову Советская власть! К труду, к миру, к весеннему севу, товарищи крестьяне и крестьянки!»[95 - Советы Тамбовской губернии в годы гражданской войны 1918—1921 гг.: Сб. документов и материалов. С. 270—271.]. Данное Обращение было принято и обнародовано за месяц за месяц до Кронштадского восстания и Х съезда РКП (б), заменившего в стране разверстку твердым продналогом и разрешившего свободу торговли.

В. И. Ленин усиленно занимался ускорением военного решения тамбовской проблемы. Среди событий, связывающих борьбу государства с антоновщиной и переход к нэпу, следует отметить встречу Ленина с депутацией тамбовских крестьян, в беседе с которой он не только выслушал жалобы на непосильность разверстки и произвол продагентов, но и одобрил принятые меры. Содержание беседы тамбовских крестьян с Лениным известно из листовки, которая распространялась среди восставших крестьян красными агитаторами. Естественно, беседа эта интерпретировалась агитаторами губкома партии по-своему. Приведем текст листовки, подготовленный Полномочной комиссией ВЦИК «Что сказал тов. Ленин крестьянам Тамбовской губернии»: «14 февраля т. Ленин принял в Кремле крестьян Тамбовской губернии, приехавших поведать ему о крестьянских нуждах. Крестьянин Пахотно-Угловской вол. Тамбовского уезда Кобзев и крестьянин деревни Грушево Трескинской волости Кирсановского уезда Соломатин рассказывают об этом приеме так: «Тов. Ленин принял нас в зале один, любезно поздоровался, пожал руки, пригласил сесть и сказал: «Крестьяне-тамбовцы, дорогие товарищи, объясните мне, какое у вас неудовольствие и что такое банда Антонова и что она делает». Крестьянин Бочаров, Ивановской волости, пояснил: «Банда грабит советские хозяйства и потребиловки и частных граждан, у крестьян отнимает скот, лошадей, сбрую, фураж. А после приходят красные и тоже обижают крестьян». Тов. Ленин записал это на бумаге и просил высказываться еще. Тов. Бочаров указал, что наложили непосильную продовольственную разверстку. Тов. Ленин спросил: «А в 1918 и 1919 гг. вы без скандала выполняли разверстку?» Тов. Бочаров ответил: «Без скандала. Только в этом году был сильный неурожай, и разверстку выполнить невозможно». Тов. Ленин дальше спросил: «А как относятся местные власти?» Мы давали ему ответы, что агенты продорганов, не считаясь ни с чем, требовали и брали, а власти не обращали внимания. И еще очень обидно, что, бывает, берут картошку, мы ее свозим, где картошка гниет и нас же опять заставляют очищать это место. Нам, крестьянам, очень жаль, что нашим трудом красноармеец и рабочий не пользуются. Тов. Ленин сказал на это, что люди бывают не на своих местах. Причем просил нас выбирать в Советы самых лучших, добросовестных людей из трудового класса. Также обратил наше внимание на беспартийную конференцию, куда сказал побольше посылать хороших людей и высказывать власти все нужды крестьянства. «А если люди, избранные вами, к власти оказались негодными, то надо их смещать и заменять другими». Иван Кобозев спросил: «А как нам быть с землею в смысле дележа?» Тов. Ленин ответил: «Распоряжайтесь землей, как вам лучше. Хотите – ежегодно делите, хотите – на многие годы». А еще мы сказали тов. Ленину, как бывает. Сидят в советских имениях лодыри и все получают – и керосин, и спички, и соль. И он это записал, а напоследок сказал: «Если теперь крестьяне будут обижены властью, сообщайте в губернию, а если губернская власть не окажет внимания, то обращайтесь в Москву, в Кремль, ко мне. Можно письменно и лично». И еще тов. Ленин сказал: «Вы вместе с рабочими проливали кровь за свободу, за свою власть. Держите ее крепко в своих руках вместе с рабочими. И тогда увидите, какая будет власть». И тов. Ленин просил передать всем крестьянам, что принял крестьян как любезных гостей и просит всех крестьян крепко держать свою рабоче-крестьянскую власть и выбирать в Советы самых честных людей из трудового крестьянства. И кончил так: «Я знаю, как трудно жить крестьянину, когда с них все берется и так мало им дают. Я знаю крестьянскую жизнь, люблю их и уважаю. Прошу крестьян немного потерпеть, приходить в сознание и идти на помощь своей власти». На том мы простились с тов. Лениным. И теперь мы вернемся в свои волости и расскажем, что он нам говорил и как надо нам держаться Советской власти и помочь общей нашей беде. Со слов крестьян Кобозева и Соломатина записал член Тамбовского уисполкома Смоленский»[96 - ГАТО. Ф. Р. -119. Оп. 1. Д. 899. Л. 27.].

Как видим, В. И. Ленин был озабочен положением крестьянства Тамбовщины и всего крестьянства страны. Вместе с тем он правильно ставил вопрос о том, что сами крестьяне должны использовать свои права при выборе руководителей и требовать с них отчета о своей деятельности. Делегат II Всероссийского съезда Советов, коммунист Н. Н. Исполатов из г. Усмани Тамбовской губернии в письме В. И. Ленину высказал сокровенные мысли крестьян, дал «земную» характеристику действий представителей местных органов власти. Он писал: «Дорогой Товарищ! Считаю своим долгом сообщить Вам свои впечатления о взаимоотношении социальных сил в современной России. Я думаю, Вам, стоящему на вершине российской государственной пирамиды, и мне, находящемуся у основания ее, в самой гуще жизни, картина русской жизни представляется с различных точек зрения… Усманский уезд Тамбовской губернии, постигнутый неурожаем, вчистую ограбленный продотрядами под видом взимания государственной разверстки, – причем не столь получило государство, сколько они, – в настоящее время переносит муки острого голода. Люди дерутся из-за падали, пухнут до неузнаваемости от голода, ходят из учреждения в учреждение и отсылаются, дети бросаются родителями и десятками подкидываются в детские дома. Грабеж и воровство достигли небывалых размеров. …Идейных коммунистов – капля в российском море. … Спасти положение может только широкое применение рабочего демократизма в партии, профессиональных союзах и среди крестьянских масс, создание твердых правовых норм и поднятие престижа народного суда»[97 - «Антоновщина». Как это было [Портал липецких сетевых ресурсов]. URL: [битая ссылка] http://www2001.lipetsk.ru/town/kraeved/is06anto.html (дата обращения: 20.04.2010).].

Положение крестьянства Тамбовщины неоднократно рассматривалось высшими органами РКП (б) и Советского государства. Символично, что Манифест ВЦИК «К крестьянству Российской Социалистической Советской республики» от 19 марта 1921 г. был принят Политбюро ЦК РКП (б) на заседании, которое началось с отмены «Постановления ЦК о полной приостановке заготовок в Тамбовской губернии». Это решение найти не удалось, но, может быть, как особого документа его и не было, а речь идет о содержании постановления от 2 февраля 1921 г. по поводу Обращения ВЦИК, появившегося 9 февраля от имени Тамбовского губисполкома и губкома партии. Продразверстка была отменена, военный коммунизм заменялся нэпом.