Однажды в Челябинске. Книга первая

В домофоне послышался дрожащий мужской голос…

Поднимаясь с медиками на лифте, я размышлял, что же могло приключиться в квартире. Ладно, если кто-то приболел или кому-то поплохело. Не застрять бы тут до глубокой ночи: не очень-то и хочется на трупы глядеть. На пару мгновений я даже забыл про той-терьера, которого вез отдавать. К месту ли сейчас это?

Невозмутимые работники скорой первыми вышли из лифта и прошли в сторону нужной двери. Я же скромно пристроился за ними. Кромешная темень в подъезде вскоре озарилась ярким желтым светом из тамбура. Дверь квартиры отворил высокий молодой человек. Мы даже растерялись немного, ибо одет он в форму гаишника – вплоть до салатового светоотражающего жилета. «Только жезла не хватает, – подумалось мне, – а еще пожарных и службы газа для полного комплекта».

– Проходите, пожалуйста, – промолвил растерянный работник ДПС.

Медики поспешили внутрь, попутно о чем-то спрашивая хозяина квартиры и производя отработанные до автоматизма действия. Меня бы никто и не заметил, если бы не Буся, которая убедилась, что находится на пороге родных пенатов, и залилась радостным лаем.

Гаишника, проводившего медиков в комнату и принявшегося грызть ногти, передернуло. Он посмотрел в мою сторону и вытаращил глаза. Я, предъявив Бусю, объявил, что пришел по объявлению. Молодой человек из квартиры в тот момент превратился в ликующего пятилетнего мальчугана, которому родители сделали сюрприз – подарили собаку, о которой тот мечтал всю жизнь. Вряд ли, конечно, он мечтал в детстве именно о такой.

– Господи, – сломя голову гаишник побежал ко мне, чтобы принять пропажу в трясущиеся руки, будто это не собака, а древний глиняный сосуд. Как же он сиял – чуть не расплакался, ей-богу. Буся явно признала паренька и принялась извиваться, облизываться и вертеть своим обрубленным хвостиком.

– Мама, мама! Буся нашлась! – гаишник запрыгал от счастья. Прежде я ни разу не видел такого неистового ликования. Победа в финале Кубка Гагарина, конечно, не в счет.

Я прошел внутрь квартиры, оглядываясь по сторонам. Очевидно, что в двушке обитают пожилые люди. Все вокруг прибрано, запустения не наблюдается, присутствует небольшой старческий душок. Некоторые вполне современные вещи соседствуют с дорогой сердцу рухлядью. В комнате, куда зашли врачи скорой помощи, пахнет медикаментами. Стараясь особо не отсвечивать, я заглянул туда. Небольшая спаленка с шифоньерами, тумбочками, старыми креслицами, ковром на стене и застеленной кроватью, на которой лежит седовласая морщинистая женщина в поношенном халате. Медики осматривали ее: один измерял давление, другой что-то искал в своем чемоданчике. Молодой человек в полном обмундировании радостно тряс собачку в руках. Схвативший правой рукой собственный подбородок худощавый, но жилистый дедок стоял в углу и наблюдал за действиями врачей. Мигом он перенял ликование сотрудника госавтоинспекции, всплеснув руками. Теперь оба радостно пытаются донести слегшей хозяйке, что ее любимица вернулась. Лишенная сил старушка, завидев Бусю, прямо на глазах стала возвращаться к жизни и даже тянуть немощные руки к собачке.

– Нашлась, – прохрипела она.

Свистопляска вокруг собачки и ее хозяйки отвлекала медиков, которых интересовало, принимает ли пациентка какие-либо лекарства и какое у нее обычно давление.

– Теперь понятно, отчего весь сыр-бор, да? – сказал фельдшер поопытнее.

И действительно: осознание того, что пропажа возвращена, выгоняло из дома уныние, навеянное внезапным приступом у женщины. Мне даже стало неловко здесь находиться. Скромность требовала мигом удалиться, но я не сдвигался с места, наблюдая, как внезапно нахлынувшее счастье омолаживает жильцов квартиры: заставляет стариков забыть о болячках и чуть ли не вытанцовывать на месте давно забытые ритмы зарубежной эстрады. Больше всех возвращению радовалась собачка, с удовольствием высунув язычок. От такого умилительного зрелища мне стало несколько легче на душе.

Только я захотел уйти (меня же могли хватиться в общежитии), гаишник и сухощавый дедушка кинулись осыпать меня благодарностями:

– Спасибо тебе, спасибо! Мы же места себе не находили. С ног сбились в поисках…

Опытные в лечении хронических болезней друг друга старики от госпитализации отказались. Фельдшеры тоже не нашли для нее особого повода и распрощались. Их благодарили не меньше.

– Наверное, мы больше не нужны, – сказал напоследок медик помоложе. – Положительное эмоции – это лучшее лекарство, – его старший напарник уже вызывал лифт.

После ухода медиков домочадцы накинулись на меня с новой силой, желая всяческих благ. Приятно, хоть и чересчур настырно.

– Как нам тебя отблагодарить?

– Спасибо, ничего не нужно.

– Тем не менее, – настаивали дед и паренек в форме.

– Мне вполне достаточно вашей искренней радости, – сказал я, мысленно поблагодарив хозяев собаки, что не заподозрили меня в краже животного.

– Пап, ставь чайник, – настоял гаишник. Дед зашаркал на кухню.

– Не нужно, – отнекивался я.

– А я настаиваю, – улыбался гаишник, провожая меня к столу, на котором за секунду образовалась целая гора всевозможных лакомств.

Мне 16 лет, но, фигурально выражаясь, за шоколадную конфетку я готов Родину продать:

– Ну как же можно отказать, когда человек в форме настаивает.

Люди из квартиры № 39 оказались добродушными и гостеприимными.

– Я так тебе благодарен, – не затыкался гаишник. – Ты прямо спас жизнь, – я состряпал озадаченную гримасу. Молодой человек пояснил. – Я подарил родителям эту собачку. Чтобы заботились о ней, чтобы она их радовала – хоть какое-то развлечение на старости лет.

Стоящий у плиты дед буркнул:

– Будто кроме телека, сада и ЖЭКа нам развлечений недостает, – я принял его замечание за шутку и лишь спустя несколько реплик осознал, что дед не шутит.

– Мама души в Бусе не чает. А сегодня утром Буся убежала.

– Она практически сама мне в руки прыгнула, – подул на горячий чай я, заметив несколько подозрительный взгляд пожилого мужчины.

– Где же ты ее нашел? – спросил дед.

– У магазина на Цвиллинга. В одной остановке от вокзала.

– Где-то там Тоня ее и потеряла, – произнес старик и отвернулся к плите.

– Поначалу, – заговорил сын пожилых родителей, – мама надеялась разыскать Бусинку сама… в ее-то возрасте. Ей противопоказано далеко ходить – максимум с собачкой по двору. Отец пошел в пенсионку, а она прямо себя пересилила: вернулась домой, вынула из альбома фотографию Буси и побрела по улицам прохожих опрашивать. М-да, аж в голове не укладывается, – гаишник задумчиво почесал затылок. – Благо, что ей не стало плохо на улице… Потом она пошла в копицентр. Там ей набили текст объявления, отсканировали фотографию, дали клей. Неравнодушные школьники, как мама сказала, помогли расклеить объявления по округе. Она им все деньги, что были в карманах, отдала.

– Главное, чтобы паршивцы не наполнили этими объявлениями соседние урны, – вымолвил дед.

– Ну одно объявление они точно повесили, – сказал я.

– С передышками мама дошла до дома, рассказала все отцу, а потом… Ну ты в курсе, – инспектор печально опустил голову.

– Я тоже сегодня знатно побегал, – перехватил инициативу старичок. – Сначала-то хотел Тоню идти искать, коль дома ее не застал. А выяснилось, что нужно Бусю искать. Чертовка всегда слинять хотела. И чего ей неймется? Но сейчас она уж точно осознала, что лучше места ей не найти, – улыбнулся дед, открыв форточку и закурив папиросу.

– Отец Бусю не нашел. Когда он вернулся с пустыми руками, маме стало плохо. Давление подскочило, встать с кровати не смогла: все плыло перед глазами, тяжело дышалось. Папа звонит мне, а я в скорую сразу… и сюда. Врачи сказали, что криз, – еле слышимо всхлипнул парень в форме.

– Почаще бы приезжал, сыночек, – вспыхнул старик, с укором взглянув на отпрыска. Тому явно стыдно. – Может, мы хотели бы тебя видеть почаще, а не с собачкой водиться, которую ты нам для отвлечения внимания подарил. Матери стало худо – вот только и повод для тебя примчаться.

– Пап, давай не сейчас, ладно? – вежливо попросил гаишник.

Старик махнул рукой и ушел из кухни, приговаривая:

– Нам скоро на небо, а мы внуков даже не нянчили.

– Прости, – парень схватил конфетку, – со стариками порой тяжко. Но я тоже не могу круглые сутки с ними находиться.

Я кивнул, поразмыслив над этим: выходит, его мать сознательно подвергла себя опасности – видимо, не захотела занятого сынка беспокоить по таким пустякам и в итоге до изнеможения себя довела.

– Так или иначе, я твой должник.

– Это лишнее, – допил чай я.